Читать книгу "Ограниченный контингент. Рожденные в СССР - Тимур Максютов"

Крыть было нечем. Марат вытер пот и спросил:

– А кто сказал «Привет»? Шутники, млять.

Бойцы переглянулись.

– Показалось вам, тащленант. Молча бежали.

– Значит, померещилось.

Марат побрёл к офицерской палатке. Светин голос прозвучал серебристым колокольчиком:

– О, Марат, какие красивые! Спасибо тебе!

Марат тупо посмотрел на свою ладонь с остатками помятого букетика. Надо же, не выронил! Светина улыбка искупила все сегодняшние треволнения и опять вызвала прилив томных желаний в лейтенантском туловище.

* * *

Туловище ждал облом. Когда после вечерних посиделок у костра Марат, провожая Свету до кунга, пытался прихватить её за тугую попку, она мягко отвела его руку и сказала:

– Вас тут полсотни нехватчиков. Ещё не хватало, чтоб меня блядью назвали. Не обижайся, Маратик, хорошо? Лучше скажи, про волков Палеев правду говорил?

Палееву милостиво разрешили посидеть у костра вместе с офицерами в обмен на очередную порцию охотничьих сказок. Он вдохновенно врал, особенно дойдя до каких-то мифических монгольских волков:

– Огромадные, метр двадцать в холке! Воют, как сирена! А воняют – словами не передать! Их тут видимо-невидимо.

Светлана всерьез напугалась рассказа.

– Ужас! Я волков с детства боюсь. Сегодня не засну, наверное.

* * *

Грустный Марат долго не мог заснуть. Приснился ему мужик в меховом пальто, гонящийся за голой Светой. Света при этом выла по-волчьи. Выла очень громко и практически над ухом.

Под Светиным кунгом кисли от смеха Палеев с приятелем, регулярно громко воя. Из кунга доносился испуганный писк, перемежаемый странными скрежещущими звуками.

Утром на построение Света не вышла. Не было её и на завтраке. Помнящий об ответственности за единственную в лагере женщину, майор поскрёбся в дверь кунга и услышал оттуда тихий плач.

Ночью Света, разбуженная жутким волчьим воем, рыдая от страха, подтащила к двери складные санитарные носилки и намертво заблокировала ими ручку. Выйти утром она не смогла.

Спасение придумал Марат. Он предложил запихнуть в узкое окно кунга миниатюрного Палеева. Сержант успешно справился с заданием и высвободил Светлану из плена.

Вечером красавица взяла под руку Марата и зашептала на ухо, щекоча щёку белой ароматной прядью:

– Марат, я боюсь, я ещё одну такую ночь не выдержу. Вдруг волки снова выть будут? После отбоя придёшь ко мне, ладно? Придёшь, Маратик?

Тагиров попытался что-то сказать, но в горле внезапно пересохло. Кровь стремительно отливала от головы куда-то в другое место.

– Придёшь?

Марат сглотнул и закивал со скоростью атакующего дупло дятла.

* * *

Под утро растерзанный, с исполосованной острыми ноготками спиной Марат брёл в свою палатку, идиотски-счастливо улыбаясь. Все его предыдущие женщины не понимали в любви и сотой доли того, что умела Света.

Все две.

Сентябрь 2006 г.

Рыбалка по-монгольски

У этой площадки в ста пятидесяти километрах от железки «Улан-Батор – Пекин» было, конечно, и монгольское название. Но все называли её просто «Вертолёткой».

Полдюжины пятиэтажек, аэродром да два десятка «крокодилов» – вертолётов огневой поддержки Ми-24.

Вот вертолётчики – совершенно обалденные парни! Поголовно прошедшие Афганистан, многие не по одному разу. Управлялись со своими машинами, как ковбои на родео, лихо и весело…

А так жизнь в монгольском гарнизоне, конечно, скучная. Повседневная рутина, редкие учебные полёты, технический спирт да футбол…

Одно из немногих развлечений – февральская рыбалка. Вот на ней-то и случился вошедший в золотой фонд легенд 39-й армии казус…

* * *

Рыбалка в Монголии богатая! Местные сами не ловят, якобы рыба у исповедующих ламаизм аборигенов – зверь священный. А советским оккупантам для рыбалки надо было получать разрешение аж в самом Улан-Баторе, в Министерстве охраны природы. Такое только высоким начальникам доступно. Поэтому рыбы в редких речках и озерах много, причём рыбы непуганой.

Не знаю, как там с ламаизмом, но во время совместных с монгольскими товарищами официальных пьянок не ели они ни селедочку под шубой, ни красную рыбу из запасов нашего начпрода (всё из Союза привозилось, богато нас Родина обеспечивала, чего уж там…). На чёрную икру, с неимоверным трудом добытую в нашем посольстве, аборигены вообще пялились с недоумением. Так что функционеры Революционного Союза молодежи Монголии и Монгольской же народно-революционной партии к рыбе в любом виде явно не имели интереса. А может, желудок скотоводов, тысячелетиями воспитывавшийся на кобыльем молоке и полусырой баранине, переваривать рыбные блюда не был приспособлен… Если честно, точно не знаю. Зато за совместной пьянкой в советском гарнизоне следовало ответное приглашение с монгольской стороны, а вот это была особая история…

Обед в какой-нибудь монгольской юрте в компании арата – передовика социалистического труда был для нас настоящим испытанием нервов и силы воли, и только единицы доживали до конца мероприятия, не обблевав китель, юрту и монгольских друзей…

Вот представьте себе – стоит посреди степи роскошное круглое сооружение, крытое войлочной белой (весьма дефицитной!) кошмой. Оставляешь оружие и вещи снаружи, входишь, нагибаясь под низким дверным косяком и помня о невозможности наступить на порог юрты (В таком случае ты ужасно оскорбишь хозяина и продемонстрируешь злобные намерения!). Внутри вонища, богатые, но неимоверно замусоленные ковры. В почетном северном углу, напротив входа – маленький буддистский алтарь. Рядом хозяин без капли сомнения развесил портреты Сухэ-Батора и Чойболсана, которые буддистские храмы-дацаны жгли сотнями, а несчастных лам-монахов пускали в расход десятками тысяч… Тут же – вымпел «Победителю социалистического соревнования» и криво вырезанная из журнала физиономия национального героя, первого и последнего монгольского космонавта Жугдэрдэмидийна Гуррагчи. Сразу вспоминается бородатый анекдот:

Отправили в космос совместный советско-монгольский экипаж. Выходит на связь Центр управления полётов:

– Белка!

– Гав!

– Произведи коррекцию орбиты. Стрелка!

– Гав!

– Приступай к астрономическим исследованиям. Монгол!

– Гав!

– Чего «гав», придурок?! Покорми собак и ничего не трогай!

На расписанном яркими красками шкафчике стоит роскошный двухкассетный японский магнитофон (мечта советского офицера, выполняющего интернациональный долг по всей планете – от Никарагуа до Вьетнама), совершенно неуместный в не имеющей электричества юрте…

А сам хозяин тоже выглядит замечательно, хоть сейчас на первую страницу центральной газеты «Унэн» фотографию лепи. На шелковом грязном халате там и сям разбросаны награды, от горла до пояса. Сам Леонид Ильич обзавидуется! Правда, при ближнем рассмотрении выясняется, что это, в основном, значки. Есть и знак «Готов к труду и обороне», и пионерский значок, и ангелоподобный юный Володя Ульянов на символе принадлежности к советским октябрятам… И даже Чебурашка с крокодилом Геной имеются!