Читать книгу "Игрушечное сердце - Светлана Лубенец"

Иногда, правда, приходится вспоминать о Маринке, поскольку рана куда свежее, нежели нанесенные сыном и мужем. Маринка была ее племянницей и, соответственно, дочерью родной сестры Тамары. Два года назад, умирая от рака желудка, Тамара просила присмотреть за дочкой, ибо последнее время тоже жила одна, без мужа. Не очень-то Наталье Ильиничне нужны были чужие дочери, даже и сестринские, но она все же посчитала своим долгом заняться Маринкой. Умерла Тамара летом. Девчонка только-только закончила школу и поступила в педагогический университет имени Герцена. Ездить на занятия с проспекта Славы, где они с матерью проживали, было далеко, и Наталья Ильинична предложила племяннице пожить у нее, на улице Марата. Все ближе к вузу.

Девчонка оказалась славной, милой и доброй. Не привязаться к ней было невозможно, и Наталья Ильинична привязалась, хотя до этого с ней почти не зналась, как, впрочем, и с сестрой, с которой они разошлись уже очень давно по принципиальным соображениям. А уж привязавшись, Наталья Ильинична стала относиться к Маринке как к дочери. Радовалась тому, что у нее теперь опять семья. Есть для кого жить, кому обеды и ужины с завтраками готовить, кого ждать, о ком переживать. Но радоваться довелось недолго. Чуть больше полгода назад Маринка ее бросила. Наталья Ильинична сразу почуяла, что племянница нашла себе какого-то мужика. Она даже хотела девчонку предостеречь кое от чего, совсем ведь молоденькая, но потом передумала. Не мать же она ей, в конце концов. Путь живет, как хочет. Маринка, видать, так и сделала, как хотела: сбежала от старой неинтересной тетки к молодому мужику. Даже за вещами не приехала, даже весточки не прислала. Конечно, поначалу Наталья Ильинична решила, что стряслась беда, в милицию, как положено, заявила, но девчонку так и не нашли. Конечно, во всероссийский розыск не объявляли – не преступница, поди, но в Петербурге Марина Васильевна Дробышева обнаружена не была. Можно было бы считать, что Маринка стала жертвой какого-нибудь маньяка, который не оставляет за собой ни следов, ни изувеченных тел, но Наталья Ильинична в это почему-то не верила. Ее все предают. Вот и Маринка предала при первой же возможности. Может, и не молодого парня нашла себе, а богатенького мужичка во цвете лет. А знать о себе не дает, потому что стыдно сознаваться в родстве с такой старой и уродливой каргой, как она, Наталья Ильинична, да и делиться богатством не хочется… Что ж, понять ее можно… Кому ж захотелось бы делиться?

Возвращаясь из магазина, Наталья Ильинична столкнулась у лифта с соседкой по площадке. Молодую женщину звали Даной. Вообще-то она Дарья, а значит, в просторечье должна быть Дашей, но вот нравится ей, видно, зваться на иностранный манер. Наталью Ильиничну это злило, конечно, но особо не мешало. В последнее время ее стало откровенно раздражать другое, а именно то, что Дана как-то излишне похорошела и стала выглядеть неприлично счастливой. Лет ей явно за тридцать, и пора бы начать стариться, а вовсе не хорошеть, тем более что жизнь у нее складывалась далеко не лучшим образом. Бывшего мужа Даны, алкаша Вовку, все в подъезде знали, презирали и, если удавалось, гнали в три шеи, когда тому вдруг приспичивало соснуть возле мусоропровода или на одном из подоконников. Дану этот Вовка измочалил до самого жалкого бесцветного состояния, а потому Наталье Ильиничне всегда было приятно на нее смотреть. Теперь же лицо бывшей Вовкиной жены порозовело, налилось живительными соками, глаза приобрели ясность и глубину, а движения – закругленность и грацию. Ясно, что не Вовкиными стараниями. Наверняка в ее жизни появился новый мужчина. Наталье Ильиничне оставалось только поражаться, каким образом эти мужланы умудряются так действовать на женщин. Да… Поражаться… или действовать…

В самом деле, почему бы не опробовать еще раз действие ритуальной куклы на этой Данке? Мужа у нее нет (бывший Вовка не в зачет), а значит, если кукла и подействует, то каким-то другим образом. Надо бы проверить. Эта мысль вдруг таким благодатным образом подействовала на саму Наталью Ильиничну, что она как-то особенно приветливо поздоровалась с Даной, сделала ей комплимент на предмет резкого улучшения ее внешних характеристик и даже пожелала счастья. Разумеется, та приняла все за чистую монету, расцвела еще краше и заявила, что и так уже счастлива сверх всякой меры и что быть счастливой более – абсолютно невозможно. Открывая дверь в квартиру, Наталья Ильинична думала о том, что эта девчонка сильно ошибается. Во-первых, потому, что давно Вовка не наведывался и ее существование не чернил, а во-вторых, она вообще забудет о всяком счастье, когда получит в подарок куклу, которую Наталья Ильинична прямо сейчас делать и начнет. Опять же: зачем откладывать в долгий ящик?

Наскоро выпив чая с любимой подсолнечной халвой, пожилая женщина достала все тот же старинный деревянный сундучок с бабушкиными куклами, куда спрятала остатки материалов после изготовления подарка для продавщицы кондитерского отдела, и принялась за работу. В этот раз Наталья Ильинична постановила не торопиться и себя не изнурять, как в прошлый раз. Заготовку головки она положила на просушку, сшила розовое тельце из старого трикотажного чулка, самую интересную отделочную часть решила отложить на завтра, а пока посмотреть очередную серию «Любви и ненависти». Вообще-то Наталья Ильинична стыдилась своего пристрастия к мыльным операм, поскольку считала это уделом женщин с низким интеллектом, и потому ни за что, никому и никогда не призналась бы в этом. Но в собственной квартире она вольна делать то, что хочет, а потому смело включила телевизор. Серия оказалась малоинтересной, если не считать одного момента. Главная героиня, желая извести соперницу, сделала куклу из воска, утыкала булавками с иголками и подкинула ей в машину. Наталья Ильинична саркастически улыбнулась, когда увидела эти кадры, поскольку только в безмозглых сериалах люди оставляют на улице открытые машины. Но вот иголки с булавками ей показались очень кстати. Конечно, она про такое и раньше слышала и читала, но как-то упустила из виду. Пожалуй, стоит взять на заметку. Она собирается вручить свою куклу Данке в руки, как и продавщице, а потому демонстративно тыкать в нее булавки глупо, но можно засунуть что-нибудь внутрь тряпичного тельца… Что-нибудь такое… эдакое… Она пока сама еще не знает какое…

На следующее утро Наталья Ильинична опять принялась за работу. Внутрь тряпичного тельца засунула запонку, каким-то чудным образом оставшуюся от мужа. Запонка была серебряная с яшмовой вставкой. Одно время Наталья Ильинична хотела переделать ее на перстень, но потом, пристальней вглядевшись в свои руки с разбухшими суставами и пятнистой кожей, раздумала. Перстень их не украсит, только привлечет посторонние взгляды к ее старым рукам. А оно ей надо?

Яшмовая запонка неверного мужа, возможно, будет действовать покруче иголок с булавками. Острые предметы вкалываются в кукол для чего? На смерть! Данкина смерть Наталье Ильиничне без надобности. А вот если она спровоцирует нового соседкиного мужика на неверность – это именно то, что надо. Он от Данки слиняет, как собственный муж от Натальи Ильиничны, и краса с соседки сойдет, как талый снег с асфальта.

Когда запонка прочно угнездилась в вате, внутри розового трикотажного тельца, Наталья Ильинична аккуратно зашила прореху и обрядила куклу в сшитое из обрезков серебристой парчи платье. Когда-то, в лучшие времена, у нее самой было такое шикарное вечернее платье, но даже и оно мужа не удержало, а значит, будет действовать вкупе с запонкой подлого мужчины.