Читать книгу "Не первый раз замужем - Ирина Хрусталева"

Николаю пришлось отдать приличную сумму за два билета. Он просил вагон СВ, но, к его сожалению, свободных мест там не нашлось, и пришлось довольствоваться четырехместным купе.

– Придется ехать с соседями, ты уж меня извини, но других мест не было, – сказал он Нине. – Сама понимаешь, лето, – развел он руками.

– Что же теперь делать? – пожала девушка плечами. – Значит, поедем с соседями. Я бы, наверное, согласилась поехать сейчас даже на крыше, лишь бы поскорее оказаться в Москве.

Энтузиазм Нины сразу же поутих, как только Николай открыл дверь купе, где были их места согласно купленным билетам. На двух остальных местах уже расположились две женщины, в которых Нина моментально узнала своих ближайших соседей. Софико и Мария, дочь и мать, жили как раз напротив дома Нины и очень часто захаживали к ней в гости, когда она приезжала сюда на отдых. Раньше, когда еще был жив дед и вся семья жила здесь, соседи были им почти как родственники. Тетя Софико, как Нина звала добрую женщину, часто угощала соседей своими знаменитыми тортами и пирожными, которые пекла лучше всех в городе.

Как только Нина увидела женщин, она с такой силой дернула Николая за рукав, что тот чуть ли не кубарем вылетел из купе в коридор.

– Ты чего? – недоуменно глядя на девушку, спросил он.

– Это мои соседи, – в ужасе зашептала Нина. – Я не могу ехать в этом купе, они меня сразу узнают!

– Да тебя бы и мать родная не узнала, – глядя на торчащие в разные стороны локоны парика, сказал он. – Очки не снимай, и все будет нормально.

– Нет, так дело не пойдет, – уперлась девушка. – Нужно что-то придумать. Тетя Софико знает меня с детства. И с Марией я тоже дружу с детства, они меня узнают – и тогда всему моему плану конец, – чуть не плача, говорила Нина. – Коля, ты же писатель, придумай что-нибудь!

– Что я могу придумать? – зашипел Николай. – Выход один – ехать на другом поезде.

– Нет, следующий поезд только завтра. И еще неизвестно, сможешь ли ты взять на него билеты. Будем довольствоваться тем, что есть, мне срочно нужно в Москву, – зашипела на писателя девушка. – Снимай свой шейный платок, – распорядилась Нина.

– Зачем это? – не понял мужчина.

– Затем! Обвяжу им лицо, а если спросят, что со мной такое, скажешь, что зубы у меня болят, флюс созрел и щека опухла. А еще скажи, что я глухонемая. Понятно?

– Мне-то, конечно, понятно, – почесал Николай затылок. – Только вот поймут ли они? Наверняка слышат сейчас, что мы с тобой о чем-то шепчемся. А глухонемые, как известно, не могут шептаться.

– Тогда скажи, что я иностранка, француженка например, и ни слова не понимаю по-русски. Придумай же что-нибудь, – топнула девушка ногой.

– Легко сказать – придумай! С француженкой, я думаю, номер тоже не пройдет.

– Это почему?

– По тому по самому! Как я буду с тобой общаться? Я, между прочим, ни слова не понимаю по-французски, – раздраженно ответил Николай. Его уже начала злить данная ситуация, а придумывать что-то нужно было очень быстро, потому что поезд скоро отправлялся.

– Да? Это плохо, – проворчала Нина. – Ладно, тогда я вообще не буду разговаривать – в связи со страшной зубной болью и распухшей щекой, – приняла решение девушка и сдернула платок с шеи писателя.

Глава 8

Нина лежала на верхней полке купе и боялась даже лишний раз пошевелиться, чтобы не привлекать к себе внимания. Она еще ни разу не спустилась вниз, а, уткнувшись в стенку, слушала мерное постукивание колес. Софико, Мария и Николай вели оживленную беседу и попивали вечерний чай.

– Зубы – это дело серьезное, – со знанием дела говорила тетушка Софико. – У меня один раз такой серьезный случай был, что на всю жизнь запомнила. Тоже, как и у сестры вашей, зуб болел, болел, а я все боялась к врачу идти, анальгин пачками глотала. А у меня там перитонит начался, температура поднялась. Хорошо, муж мой, царство ему небесное, прекрасный был человек, насильно повез меня к доктору. Тот как посмотрел, до чего я себя довела, только головой покачал: «Что же это вы, – говорит, – так нас боитесь, стоматологов? Готовы даже на тот свет уйти, лишь бы к нам в кресло не садиться. Еще бы немного, и я бы уже не смог ничем вам помочь. Что же, думаете, если просто зуб, значит, ничего страшного случиться не может? Еще как может! Не нужно забывать о том, что зубы «на территории» головы находятся, хоть и на лицевой ее части. Все зубные нервные окончания напрямую соединены с головой». Долго он мне еще лекцию читал, пока зубом моим занимался. А я сижу с открытым ртом и вытаращенными от ужаса глазами, все жду, когда же мне больно станет. Ждала-ждала, а доктор мне и говорит: «Сплюньте вот в эту урночку и можете вставать». Я так с открытым ртом и осталась! Потом, не веря своему счастью, спрашиваю: «Доктор, неужели это все?» – «Все, моя дорогая, – говорит, – все. Неужели так страшно?» – «Нет, – говорю ему, – совсем не страшно». Вы уж, Николай, как только в Москву-то приедете, сразу же отвезите сестру к доктору, не нужно с этим шутить, – заботливо посоветовала женщина и отхлебнула из стакана чай.

– Да, обязательно отвезу, – пообещал писатель и, посмотрев на верхнюю полку, спросил: – Анна, ты не спишь?

Они с Ниной заранее договорились, что они брат и сестра и что называть он ее будет Анной, как в действительности и значилась по новым документам девушка. Она ничего не ответила, просто дернула ногой, надеясь на то, что Николай поймет ее жест как «не приставай» и больше не будет беспокоить. Ей очень хотелось есть и пить, и она, слыша, как соседи без зазрения совести чмокают от удовольствия, попивая чай после сытного ужина, ужасно злилась. «Можно бы и потише выражать свое удовольствие, ишь, хлебают, как у себя дома, – думала она. – Как только все уснут, незаметно прошмыгну в вагон-ресторан и наемся до отвала, – мечтала Нина. – Надеюсь, что они не будут сидеть и болтать всю ночь, иначе я могу туда опоздать. Сами наелись – и трава не расти, а я здесь хоть умирай на их глазах от голода! Тетушка Софико и писателя до отвала накормила, даже в ресторан его не пустила».

Николай и в самом деле собирался вечером в ресторан, но попутчицы в один голос начали его приглашать к своему столу. Запасливые женщины набрали с собой в дорогу столько снеди, что могли бы накормить, наверное, весь вагон разом. Они, конечно же, приглашали и Нину, но той пришлось отказаться по известным причинам, сославшись на больной зуб. И вот сейчас попутчики сидели и мирно беседовали, а Нина на них злилась и проклинала свою нелепую судьбу, которая сыграла с ней такую злую шутку, из-за чего ей приходится сейчас скрываться даже от близких людей.

«Ничего, тебе за все придется заплатить, – ворчала про себя Нина, подразумевая своего мужа-убийцу. – Отольются кошке мышкины слезки! Я тебе все припомню – и купание в море, и всех твоих любовниц, и мое лежание под кроватью у чокнутого поэта, и особенно – мою сегодняшнюю вынужденную голодовку!»

К одиннадцати часам вечера все угомонились. Николай вышел в коридор, чтобы женщины могли переодеться и лечь. Он уступил свое место на нижней полке Марии, и та бесконечно была ему благодарна. У женщин были оба билета с верхними местами, но одно заняла Нина, объяснив это тем, что ей там будет удобнее с ее зубной болью. Вернее, объяснил все это за нее Николай, и Мария с радостью уступила свое место. Женщины уже решили, что тетя Софико ляжет на нижней полке, а Мария на верхней, но, писатель, как истинный джентльмен, не мог позволить, чтобы девушка терпела неудобства. Учитывая свои внушительные габариты, Мария приняла это с большой признательностью.