Читать книгу "Десять лет и двадцать дней. Воспоминания главнокомандующего военно-морскими силами Германии. 1935-1945 - Карл Дениц"

Я решил действовать против торгового судоходства в Гибралтаре.

Способ действий. Чем большей концентрации сил и внезапности мы сумеем добиться, тем полнее будет успех. Подготовка к выходу в море у всех занимает разное время. Поэтому субмарины выйдут в море не одновременно и направятся в район, расположенный к юго-западу от Ирландии – именно там находится наш самый выгодный театр военных действий. Прибыв на место, субмарины будут ожидать приказа командования подводного флота, который поступит, когда сложится благоприятная обстановка. Командиром атлантической группы будет капитан-лейтенант Хартман, он и будет руководить действиями против конвоев, если появится такая возможность. Если, по его мнению, достичь успеха в Гибралтаре не удастся, он сможет проследовать в другой район, расположенный вдоль испано-португальского побережья. Новую позицию он выберет по собственному усмотрению, исходя из возможности нападения на вражеские конвои, следующие на северо-запад или обратно».

Однако моим надеждам не суждено было претвориться в жизнь. Из девяти ожидаемых подлодок готовыми оказались только три, остальные шесть по разным причинам не были достроены. 17 октября эти три лодки совместно атаковали конвой, в результате чего потопили три и повредили четыре судна. Затем одна лодка вышла из боя, поскольку на ней кончились торпеды. Оставшиеся две не сумели удержать контакт с конвоем, имевшим сильное воздушное прикрытие.

Нечто подобное произошло и во второй половине октября, затем в начале ноября. Каждый раз число подводных лодок оказывалось недостаточным, чтобы обнаружить конвой в открытом море и произвести на него совместную атаку. По моему мнению, события ясно доказывали, что мы имеем слишком мало субмарин и поэтому не можем должным образом сосредоточить свои силы. Тогда я принял решение каждую новую лодку отправлять в Атлантику поодиночке – все равно ничего другого нельзя было придумать. Только летом 1940 года мы смогли снова вернуться к тактике «волчьих стай». И сразу же достигли значительного успеха. В октябре 1940 года, к примеру, было потоплено 38 судов из трех разных конвоев, причем в течение всего лишь двух дней.

Между тем успехи, достигнутые подводными лодками, действовавшими против конвоев к западу от Гибралтара в октябре 1939 года, причем крайне малыми силами, наглядно показали, что субмарины можно с успехом использовать против конвоев. Во время этих первых операций был выявлен еще один важный момент, а именно: тактическое руководство атакой далеко не всегда может осуществляться командиром, находящимся в одной из подлодок в море, да это и не нужно. Чтобы все время оставаться на поверхности и руководить атакой на конвой, командиру группы приходится держаться достаточно далеко от него, чтобы не оказаться в пределах досягаемости авиации прикрытия. Но при этом офицер не видит конвой, не может наблюдать за развитием событий, то есть не имеет информации для принятия решений. Если же он приближается к цели, то должен соблюдать общие для всех меры предосторожности. И еще одно: при такой острой нехватке субмарин мы не могли себе позволить выделять одну из них специально для командных целей, если это не является решающим условием достижения успеха. Между прочим, опытных офицеров-подводников у нас тоже было немного, и каждый был необходим на базе, чтобы готовить новые лодки и команды к выходу в море.

Приняв решение о ненужности тактического командования в море, мы пришли к выводу, что я сам вполне могу руководить всей операцией против конвоя из штаба на берегу. Мои первоочередные функции заключались в следующем: передать на подлодки, находящиеся в море, всю информацию о противнике, которую я получал из разных разведывательных источников, исправлять или уточнять любую неверную или неточную информацию, посланную с подлодок, отдавать приказы отдельным лодкам или группам, координировать действия по поддержанию контакта с целью, принимать решение, если контакт с противником потерян. Таким образом, мое управление продолжалось до того момента, когда начиналась атака. В процессе атаки каждый командир действовал независимо, и от инициативности, упорства и решительности каждого зависел успех операции, к которой я их вел. Бремя сражения лежало на командирах и командах подлодок, им же доставались лавры победителей.

Мое понимание ситуации и способность чувствовать, как обстоят дела в далекой Атлантике, оказались даже большими, чем я надеялся. После каждой операции я имел длительные беседы с каждым капитаном, который докладывал мне о походе лично и максимально подробно. Эти доклады, а также специальная информация, сообщаемая командирами штабным работникам, так же как и записи в корабельных журналах, помогали создать полную и достоверную картину происходивших в море событий. Во время операции против конвоя сводки погоды и радиосообщения от участвующих в атаке подлодок позволяли командованию на берегу иметь полное представление о диспозиции противника и о последовательности развития событий. Если, как иногда случалась, картина происходящего казалась мне недостаточно полной, я всегда запрашивал по радио дополнительную информацию и, как правило, в течение получаса получал ответ. Если же ситуация требовала от меня принятия решения, для которого требовалось точное знание конкретных обстоятельств, я обычно лично разговаривал (используя шифр) с одним из командиров, которого предварительно уведомлял по радио о точном времени вызова. Так я получал всю недостающую информацию. Однако процедура такой «личной» беседы была весьма сложна, поэтому я прибегал к ней лишь в редких случаях.

Мы всегда заботились о том, чтобы оперативные работники штаба, руководившие операциями против конвоев противника, были подводниками, имевшими боевой опыт и лично принимавшими участие в нападениях на конвои. Ёрн и Хеслер, а также Шнее, длительное время работавшие в штабе командования подводного флота, были весьма квалифицированными специалистами в этом отношении. А в лице начальника штаба Годта мы имели воистину бесценного помощника, всегда спокойно и безошибочно оценивавшего любую ситуацию.

Таким образом, мы делали все, что было в человеческих силах, чтобы обеспечить единство мыслей и действий командиров подлодок в море и штабных офицеров на берегу.

Решению наших задач в немалой степени способствовала установка мин с подводных лодок.

В начале войны из-за ограничений, наложенных на действия наших субмарин, а также из-за их малочисленности я не считал, что наши шансы достичь успеха в войне против торгового судоходства высоки. Тем не менее я стремился, насколько это представлялось возможным, нанести ущерб противнику в его собственных территориальных водах, то есть в пределах трехмильной зоны, а также вблизи портов и пунктов зарождения грузопотоков. Для этой цели подходили два типа донных мин: ТМВ, содержащие 800–1000 фунтов взрывчатых веществ и используемые на глубине 12–15 саженей, а с начала 1940 года и ТМС, содержащие 2000 фунтов взрывчатки и устанавливаемые на глубине до 20 саженей. Эти мины детонировали при воздействии магнитного поля судна, проходящего над ним. Они были высокоэффективны и являлись выдающимся достижением штата инспекторов по минам и обороне гаваней под руководством вице-адмирала Ротера.

Установка мин в территориальных водах без предварительного уведомления допускается международным законодательством. А операции в непосредственной близости от портов также увеличивают шансы торпедных атак на военные корабли противника.