Читать книгу "Следующий! Откровения терапевта о больных и не очень пациентах - Бенджамин Дэниелс"

В воскресенье терапевт не принимает, так что, когда Альф в очередной раз упал, сосед позвонил в службу спасения. Фельдшеры доставили Альфа в больницу, несмотря на его протесты, и теперь он с недовольным видом лежал передо мной на каталке. Как обычно, я осмотрел его и, поскольку мы в отделении неотложной помощи, получил возможность быстренько сделать ему ЭКГ (электрокардиография – исследование работы сердца с помощью электрокардиографа) и взять анализ мочи. Результаты оказались нормальные, и Альфу, как и следовало ожидать, не терпелось вернуться домой. Да только отвезти его туда в воскресенье было некому. Бригада «Скорой помощи» не имела права это делать, а денег на такси у него не нашлось. Итак, другого выбора у нас не оставалось: Альфа положили в больницу. Устроившись в палате, он должен был пройти обязательный анализ крови и флюорографию грудной клетки. Затем его осмотрят физиотерапевт и эрготерапевт, каждому из которых Альф непременно велит проваливать, после чего его, наконец, отпустят домой, чтобы несколько дней спустя он снова упал – такой вот замкнутый круг.

До нашего мудрого государства все же дошло, что люди вроде Альфа обходятся ему в целое состояние: он относится к тем десяти процентам пациентов, на которых тратится девяносто процентов больничных фондов. Но уменьшить число подобных пациентов очень сложно. Даже старики, которые соглашаются на помощь соцработников, все равно нередко падают или теряют сознание из-за какой-нибудь банальной инфекции. Друзья, соседи и родственники делают все возможное, но у них нет медицинской подготовки, и, увидев пожилого человека лежащим на полу, они часто звонят в «Скорую». По правде, я не знаю, как быть с такими пациентами. Возможно, лучше было бы класть их в дешевую муниципальную больницу или помещать в специально приспособленный дом престарелых, принимающий пожилых людей на ограниченное время. Жаль, что в отделении неотложной помощи, где работает высококвалифицированный персонал, койки заняты преимущественно такими пациентами, как Альф, нуждающимися только в социальной поддержке, а не жертвами несчастных случаев и людьми с серьезными заболеваниями, которым требуется срочная медицинская помощь. А ведь для них-то эти койки и предназначены изначально.

Менингит[15]

Примерно каждые полгода в какой-нибудь газете появляется статья с заголовком вроде «Грубая ошибка терапевта. Наш семейный врач диагностировал у моей дочки простуду, а десять часов спустя ее доставили в отделение неотложной помощи с менингитом». Подобные истории до ужаса пугают всех родителей и всех врачей. А для врачей, у которых есть дети, это двойной кошмар.

Врачи боятся менингита, потому что эта болезнь, как правило, поражает преимущественно детей и молодежь и, если ее вовремя не заметить, пациент может умереть за считаные часы.

Горькая правда, скрывающаяся за броскими заголовками, заключается в том, что любого ребенка, пришедшего на прием к терапевту с первыми симптомами менингита, врач, скорее всего, отправит домой, диагностировав острую вирусную инфекцию и выписав парацетамол.

Ранние признаки менингита – это жар, сонливость и плохое общее самочувствие. Каждую неделю мы принимаем немало детей с подобными жалобами.

Сыпь и ригидность затылочных мышц – симптомы, напрямую указывающие на менингит, – проявляются гораздо позже, когда ребенок уже серьезно болен.

Я знаком с одним превосходным, опытным терапевтом, отправившим домой ребенка, у которого потом развился менингит. Ужасно, когда не удается своевременно поставить правильный диагноз, но это редко можно назвать грубой ошибкой. Единственное, что мы, терапевты, можем сделать для тысяч детей с насморком и жаром, которых принимаем каждый день, – это рассказать родителям, на какие тревожные симптомы следует обратить внимание и в каком случае необходимо повторно прийти на прием.

Сам я сталкивался с менингитом считаное число раз, и, слава богу, никогда в роли терапевта. Первый раз запомнился мне больше всего; я работал тогда в отделении неотложной помощи. Мужчина привез своего четырехлетнего ребенка в приемный покой. Я, мельком взглянув на малыша, сразу же вколол ему пенициллин и незамедлительно позвал педиатра. Хотя раньше мне не доводилось видеть больных менингитом, диагноз был очевиден. Ребенок выглядел чертовски плохо. Он был вялым и совершенно не интересовался происходящим вокруг. Не нужно быть гением, чтобы поставить верный диагноз. Ни один врач на свете не отправил бы этого малыша домой. Однако несколькими часами ранее, когда легкий жар и недомогание не мешали ребенку с удовольствием смотреть мультфильмы и играть с братом, было бы гораздо сложнее поставить правильный диагноз[16]. Если бы ко мне привели ребенка в таком состоянии, я запросто мог бы отправить его домой и стать следующим врачом, которого пресса обвинила бы в «грубой ошибке».

Я люблю принимать детей и всегда стараюсь втиснуть их в свой загруженный график, если родители обеспокоены. Работа с детьми приносит мне особое удовольствие. Главное различие между взрослыми и маленькими пациентами в том, что у последних крайне редко возникают серьезные проблемы со здоровьем. С тех пор как я стал семейным врачом, я принял, пожалуй, более тысячи детей, и ни у одного из них не было чего-то достаточно серьезного, чтобы вызвать у меня беспокойство. Менингит – болезнь пугающая, но очень редкая. Я понимаю, что этот факт не утешает, когда у вашего ребенка жар и отвратительное самочувствие. Именно поэтому я охотно принимаю таких детей и успокаиваю их родителей. Сам будучи отцом, я прекрасно понимаю, как сильно можно переживать за маленького человечка, за которого несешь полную ответственность и которого бесконечно любишь. Мы, врачи, точно так же волнуемся, когда нашим детям нездоровится. Мне рассказывали о терапевте, которая направила своего сына к оториноларингологу, так как была убеждена, что у ребенка опухоль носовой полости. Как же ей было неловко, когда врач достал из ноздри ребенка огромную козявку – впечатляющего размера, но уж точно не представлявшую опасности для здоровья.

Некоторых детей приходится тщательно обследовать, прежде чем я смогу со спокойной совестью отправить их домой. Но в подавляющем большинстве случаев становится понятно, что с малышом все хорошо, едва он переступает порог. Это заявление может показаться самонадеянным, ведь только что я рассказывал о менингите и о том, как легко можно не распознать его ранние симптомы. Вместе с тем детей с пограничными симптомами среди маленьких пациентов меньшинство.

Если ребенок запрыгивает в кабинет, улыбаясь, у него точно нет менингита. Но я не стану утверждать, что в течение следующих двенадцати часов у него не разовьется менингит, – но это относится к каждому ребенку на свете. К сожалению, такова природа этой болезни.