Читать книгу "Драконоборец. Том 2 - Илья Крымов"

– Они спалили «Дух приключений» с расчетом на то, что ты появишься! Я говорил им, что мы не друзья, что ты просто прошел через мои руки, но они не слушали! Неужели они были правы?! Беги! Нельзя, чтобы ты достался этим ублюдкам!

– Поздно, ублюдки уже здесь, – раздалось позади.

У Тобиуса словно струйка ледяной воды стекла по хребту, и он обернулся. Слепой мечник, явившийся в компании двух десятков вооруженных мушкетами людей, кивнул волшебнику. Еще какое-то количество подручных затаилось вне поля зрения, Тобиус чувствовал их.

– Чар, мой наниматель назначил вам встречу, на которую вы безбожно опоздали. Надо наверстывать.

– Это ты спалил город? – тихо спросил волшебник.

– Всего лишь небольшую часть, но да, увы, это мы.

– Ради призрачной возможности моего появления?

– Не только. Моему работодателю сильно не понравилось поведение Мирлада в наш прошлый визит. Он слишком полагался на свою репутацию и на культовый статус «Духа приключений». Был приказ преподать урок… хотя, признаюсь, когда все воспылало…

– Сотни и сотни покалеченных жизней.

Лицо Тобиуса омертвело, хотя из-за толстого слоя пепла никто этого не увидел.

– Накладка вышла, – с трудом признал слепец, – алхимик предупреждал, что его конек органические соединения, а не взрывные смеси. Так что когда бомба сработала, вместо мощного ограниченного пожара мы получили взрыв, разметавший горючую субстанцию во все стороны. Увы. Ну хватит уже тут прохлаждаться, мы должны…

– Кто понесет ответственность?

– Хм? Боюсь, что никто. Моему работодателю вряд ли будет дело до этих людей, а умелые алхимики тоже на дороге не валяются, так что…

– Ненавижу… вы все… сгорите… – Речь волшебника стала сбиваться, голос дрожал, слова путались и прерывались судорожными вздохами, изо рта вырывались настоящие язычки пламени. – Мирлад, Джендра, бегите.

– Чар Тобиус, мы это уже проходили. – Сверкающие клинки оказались на воле в мгновение ока. – На меня ваши фокусы не действуют, а мушкеты этих людей заряжены, вы уж поверьте, керберитовыми пулями…

– Вы все сгорите.

Сумка распахнулась, и оттуда выпорхнул синий свиток-хранилище. Несколько особенно резвых стрелков громыхнули мушкетами, но на пути у злосчастных пуль встала на дыбы сама земля. Извлекать големов по одному не было времени, так что волшебник просто разрушил артефакт.

– Защитите меня от них! Убейте, кого сможете! – взревел он вывалившимся в реальность куклам, в то время как книга заклинаний уже шелестела страницами.

Ростовые марионетки бросились в атаку, а Тобиус принялся читать из книги заклинаний, воздев над головой раскаляющуюся бронзовую руку. Он взывал к полуразумным духам стихии, подчиняя весь огонь вокруг. Словно услышав зов вожака, всполохи пламени стаями ринулись по небу, чтобы объединиться в один огромный пылающий сгусток. Тобиус оказался в самой его середине. Воздух гудел и извивался от жара, плавились камни, запекалась земля, поднялся раскаленный ветер.

Огненный элементаль одним выдохом испепелил стрелков и бросился в погоню за их лидером. Слепой мечник был уже в двух улицах от развалин «Духа приключений», он вскочил в седло ожидавшей лошади и, нещадно нахлестывая животное, помчался прочь из Парс-де-ре-Наля. Тобиус двинулся следом.

Пригороды озарил новый свет, и растения на половину лиги вокруг стали погибать от жара. Вскоре на пути оказался один из Гессеманских холмов, и беглец верхом на обезумевшем от ужаса скакуне начал его огибать. Элементаль двигался слишком медленно из-за дувшего навстречу ветра, добыча ускользала, а потому он возжелал пройти сквозь холм, обратить огромные толщи земли в лавовый поток и накрыть им ненавистную букашку. Дух огня подступил к основанию и ударил по нему, отчего холм вздрогнул, и над землей взвился многоголосый вопль ужаса. То был холм Силеи, на котором разрешались цитарские стойбища.

Розовая пелена гнева, застлавшая сознание Тобиуса, начала рассеиваться, и он осознал, что вот-вот превратит холм в извергающийся вулкан. Изо всех сил волшебник потянул элементаля назад, но тот своей свирепой волей отмахнулся от создателя. Первостихии не знали сострадания и не ограничивали себя мерой, а огонь был самым жадным, он пожирал все, до чего мог дотянуться. Тобиус же, призвавший элементаля в порыве ярости, растеряв пыл, утратил и контроль. Их желания и стремления разошлись, и яростный рев внутри головы мага вдруг утих.

Напрягая все силы, Тобиус словно потащил свое творение к реке. Он горел заживо, оказавшись в немилости у окружавшей его стихии, а воды Наля уже закипали, исходя облаками пара. Дух огня погибал.

– А знаешь, что самое восхитительное во всем этом? Я всегда знаю о тебе больше, чем ты сам о себе знаешь.

– Не обольщайся.

– И не думал. Просто все процессы, через которые ты проходишь, сразу же отражаются здесь, и я могу наблюдать за ними. В то же время тебя там, снаружи, лишь терзают смутные сомнения и муки неопределенности.

– Все это лишь аллегории и метафоры. Человеческий разум склонен облекать представление о внутреннем мире в эфемерную плоть привычных образов, взятых из подсознания. Так мы говорим о Безмолвном Фонарщике как о воплощении процесса прекращения деления клеток, то бишь смерти. Мысли эфемерны, эмоции эфемерны, душа и самосознание эфемерны. Лишь тело материально, все прочее – энергия.

– Как интересно. Думаешь, я тоже аллегория?

– Собирательный образ зла в моем скромном понимании.

Шепчущий захихикал из темноты, и его алые зенки полыхнули.

– Как тебе это местечко? Оно давно назревало – и вот наконец сформировалось полностью.

Тобиусу казалось, что он находится под землей, в огромной пещере, поддерживаемой древними сталагнатами; во мраке капала вода, и сырость холодила босые ступни. Шепчущий клубился где-то рядом, звуча то с одной стороны, то с другой. Он что-то нес, задавал вопросы, не дожидался ответов и просто продолжал шуметь, а маг вслушивался в эхо и звук капель.

Постепенно он стал вычленять чужое дыхание, очень глубокое и сильное, будто работали огромные мехи на сталелитейной фактории. Нечто огромное дышало во мраке, ворочалось и звенело цепями.

– В чьем мы логове? – спросил Тобиус, пресекая поток пустой болтовни.

Шепчущий ненадолго замолчал, а потом вновь хихикнул.

– Если, как ты сказал, эмоции эфемерны, то тебе нечего бояться… собственного гнева!!!

Последние слова облеклись громким воплем, все вокруг задрожало, во мраке родилась полоса огня – приоткрывшаяся пасть дракона. Исполинский ящер бросился к Тобиусу, но цепи натянулись, а пасть разверзлась, исторгая поток огня.

Самая сильная боль, которую может ощутить человек, – раны, нанесенные огнем.

Все тело превратилось в один сплошной ожог, и чтобы не дать мучительным ощущениям поглотить его, волшебнику пришлось постараться усыпить свои нервные окончания. Вместе с тем небольшие порции обезболивающих делали его существование почти выносимым. Ослепший Тобиус лежал во тьме и тратил все силы на борьбу за жизнь.