Читать книгу "Вселенский стриптиз - Ольга Степнова"

И вышел из странной квартиры, злясь на себя так, как никогда в жизни не злился.

– Я вам позвоню, когда что-нибудь прояснится! – вдогонку крикнул ему Андрейкин.

Совершенно ошалевший, Левин выбежал из облупленного подъезда и огляделся, стараясь понять, в какой части города он находится.

В чувство его привел телефонный звонок.

– Полчаса не могу до тебя дозвониться, нет связи! – заорал Клим в трубку. – Где ты был?!

– У мага, – пробормотал Левин.

– Что?! Где?! – не понял Титов.

– У чародея Андреаса, он же – частный детектив Андрейкин. Этот многофункциональный тип обещал разобраться, кто провернул аферу с моей квартирой.

– С ума можно сойти, – удивился Титов, но вдаваться в подробности не стал. – Ты помнишь, что завтра Восьмое марта и у нас назначена зачистка твоей территории?

– Конечно, помню, – тяжело вздохнул Левин, вспомнив ирисы, которые он так и не подарил маме.

– Тогда выпивка за тобой, остальное я организую. Начало разврата назначаю на три часа дня!

– Почему так рано? – удивился Левин, но вместо ответа услышал короткие гудки. Он вскинул руку и пошел к дороге, чтобы поймать такси.

«Машину, что ли, купить?..» – после получасового безрезультатного голосования тоскливо подумал Левин.

Он не любил ездить за рулем и ни черта не смыслил в сложных механизмах.

– Ну чего ты ревешь? Чего ревешь, как последняя дура?! – Нора прикурила сигарету и сунула ее Дине в рот. – Это мне реветь надо, а я ничего, видишь – веселая! – Нора закашлялась от первой затяжки, жестом подозвала официанта и заказала еще два латте и фруктовый торт. – Мне Тарасов вчера позвонил, представляешь?! Говорит, что чувствует себя сволочью. А я ему – ты ж не беременную меня бросил, так что не надо париться! А он – беременную я бы тебя не бросил. Гад… Ну не реви! Что у тебя такого стряслось, что надо рыдать?

– У меня… собаки… – давясь слезами и затягиваясь сигаретой, еле выговорила Дина.

– Много?

– Одна.

– Одна! – всплеснула руками Нора. – Не потоп, не землетрясение, не смертельная болезнь, а всего лишь одна собака! Ты же всю жизнь мечтала о собаке, а Стас не давал тебе ее завести! Чего ты ревешь?!

– У нее блохи, понос и какая-то шишка между ушами. – Дина залилась новым потоком слез, сигарета намокла и погасла. Официант суетливо поменял пепельницу, стыдливо отводя глаза от рыдающей Дины.

– Где ты ее взяла?

– Кого?

– Собаку!

– А-а… В приюте… Ее никто не хотел брать, потому что она очень большая и очень больная.

– Порода какая?

– Гигантская порода. Мне кажется, у нее в родне были коровы.

– Все ясно. Подобрала больную, никому не нужную дворнягу. А он-то как?

– Кто?

– Левин! Как он перенес появление в доме большой, блохастой, больной собаки?!

– Не знаю… Не видела… Я дома еще не была!

– А где ты была?

– На рынке, в зоомагазине, в ветаптеке. Купила собаке мясо, лекарство от блох и глистов, большие миски, коврик… – Слезы капали в кофе, пробивая в сливочной пене ощутимую брешь. – А плачу я, Нор, от безысходности и бессилия. Лучше бы я не уходила в отпуск! На работе я хоть отвлекалась, а теперь… Устала! Очень устала! – Дина отрезала от торта огромный кусок и стала есть его, некрасиво пихая в рот.

Нора посмотрела на нее с удивлением. Дина была не из тех, кому наплевать, как они выглядят в глазах окружающих.

– У тебя помада поехала, – сердито сказала Нора. – И на щеках взбитые сливки.

– Я тут даже подумала, что зря развелась со Стасом! – с набитым ртом продолжила Дина. – Ну и что, что он шастал по бабам, как блудливый козел по чужим огородам! Мужики же любят считать, что они полигамные и что размер не имеет значения! И пусть бы считал! Зато он любил меня, по-своему, но любил.

– Так любил, что иногда бил по морде, – усмехнулась Нора, отрезая себе кусок торта.

– Ну и что, что бил, – всхлипнула Дина. – Ну и что, что размер имеет значение…

– Так любил, что заразил венерической дрянью, от которой ты лечилась полгода, потратив бешеные бабки! – повысила голос Нора.

– Ну так вылечилась же! И плевать, что у него маленький! Он был свой, понимаешь? Негодяй, врун, блядун, но свой! А теперь я живу с чужим мужиком, который изощренно издевается надо мной каждый день! Да лучше бы он мне морду бил, чем вызывал сантехника в мой туалет!

– Где твое мясо?

– Что?

– Где мясо для собаки?!

– В сумке, вон, протекает.

– А я думаю, чем воняет? Меня от всего тошнит. Слушай, а мясо хорошее?

– Телячья вырезка.

– Ужас! И перестань руками жрать торт, на тебя все кафе пялится.

Дина затравленно огляделась и вытянула из подставки пучок салфеток, чтобы вытереть руки и рот.

– Это нервное, – пояснила она.

– Я поняла. У тебя телефон звонит!

Телефон оказался глубоко закопан в хозяйственной сумке – под двумя килограммами мяса, под гремящими мисками, под свернутым в рулон ковриком, под лекарствами от блох и глистов. Пока Дина откопала его, слезы высохли, а истерика сменилась безразличием.

– Алло, – отрешенно сказала она, не взглянув на дисплей.

Голос Левина на том конце сказал ей такое, что не лезло ни в какие ворота.

– Эй, что случилось?! – спросила Нора, видя, как Дина бледнеет, хватает сумки, шубу и срывается с места. – Что случилось?! – Нора побежала за ней, успев бросить на столик деньги.

– Пожар! – крикнула на бегу Дина, вскидывая руку, чтобы поймать такси. – Моя квартира горит!

– Как горит? Почему горит? Кто тебе это сказал?!

– Левин!

– Ты давала ему свой телефон?

– Нет! Господи, там же моя собака!

– Так давай я тебя довезу!

– Боже упаси, ты так водишь машину, что мы и к вечеру не доедем! Суэрте!

Такси с визгом затормозило, прижавшись к обочине, Дина прыгнула на сиденье, но дверь закрыть не успела, Нора перехватила ее.

– Вот именно, что суэрте! Все будет хорошо, слышишь? – задохнувшись от бега, сказала она подруге. – Ты не забыла, что завтра мы должны устроить грандиозный кутеж?!

– Какой кутеж?! Я горю!

– Значит, устроим кутеж на пепелище!

– Это он устроил пожар! Левин! Чтобы моя собака задохнулась в дыму! Быстрее! На Арбат! – крикнула Дина таксисту.

– Из мяса завтра приготовь отбивные! А собаку, если она еще жива, переводи на сухие корма! – крикнула Нора вслед отъезжающему такси. – Нам – отбивные, собаке – корма, – повторила она и пошла вдоль дороги, улыбаясь чему-то и держа руку на животе, как держат ее все счастливые в мире беременные.