Читать книгу "На все цвета радуги - Евгений Пермяк"

Разговорились. Пригласили его к костру.

Спросили, кто и откуда, как звать. Куда он по речке путь держит.

Мальчик назвался Серёжей и рассказал прелюбопытную историю.

История состояла в том, что Сергея ещё в прошлом году заинтересовал необыкновенный состав воды речки Людянки.

– Ненормальная какая-то вода, – сказал он. – Не то жёсткая, не то мылкая… Странная вода.

– Ну и что из этого? – спросил я.

Он повернулся ко мне и ответил:

– Пока ничего. Но меня и моего друга, Володю-химика, это заинтересовало. Он очень хороший химик. Мы с ним в одном классе учимся. А потом стали исследовать воду Людянки. Нам помог преподаватель химии. И мы обнаружили в составе воды мельчайшие частицы слюды.

– Ну и что же? – ещё раз спросил я.

– На этом основании, – неторопливо и солидно продолжал Серёжа, – я и сделал предположение, что речка Людянка или один из её притоков проходят через залежи или хотя бы через слои слюдяного месторождения и вымывают из слоя мельчайшие частицы.

Мы незаметно переглянулись с Иваном Макаровичем, слушая рассуждения и доводы Сергея.

– К тому же, – продолжал он, – в одной из старых книг нам удалось обнаружить, что эта речка называлась не Людянкой, а Слюдянкой. Буква «С», может быть, потерялась со временем, или какой-нибудь землепроходец или даже писарь неправильно записал её название. И речка, названная от слова «слюда», стала называться более знакомым именем от слова «люди».

– Смотри ты, как оно дело-то поворачивается! – любуясь парнем, сказал Иван Макарович. – И я это же самое слыхал. От бабки… – Затем, обратившись к Серёже, он спросил: – И что же ты теперь хочешь?

– Ничего особенного, – ответил Серёжа. – Найти слюду. Она очень необходима. Неподалёку от нас артель высекает изоляционные шайбы, прокладки. Им привозят слюду издалека. И если мы найдём свою слюду, разве это плохо?

Мы опять переглянулись. Сергей, не замечая этого, продолжал:

– Ведь когда-то, в петровские и в допетровские времена, вывозили слюду с Урала. Не могли же её всю вывезти! Не правда ли?

– Вы правы, молодой человек. – Мне захотелось поверить этому хотя бы для того, чтобы поддержать Серёжу в его догадках.

– И давно ты идёшь по реке? – спросил Иван Макарович.

– Четвёртый день, – мягко ответил Серёжа и, как бы оправдываясь, сказал: – Приходится останавливаться. Делать анализы чуть ли не у каждого ручейка, впадающего в Людянку-Слюдянку, чтобы не потерять путь к месторождению.

– Как же это ты один отважился? – задал сочувственный отеческий вопрос Иван Макарович.

И Серёжа сказал:

– Мы вышли вдвоём. С моим товарищем. С Володей. С химиком. Он, хороший химик, оказался плохим путешественником. Он побоялся идти по реке в глубь леса. К тому же встретилась змея…

– Так-так-так, – снова отозвался Иван Макарович. – А ты, значит, не боишься…

– Нет, я тоже боюсь, – сознался Серёжа. – И ещё как!.. Но ходить по лесам, речкам, горам – моя будущая профессия. К ней надо привыкать уже теперь…

Снова послышалось «так-так», и Серёже было предложено отужинать с нами. Он не отказался. И, слегка покраснев, сознался, что его продуктовые запасы, рассчитанные на десять дней, иссякают.

Мальчуган, появившийся здесь десять – пятнадцать минут тому назад, вдруг стал милым сыном и любимым внуком для двух чужих и неизвестных ему людей.

Его уложили спать в сторожку. Дали ему подушку и покрыли марлевым пологом от комаров. Мы же прокоротали ночь у костра, надеясь отоспаться днём.

Когда Серёжа уснул, Иван Макарович объявил мне:

– Далеко пойдёт парень. Такой не только слюду найдёт – всю землю наизнанку вывернет, всё золото выпотрошит! И там, где о нём не слыхивали.

И я верил в это. И мне так хотелось, чтобы Серёжа нашёл слюду! Пусть тоненький пласт. Пусть крохотное месторождение, не имеющее большого значения. Это подымет его в своих собственных глазах. Это будет его настоящим началом трудной профессии.

Серёжа проснулся поздно. Уха, сваренная Иваном Макаровичем, уже остыла. Подогрели. Старик приготовил ему пополнение продуктовых запасов. Я подарил Серёже свой «вечный» электрический фонарик.

Он сказал:

– Ой, что вы! – А увидев, что фонарик дарится ему от всего сердца, сказал: – Я давно мечтал о нём…

Затем, проверив, как работает фонарик, он ещё раз поблагодарил меня и положил его в нагрудный карман…

Серёжа не торопясь надел свои резиновые сапоги, взвалил потяжелевший вещевой мешок, затем вооружился своим посохом с железным наконечником, напоминающим копьё, и стал прощаться.

Мы обменялись адресами. Вскоре послышалось удаляющееся «буль-буль». Серёжа уходил вверх по реке…

– Найдёт, думаешь? – спросил Иван Макарович и, не дожидаясь ответа, сказал: – Обязательно найдёт. Такие всегда находят.

Лесной лешачок

Из всех так называемых «святочных рассказов» мне особенно памятен тот, что я слышал от старого мастера фигурного литья Мирона Михайловича Поварова.

Рассказывал он его мне примерно так…

* * *

– Не знаю, как в старые годы у вас в заводском обиходе, а в наших рабочих семьях не было заведено украшать ёлки. Не объясню почему. То ли потому, что до крайности тесно жили, вернее же всего – каждая копейка была на счету. А у господ ёлки случались преобязательно.

И такие, доложу я тебе, аховые ёлочки наряжались, что не наглядишься на них через окна с улицы. Совсем, бывало, закоченеешь на тридцатиградусном, а оторваться не можешь. Кажись, недели мало, чтобы дотютельно разглядеть всё, что горит, сверкает, блестит и отсвечивает на весёлых еловых веточках.

Рабочих ребят, само собой, не допускали на такие ёлочные веселья. В коренных уральских заводах твёрдо знали, кому и что положено. Я тоже своё место знал, свой порог. Однако же…

Однако же жизнь всякое вытворяла, особливо в ночь под Новый год. И со мной такое случилось, что и поверить немыслимо. Меня, понимаешь, допустили на такую ёлку, лучше которой во всём нашем горном округе не было и не могло быть. Главная эта была ёлка. Ёлка в доме его превысоко и выше того – господина горного начальника. Над всеми он царём и богом был.

Моя матушка, Любовь Корнеевна, у горной начальничихи находом подённо услужничала. И по всей видимости, услуги моей матери для молодой барыни были столь многоценны, что она согласилась впустить меня на ёлочный маскарад для барчат.

Не чудо ли?

Только в чём я мог появиться на такое торжество? В материных подшитых валенках? В латаных байковых портках? В линялой сатиновой косоворотке?

В чём?

А начальничиха из быстрых умом была. Живёхонько придумала нарядить меня лесным лешачком и посадить под ёлку.