Читать книгу "Лекарство доктора Сажина - Федора Кайгородова"

Она нашла и чайник, и остатки кофе. Аппетит проснулся зверский. Но все равно есть их бутерброды Вика бы не стала. Наскоро попив пустого кофе и торопясь отсюда скорее уйти, девушка перелезла через забор и быстро пошла прочь от лагеря, так много принесшего ей разочарований.

Ее кроссовки сразу промокли. Но на душе было легко и свободно. Она навсегда уходила из мира лжи, такого уютного для некоторых и такого невыносимого для нее. Этот мир душил ее своей жесткой запрограммированностью, своим тупым снобизмом.

— Ну и черт с ним! — крикнула Вика и послушала себя.

Несмелое эхо ответило легким дискантом «…с ним, с ним, с ним…»

— Да, с ним! — еще сильнее крикнула Вика.

— С ним… — уже увереннее ответило эхо.

И она запела. Она знала, что здесь на много верст вокруг никого нет, и пела громко и заливисто, размахивая желтой соломенной шляпой.

Вот такой отчаянной ее и увидел Станислав Громов. Он сидел на вершине сопки, наблюдая, как рождается день, как плавно он перетекает из ночи. Ему нравились эти суровые безлюдные места, наполненные самобытной соленой древностью. Вдалеке синеют озера. Под ногами — крутой обрыв. Слева — дорога. По ней идет человек. Это мгновение не повторится никогда. В пять утра по дороге среди затерявшихся сопок идет человек? Стас разглядел женскую фигуру.

Размахивая шляпой в такт песни, она поет о чем-то своем, личном. Эти сопки, этот березовый лесок, эта горная речка — она так похожа на них: она свободна, как они, она также бесстрашна.

Стас некоторое время наблюдал за девушкой с вершины небольшой сопки, пытаясь понять, как она здесь очутилась: в такое время суток и в таком пустынном месте. А Виктория после пережитой ночи ничего не боялась, она ощущала небывалый подъем, прощаясь с прошлым, так ей казалось. Если бы она знала, что впереди еще не одна страница разговоров, укоров, сопротивления…

Глава 14

— Я — твой хозяин! Я — твой хозяин! — настойчиво повторял четырехлетний мальчуган, мельтеша перед мордой огромного водолаза. Тот лениво отворачивался от мальчишки, как от надоедливой мухи, но с места не сходил, видимо, ему тоже нравилась игра в хозяина.

— Ромочка! Зачем ты это говоришь собаке? — раздался мягкий интеллигентный голос.

— Чтобы она меня слушалась! Вот смотри, бабушк! Черри, подай лапу! Видишь, не подает. Это она меня за хозяина не признает.

Бабушка, улыбаясь, смотрит на внука. Старый мудрый пес тоже снисходительно поглядывает на забавного ребенка.

Рома вскоре оставил прежнее занятие и стал покушаться на бабушкины обои, пытаясь запрыгнуть на стену.

— Роман! Угомонись ты! Куда только смотрят твои родители! — возмущалась для порядка бабушка.

— Я — Джеки Чан, я уже почти на потолке! — кричал Рома.

А вскоре малыш стал охотником джунглей, начесав Черри косматую гриву и выдавая его за льва. Копьем стала лыжная палка, которая нашлась в бабушкиной кладовке. Рома махал палкой перед носом собаки, пытаясь подвигнуть ее к нападению, но Черри невозмутимо улегся на свою лежанку в прихожей и нападать по-видимому в ближайшее время не собирался.

Внезапно пес поднял голову и навострил уши.

— А-а! Идет кто-то! — бабушка уже открывала дверь.

— Вика! Что так рано? Мы тебя и не ждали. Что ж не отдохнула денек с Борисом?

— Да так, мама! Не получилось…

— Поссорились? И чего вы все не поделите. А кстати, будет он забирать Рому на второй сезон с собой? На первый, говорил, что ему надо в коллектив влиться. Влился?

— Еще как влился!

— Ну вот пора и Романа взять! — как будто не заметив иронии, сказала бабушка.

— Не знаю, мы об этом не говорили. За этим ребенком глаз да глаз нужен, а у Бориса — работа.

— Да уж и работа — утром зарядку провести, — проворчала бабушка.

Надежда Ивановна ушла на кухню и поставила чайник. Была она женщиной не старой, следила за собой и все еще, несмотря на пенсию, работала. Но она так активно вжилась в роль бабушки, что близкие так ее и воспринимали.

— Вика! Пойдем чай пить, мы еще не завтракали, Рома мне всю голову вскружил.

— Мы, мам, переживаем не самые лучшие времена, — сказала Вика, делая себе бутерброд из шпротов с огурцом.

— Подумаешь, — сказала Надежда Ивановна. — Все ссорятся, вы еще разведитесь!

— Именно это я и собираюсь сделать! — сказала Вика.

— Да ты с ума сошла, Виктория! — всплеснула руками Надежда Ивановна. — У вас же ребенок! О чем ты только думаешь? Вон мы с отцом сколько ссорились, но чтоб разводиться… А что мальчик без отца будет делать, ты об этом подумала?

— Мам! Я обо всем подумала, но так складываются обстоятельства, — слабо сопротивлялась Вика.

— Какие такие обстоятельства? Он, что, другую нашел?

— Он ее всегда находит.

Надежда Ивановна удивленно смотрела на дочь.

— Ты знала об этом?

— Нет, не знала! Но догадывалась! А вчера вот узнала, и не хочу с этим жить!

— Ну смотри, Виктория! Как знаешь. Я в твои дела не вмешиваюсь, чтобы ты меня потом не винила, — мама расстроилась гораздо меньше, чем ожидала Вика.

Сынишку она оставила у бабушки — девушка хотела побыть одна, подумать обо всем, привести чувства в порядок.

Все произошло так неожиданно. Когда Стас окликнул ее и спустился с сопки, она испугалась, а он вдруг спросил:

— Девушка! Вы не знаете, где стадион?

Это прозвучало так нелепо, что они оба расхохотались. Он пытался объяснить, что он имел в виду, но она смеялась, понимая, что он спросил первое, что пришло ему в голову.

Потом, когда они сидели у костра, и Вика сушила промокшие от росы ноги, она спросила:

— Вы с сопки спустились из любопытства или хотели со мной познакомиться?

— Конечно, хотел познакомиться! — ответил он. — Я даже размечтался, что на вас напали разбойники, и я вас бы спас, тогда наше знакомство носило бы последовательный и логичный характер.

Они говорили долго и обо всем сразу. Вика рассказала о событиях последней ночи, сейчас она сердилась на себя на излишнюю откровенность. Стас долго молчал, потом произнес сдавленным голосом, она была благодарна ему за то, что он принимал ее боль:

— Как же он мог?

— Что? Изменить?

— Как он мог спокойно вернуться к другой женщине после того, что ты узнала?

— Вот, смог, — голосом, в котором слышались сдерживаемые слезы, сказала она. — Я, пожалуй, пойду!

— Я провожу тебя!

— До автовокзала?

— Нет уж, до дома, иначе ты исчезнешь также, как появилась.