Читать книгу "Дань кровью - Виктор Юнак"

И вот, на Пасху, 16 апреля 1346 года в столицу Сербской империи, в чудеснейший город Скопле, раскинувшийся на живописных берегах Вардара и спрятавшийся от злых ветров между скалами высоких Шар-Планины и Черной горы, съехались все великаши сербской земли, вся властела и церковные отцы из разных сторон огромной страны: из Посавья и Подунавья, с Дрины, Неретвы и Бояны, из Велбужда и албанского приморья, из Святой горы и других мест. Съехались сюда все митрополиты, архимандриты и игумены во главе с архиепископом Иоанникием. Прибыли в Скопле также тырновский патриарх Симеон и охридский архиепископ Никола, святогорский протоиерей и посланцы Дубровницкой Республики. Но прежде чем венчаться императорским венцом, Душан возжелал, чтобы независимая Сербия получила и независимую сербскую церковь и чтобы ему этот венец возложил на главу не архиепископ, а патриарх сербский. Поэтому вначале и был рукоположен в патриархи бывший печский архиепископ Иоанникий II, а печская архиепископия провозглашена патриархией. И лишь после этого оба патриарха — сербский Иоанникий и болгарский Симеон — вместе с охридским архиепископом Николой, святогорским протоиереем, с игуменами и старцами святогорскими и со всеми отцами сербской церкви перед представителями Сербского государства венчали Душана императорской короной: такую же корону возложили на главу Елены Душановицы, а престолонаследнику отроку Урошу вручили королевский скипетр. Так на юго-востоке Европы, на Балканах, родилась новая империя, государь которой провозгласил себя наследником византийских императоров. Тем самым была провозглашена новая православная автокефальная церковь — сербская, а от церковных владений Византии был отторгнут приличный кусок земли обетованной. Разумеется, Византия не могла смириться с этой потерей и не признала новоявленного патриарха, рукоположенного вопреки всем церковным канонам, как не признала и царский титул Душана. Для нее он оставался королем, а Елена — деспиной Сербии. И вскоре вся сербская братия была предана анафеме. Это, однако, нисколько не смутило Душана, он продолжал делать свое дело. И ради памяти мужа Елена во что бы то ни стало должна сохранить детище Душана — сербскую патриархию, хотя она прекрасно понимала, что именно это и будет главным препятствием, камнем преткновения в предстоящих ей переговорах с цареградским патриархом вселенской церкви.

— Мне очень приятно видеть столь важную миссию в моем дворце, хотя я не могу предположить, каковы цели вашего посольства.

Неплохо искушенная в политических делах, Елена простым дипломатическим шагом сразу дала понять, что можно без проволочек приступать к главному. И Калликст понял ее.

— По поручению державного и святого нашего самодержца императора Иоанна миссия наша прибыла сюда, превозвышенная деспина, в тяжкие часы для богохранимого и богоспасаемого Константинополя, чтобы выразить пожелание наше о союзе с твоим государством, ибо те же враги, что угрожают нам, угрожают и вам. А посему единоверцы должны быть едины в борьбе с общим врагом, в борьбе с варварами.

— И каковы же будут условия нашего единения?

Калликст на мгновение задумался, не сводя глаз с Елены. Внезапно ему стало трудно дышать, дыхание спирало, перед глазами поплыли радужные круги. Такое случалось с ним в последнее время довольно часто, и он знал, что через несколько секунд это пройдет. Наконец тихим голосом он произнес:

— Мы сделали к вам первый шаг. Мы сами сделали… — Он замолчал, давая понять этой неоконченной фразой, что смысл его ответа заключается именно в ней.

Царица медлила. Она не знала, что ей ответить. Ведь пока Калликст не ставил никаких условий. С надеждой она взглянула на приближенных, затем на отцов церкви. Все молчали, то ли сами будучи в затруднении, то ли предпочитая все бремя переговоров и решений возложить на Елену. Ну что ж, в таком случае она готова ответить.

— Насколько я понимаю, речь здесь в первую очередь будет идти о нашей патриархии, святой отец.

— Точнее, о примирении сербской патриархии с патриархией цареградской, — поправил царицу молчавший до сих пор Углеша.

— Однако как мы можем решать подобный вопрос без присутствия его святейшества патриарха Саввы? Его святейшество уже извещен о прибытии вашей высокой миссии и должен явиться в Серры со дня на день. Согласен ли ты дожидаться его, святой отец?

— Я нахожу это весьма важной причиной и потому буду ждать, превозвышенная деспина. Однако смею ли я надеяться на твою поддержку в решении всех наших вопросов?

Что могла на это ответить Елена? Ее положение было ныне весьма и весьма шатким, несмотря на ее авторитет. И она это понимала. Священство уже не раз подталкивало ее саму сделать этот первый шаг к примирению. Церковная реакция в пользу цареградской церкви и против сербской патриархии нигде не могла быть более сильной, чем здесь, в области Серр, Драмы, Крстополя и Святой горы, ибо то были исконные греческие земли, да к тому же политические и церковные настроения в данный момент тесно переплелись.

— Я постараюсь сделать все, что будет в моих силах. — Елена встала, давая этим понять, что аудиенция окончена.

Первосвященники цареградские поклонились и вышли.

По истечении нескольких дней прибыл в Серры патриарх сербский Савва, но переговорам не суждено было продолжиться — сбылось предсказание святогорского провидца-отшельника. Калликст, а с ним и еще несколько посланцев Иоанна Палеолога умерли неожиданно, причем от разных болезней. Воистину, фортуна отвратила свой лик от Константинополя.

Елена приказала похоронить Калликста со всеми почестями в митрополии Серрской и на все просьбы цареградских служителей церкви позволить перенести мощи старца в монастырь на Атосе отвечала:

— Мне необходима его защита, а потому и мощи старца останутся здесь.

Однако в большей части всех несчастий, выпавших на долю Византии, виновата была она сама, точнее, ее монархи. Турки-османы после окончательной своей победы в Малой Азии вызваны были самими византийцами участвовать в их внутренних распрях. Узурпатор константинопольского престола Иоанн VI Кантакузин и преследуемый и теснимый им законный император Иоанн V Палеолог попеременно спешили воспользоваться их помощью. Первый, чтобы поддержать свои притязания, выдал малолетнюю дочь свою за престарелого султана Орхана; второй, предупреждая на будущее время их вражду, предложил свою дочь сыну и наследнику Орхана Мурату. Иоанн Палеолог и Орхан дали друг другу ручательства в том, что сын Орхана, женившись на дочери императора, будет его зятем, а также в том, что между ромеями (то есть греками) и турками-османами будет постоянный и неразрывный союз. Родственный союз императоров византийских с османами и открыл дорогу непрестанным их вмешательствам в дела византийские. В то время как византийские политики, бросив христиан в жертву наемным полчищам, кичились тем успехом, с каким удалось им минутно распоряжаться услугами турок, последние, упрочив окончательно свое владычество в Малой Азии, начали селиться в Европе с согласия императора-узурпатора Кантакузина. Более того, он просто требовал, чтобы турки с женами и детьми переселялись на Балканы, пытаясь тем самым насолить зятю и воспитаннику своему, Иоанну Палеологу, и тем из сербов и болгар, кто захотел бы помогать императору. Не веря своим соплеменникам, ставя их в один ряд с врагами своими, Кантакузин часто произносил слова из Святого Писания: «И так призову народы, и они меня прославят», — радуясь готовности турок услужить ему. Но турки, убедившись, что могут не только грабить, но и господствовать, мало-помалу из союзников превращались в повелителей.