Читать книгу "Смерть или престол - Саша Мэри Миллер"

Лист. Какой лист? В уме короля шевельнулось воспоминание. Его мысли были непослушными, потребность в питье все усиливалась. А потом он узнал лист. Ясень! Этот лист… это был Ясень! И прямо на глазах Борфа он стал меняться, таять — и превратился в женщину, лица которой он уже не надеялся увидеть.

— Алдита…

— Борф! — прошептала она тихо, словно вздохнула.

А потом взмахнула обеими руками — и растворилась во тьме.

Только теперь Борф почувствовал, что в его руке, сжимавшей рукоять меча, что-то изменилось. Он уронил оружие и начал отчаянно ощупывать пальцы, пытаясь понять, в чем дело… и не нашел металлических обручей, еще недавно глубоко погружавшихся в отекшую плоть. Исчезло привычное Давление Великих Колец. Еще не веря случившемуся, король прикоснулся к глубоким впадинам, оставшимся там, где были Кольца: большой палец, указательный, большой, указательный… Гнев, смешанный со страхом, нашел выход в яростном вопле. Кто-то откликнулся на него.

— Сир! Государь!

В спальне вспыхнул свет — и это были уже не глаза. Свеча — невыносимо яркая. Борф был потрясен, ослеплен и несколько мгновений мог только молча моргать.

— Руген?

— Да, сир. Я здесь. Чего вы желаете?

От старых привычек трудно избавиться. Борф пришел в себя настолько, чтобы постараться выглядеть тем, кем его сделала судьба, — правителем и вождем.

— Принеси мне вина! — хрипло проговорил он. — Где ты был, мерзкий сукин сын? Ты что, посмел путаться ночью с какой-то шлюшкой, забыв о своих обязанностях? Вот я утром спущу с тебя шкуру…

Тем временем Руген обошел кровать и поставил на столик подсвечник с двумя свечами. Стало видно, как он поспешно поднял кувшин, чтобы наполнить большой кубок. Борф почти вырвал кубок из рук Ругена, так что капли вина упали на постель. Он пил, как человек, умирающий от жажды. А потом опустил кубок и глубоко вздохнул, закрыв глаза. И стал ждать, когда придет привычное успокоение.

Но успокоение не приходило.

Но это же был просто сон! Ведь он даже не может толком вспомнить, что он видел! Всего лишь сон. Однако бывает же, что сны посылаются как предостережения… Король снова поднял кубок — и опять увидел свои лишенные Колец пальцы. Ему это не почудилось!

Кольца исчезли!

Значит, Алдита действительно приходила, чтобы предупредить его, предостеречь.

Он швырнул кубок в темноту и бросился на Ругена. Камердинер испуганно отшатнулся, но король схватил его за рубашку и подтащил к себе. Руген потерял равновесие и упал на колени, цепляясь за простыни, чтобы не растянуться на полу.

Борф придвинулся к самому лицу слуги.

— Где Великие Кольца? — Он встряхнул Ругена почти с прежней силой. — Если ты немедленно мне не ответишь, ты — покойник! Где мои Кольца?

— Сир! Сир! Я их не брал!

Руген хватался за кровать, пытаясь высвободиться так, чтобы не поднять руки на своего господина.

— Тогда где они?

Винный дурман уже вылетел из головы Борфа. Возможно, он и проспал многое, но случившееся отрезвило его полностью — и, может быть, окончательно. Королю прекрасно было известно, на чьих пальцах должны находиться Кольца. И камердинер подтвердил его догадку.

— Они у ее величества, сир. У королевы.

Руген чуть не свалился на пол, когда Борф отпустил его так же неожиданно, как и схватил.

Но король уже не обращал на камердинера внимания. Король протянул руки к свету и смотрел на них. На пальцах все еще оставались отметины, словно дразнившие его. Казалось, Кольца въелись в его плоть — и, возможно, их забрали у него силой.

Вот как! Хотя голова у короля отчаянно болела, а к горлу подступала тошнота, ему вдруг показалось, будто он открыл таинственную дверь и оттуда пролился свет — на него и то состояние, в котором он незаметно для себя пребывал уже много лет.

Он по очереди дотронулся до каждого пальца, едва слышно произнося имена деревьев.

— Дуб.

Он потер большой палец, словно надеялся по-прежнему ощутить металлический обруч.

— Тис.

Тут он поморщился.

— Ясень.

Что-то такое про Ясень… Он не мог вспомнить — но обязательно вспомнит, как только у него окончательно прояснится в голове. О да — он обязательно вспомнит!

— Рябина!

«Больше никогда!» — пообещал он себе. Никогда больше он не позволит себе так упиться, чтобы с ним могли сотворить столь чудовищное святотатство. Кольца принадлежат ему, повинуются ему с момента его коронации — и он не разрешит себя ограбить. Он вернет их себе… пусть даже из-за них никогда больше не сможет увидеть ту, чей дух явился к нему, чтобы сообщить о краже.

И все поймут, что он — король.

До этих пор ветер и волны были благосклонны к поспешно бежавшим Морским Бродягам. Но на палубах перегруженных кораблей, рассекавших темное ночное море, никто не мог избавиться от страха. Правда, северные демоны не смогли заставить своих чудовищных зверей пуститься по воде вслед за убегающими судами. В этом Бродяги были уверены. Не сумели демоны и отправить им вдогонку айсберги: время года было неподходящее. Наступил сезон весенних штормов. Однако в спешке беглецы не смогли захватить с собой достаточно пищи и других припасов — а думать о скорой высадке на берег не приходилось.

Те военачальники, кто еще остался цел и относительно невредим, собрались на палубе на совет. Три надежно защищенных от непогоды фонаря бросали на палубу небольшой круг света, и в нем лежала покрытая пятнами соли карта, а военачальники сидели на корточках, следя за тем, что показывал им капитан.

Морские Бродяги привыкли тайком подкрадываться к незнакомому берегу, нападать, сражаться, грабить — а потом быстро возвращаться на свои корабли. Обычно в таких походах участвовало не больше двух кораблей. Но теперь у них не было родного порта, куда можно было бы вернуться, чтобы отсидеться или пополнить запасы.

Капитан в очередной раз ткнул пальцем в карту.

— Волен исключается. Слишком далеко: мы и половины пути не пройдем, как уже начнем голодать. Да и штормы могут начаться со дня на день.

Кто-то из мужчин пошевелился, и Оберн поднял голову. Это был Грэблер: к его советам часто прислушивался предводитель Снолли.

— Поплывем на юг, исследуя берега.

Грэблер произнес это почти как приказ.

— Южный берег заболочен, не считая Идима — да и в нем одни развалины. Нам не удастся без риска высадить там людей. А Зловещая Трясина… Ну, о ней все знают.

Морские Бродяги не были повелителями моря. Ни один народ не мог бы этим похвалиться. Но они в течение многих поколений изучали его законы. Сейчас им нужно было устроить временный порт и найти укрытие для тех, кто хранит домашний очаг, когда воины отправляются за добычей. Они слышали достаточно историй о Трясине, чтобы бояться этих окруженных скалистыми рифами берегов. Этих мест избегали даже куда менее осторожные мореплаватели.