Читать книгу "Мечта о крылатом коне - Сергей Станиславович Юрьев"

Свежий ветерок раскачивал гнилой забор справа от тропы, по которой она шла навстречу неизвестности, а слева шелестели высоченные заросли одичавшей травы. Ящерицы и лягушки с криком «Караул!» разбегались, расползались и распрыгивались, почуяв ее приближение, так как знали: Сима под ноги не смотрит, Сима смотрит только вперед.

И вдруг заросли травы раздвинулись, и поперек Симиной траектории, как шлагбаум, возникла голова белой лошади.

– Сима, – сказала лошадь, – дальше не ходи. Там чем дальше, тем страшнее…

– Не пугай меня, белая лошадь, – спокойно ответила Сима, – самое страшное всё равно будет дома, когда я вернусь.

Голова белой лошади с недовольным фырканьем скрылась в зарослях, а Сима вновь двинулась в путь.

Вдруг оттуда, куда она шла, раздался грозный топот и тяжелое частое дыхание. Сима успела прижаться к забору, и бегущий по тропе местный хулиган Димка Николушкин промчался мимо, не заметив ее. Димка любил дергать кошек за хвосты и обижать маленьких девочек и поэтому не смотрел не только под ноги, но и по сторонам. Сима чихнула от пыли, поднятой хулиганом Димкой, и спокойно пошла дальше. Навстречу ей бодро ковыляла длинноносая старуха, опираясь на рукоять двуручного меча. Когда старушка приблизилась, Сима заметила, что одна нога у нее была костяной, а на шее, прикинувшись воротником, лежал хитрющий черный кот.

– Здравствуйте, Бабушка-яга, – вежливо сказала Сима, ей не трудно было узнать старушку, ведь мама Лена, укладывая Симу спать, по три-четыре часа читала ей русские народные сказки. – Куда путь держите?

– А надоело мне одним русским духом питаться, – прошамкала Яга, – ищу еды посущественней. Вот Димку-хулигана поймаю, так покатаюся, поваляюся… А ты, Сима, дальше не ходи – страшно там.

– Спасибо, меня белая лошадь уже предупредила, – сказала Сима и пошла своей дорогой.

Не прошло и трех минут, как она увидела лежащий у тропы серый камень, на котором сидели два желтых скелета и мелко дрожали, гремя полуистлевшими костями.

– Зачем дрожите, скелетики? – спросила Сима нежным голосочком.

– Не зачем, а почему, – поправил ее первый скелет, не переставая трястись.

– Страшно нам, не видишь, что ли! – отстучал зубами другой скелет. – А ты домой иди, девочка. Нам-то некуда, а ты иди…

– Бедненькие… – посочувствовала скелетам Сима и тут же про них забыла – ноги сами несли ее вперед.

Уступая ей дорогу, с тропы уползали гревшиеся на солнце осьминоги, а с неба падали жареные медузы, звонко шлепаясь о сухую, растрескавшуюся землю.

Симпатичная кудрявая тучка увидела сверху одиноко идущую девочку и, заплакав горькими слезами, улетела прочь, чтобы не видеть того, что будет дальше.

Престарелый вампир граф Дракула стоял к Симе спиной и задумчиво смотрел вдаль.

– Сами не идете, так хоть меня пропустите! – крикнула Сима, похлопав графа по попе, выше она не могла дотянуться.

Дракула присел от неожиданности, молча нырнул в кусты и там затих.

– Ну и вампиры пошли! – удивилась Сима. – Нет, чтобы других пугать – сами всего боятся.

– А ты иди, иди, дочка, – прошептал из зарослей Дракула, – посмотрю я на тебя, когда обратно пойдешь…

Больше никакая живность не попадалась Симе под ноги, ветер стих, забор слева не смел больше скрипеть, а трава справа – шелестеть, и лишь веселый топот Симиных босоножек нарушал тревожную тишину.

Вдруг золотой солнечный диск сорвался с неба и, стремительно покраснев, упал на неровную линию горизонта, а потом, как мячик, отскочив от нее, начал прыгать туда-сюда – от горизонта к горизонту. Внезапный порыв горячего ветра отвлек Симу от наблюдения за скачущим светилом – навстречу ей по той же самой тропинке шла точно такая же Сима Парамонова и широко во весь рот улыбалась…

Очнулась Сима уже дома. Рядом с ее кроваткой сидел местный участковый врач Тетрациклинов. А участковый милиционер Фукин зачитывал маме Лене показания депутата сельского совета лесоруба Топоркова, который и обнаружил Симу в двух километрах от села: «Иду, никого не трогаю – в лес за топливом. Вдруг вижу – посреди тропинки прямо на земле сидит девочка с закрытыми глазами, правой рукой себя по головке гладит и тихо напевает: «Не пугай меня, мой милый, – я сама себя боюсь…»

Погонщик метелей

Сима Парамонова сидела на пеньке, из-под которого выползали червячки и стремительным штопором ввинчивались в землю. Небесные птицы торопливо летели на юг, не дожидаясь, пока небо замёрзнет и покроется корочкой льда. Мама Лена бродила где-то неподалеку среди осиновых стволов, отлавливая наглых подосиновиков, но ей попадались только ленивые мухоморы, которые, видя грибников, почтительно снимали шляпу.

А Сима мирно сидела на пеньке, причем на том самом, на который посадила ее мама Лена, и мучительно соображала – то ли залезть ей на здоровенную, голую до пояса сосну, то ли покачаться на скрюченной березе, которая свисала над узким глубоким оврагом. А на дне оврага клубился рыжеватый туман…

А тем временем, сидя по разные стороны полярного круга, два медведя, Белый и Бурый, играли в шахматы. Причем Белый медведь играл белыми фигурами, а Бурый – бурыми. И Бурый медведь выигрывал партию за партией. Ему бы уже залечь в зимнюю спячку, но он даже не начал зевать… Но настоящая зима всё никак не могла наступить, потому что Бурый медведь выигрывал у Белого и не мог задремать, пока не наступила настоящая зима. Белый Полярный волк работал погонщиком метелей и поэтому, нетерпеливо щелкая зубами, болел за Белого медведя. Он ходил возле доски, поминутно пересекая полярный круг, и вдруг с отчаянным воплем «Ну, погоди!» рванулся на юг, пересекая тундру, лесотундру, леса, степи и лесостепи…

А Сима так и не могла ни на что решиться – туман на дне оврага загадочно клубился, а сосна была высокой… И вдруг влажная тишина леса растрескалась от звука ломаемых сучьев и топота босых волчьих лап. Через мгновение Белый Полярный волк как вкопанный стоял перед мирно сидящей Симой и жадно смотрел ей в глаза.

– Не ешь меня, Серый волк, – сказала Сима, – я не Красная Шапочка, у меня нет пирожков, и бабушка моя далеко.

– Я тебе не Серый волк, – перебил волк Симу, – а Белый Полярный, и я не ем маленьких девочек и стареньких бабушек…

– А средненьких тетенек? – спросила Сима, беспокоясь за маму Лену, которая бесшумно бродила где-то неподалеку.

– Не ем я человечину, – ласково сказал волк. – А умеешь ты, девочка, в шахматы играть?

– Умею, – ответила Сима. – А что это такое?

Волк сделал вид, что пропустил Симин вопрос мимо своих мохнатых ушей, мило улыбнулся и спросил, не хочет ли девочка на нем покататься. Через мгновение счастливая Сима сидела на его лохматом загривке и, вцепившись в густую шерсть, кричала: «Но-о, лошадка!»

Белый Полярный волк не стал доказывать Симе, что он не лошадка, а просто прыгнул с обрыва в клубящийся рыжий туман. Вскоре он уже мчался через лес, степь, лесостепь, лесотундру и тундру к полярному кругу, где Белый медведь никак не мог выиграть у Бурого, упорно не впадающего в спячку.