Читать книгу "Тайное сокровище Айвазовского - Юлия Алейникова"

— Есть. Разрешите прямо сейчас к ней поехать?

— Давай. Если у нее будут сомнения и даже если она его точно узнает, надо будет как-то незаметно его живьем предъявить. Чтобы наверняка.

— Сделаем, — кивнул Алексей.

— Соседка на фото Кирилина опознала, договорились, что она посидит в машине, когда Кирилин к нам на беседу приедет. Из машины на него глянет, чтобы не спугнуть, — докладывал на следующее утро Алеша.

— Молодец. А как у тебя дела, Сергей?

— Картина такая: Коростылев устроился на работу в институт всего полгода назад. До этого работал вахтером на табачной фабрике, рядом с домом. Там проработал года четыре. Сразу, как на пенсию вышел, так и устроился.

— Вот это уже интересно. Дальше.

— На прежнем месте работы о нем отзываются положительно, отпускать не хотели, но Коростылев объяснил, что график не устраивает, со здоровьем начались проблемы.

— А что с подозреваемыми по делу об убийстве Колосовой?

— Все живы. Бывший главный хранитель Протасова на пенсии, вдова, ей сейчас шестьдесят девять, ишемическая болезнь сердца. Думаю, ночные путешествия с кувалдой наперевес не по ее части.

— Согласен. Но у нее, кажется, были дети?

— Сын и дочь. Оба солидные люди — сын работает главным инженером на закрытом предприятии, дочь преподает в Институте Бонч-Бруевича. Обоим около сорока. Честно говоря, трудно представить, чтобы они решили свести сомнительные счеты с Коростылевым или гонялись за каким-то кладом. Зачем им?

— Да, думаю, Протасовых можно вычеркнуть, — согласился майор. — Дальше.

— Щукина Любовь Антиповна. Еще работает, заведующая фондами, доктор наук. Я с ней встречался — маленькая, кругленькая, на убийцу с кувалдой тоже не тянет. Муж болеет, у него язва. Дочь живет в другом городе.

— Понятно. Дальше.

— Борисов Яков Леонидович. Ныне работает в Институте востоковедения, замначальника отдела Древнего Востока. Сорок три года. Доктор наук. Не женат, проживает с мамой. — Тут Сапрыкин замялся, отчего брови у майора сразу нахмурились.

— И? — поторопил он.

— Разговаривал я с ним, с коллегами его и с начальством, — покаялся Сапрыкин. — Потому как если это не Кирилин был, то вполне мог быть Борисов. Вот его фото.

Сергей вынул из папки и положил на стол фотографию худощавого мужчины с большими залысинами, близко посаженными глазами и выражением лица не то высокомерным, не то брезгливым.

— Противный субъект, — из-за майорского плеча бросил Алексей.

— Это еще только фотография, — кивнул Сапрыкин. — Я ведь ему не стал сотрудником уголовного розыска представляться. Договорился с руководством института, чтобы меня за корреспондента научно-популярного журнала выдали.

— Молодец, сообразил, — скупо похвалил Терентьев.

— Так вот, Борисов, когда понял, что я о нем статью собираюсь писать как о типичном советском ученом, в смысле выдающемся и перспективном, надулся как индюк. Чуть что — сразу огрызался и норовил ткнуть меня носом в мою необразованность. Выставил меня полным дураком и неучем, еле удержался, чтобы по физиономии ему не съездить. А вообще тип нервный, жизнью не удовлетворен, уважением коллег не пользуется и вообще отношения в институте напряженные. К начальству почтителен, но болезненно реагирует на критику. Одним словом, сгусток комплексов и неврозов. Такой мог кувалдой по голове дать без особого повода, просто от обиды.

— Неплохо. Двое подозреваемых лучше, чем ни одного. А с алиби у него что?

— С алиби все просто — был дома, мама, естественно, подтверждает.

— Естественно. Алексей, когда у нас соседка Коростылева ожидается? Григорьева, кажется?

— Я попросил ее пораньше прийти. Завтра в 11.30 будет.

— Очень хорошо. Надо будет ей показать и Борисова, у тебя фотография имеется? Заодно покажи его фото во дворе по месту жительства Коростылева и в НИИ, вдруг кто-то его видел. Понял, Сапрыкин? — обернулся майор к Сергею.

— Уже бегу, — стрельнул глазами в Алексея Серега и поспешил на выход.

— Итак, Дмитрий Борисович, думаю, вы уже догадываетесь, по какому поводу приглашены к нам?

Ровная доброжелательность в разговоре с Кирилиным давалась майору без труда. Дмитрий Борисович производил приятное впечатление. Спокойное открытое лицо, предупредительность, легкая беспомощность во взгляде — все это располагало к Кирилину, хотя и не означало, что этот приятный человек не мог совершить убийство.

— Признаться, нет, — словно прощения попросил Кирилин. — Я предположил, что, возможно, это как-то связано с музеем, хотя… — Он замер на полуслове в явной растерянности.

Голос у Кирилина был мягкий, глубокий, чуть приглушенный. Приятный голос. Да и человек приятный. Идеальный образ ленинградского интеллигента. Может, слишком идеальный?

— Нет, не с музеем. Ваш визит к нам связан с погибшим недавно Сергеем Игнатьевичем Коростылевым. Вы ведь были с ним знакомы?

— С Сергеем Игнатьевичем? Да, мы знакомы. Хотя вряд ли это можно было назвать близким знакомством, и потом, как бы вам объяснить…

Майор Терентьев внимательно слушал, не пытаясь поторопить или помочь Кирилину. Алексей сбоку стола вел протокол, не проявляя никакого участия в разговоре.

— Понимаете, — с трудом подыскивал слова Кирилин, — мы познакомились давно при очень неприятных для меня обстоятельствах. Впрочем, — на его лице появилась тень печальной улыбки, — вы наверняка должны знать об этом, не правда ли? Убийство Галины Петровны Колосовой, сотрудницы архива.

Юрий Васильевич сдержанно кивнул. Кирилин кивнул в ответ.

— Я тогда проходил как подозреваемый. И наше общение с Сергеем Игнатьевичем было лишено взаимной симпатии, если можно так выразиться. Насколько я понимаю, убийцу так и не нашли. А спустя много лет я вдруг столкнулся с ним у дома моих родителей. Оказалось, он живет неподалеку. Мы разговорились. Он пожаловался, что ему одиноко, и пригласил зайти. Признаться, после всего пережитого тогда, в 1955-м, у меня не было никакого желания продолжать знакомство, но он так настаивал. Спустя какое-то время я действительно зашел к нему. Кажется, это было днем. Я завозил маме лекарства. Она очень болеет, а муж одной моей коллеги работает заведующим аптекой и вот помог с дефицитным препаратом, — смутился и даже слегка покраснел Кирилин. — Лекарство было нужно срочно, я отпросился с работы и поехал на Красноармейскую, а уже когда освободился, подумал, что, коли я оказался поблизости, стоит зайти к Коростылеву. И зашел.

— Что, вот так, без звонка?

— Да. Он говорил, что днем всегда дома, приглашал заходить в любое время. Вот я и зашел.

— А дальше?

— Дальше? — растерялся Кирилин. — Дальше мы посидели, выпили чаю. Поговорили, в основном о Галине Петровне и той давней истории. Мне этот разговор, признаться, был не очень приятен, как и сам визит, но пришлось терпеть. А уж после мы больше не виделись.