Читать книгу "Кёсем Султан. Новая загадка Великолепного века - Софья Бенуа"

При этом султан находился в прекрасной физической форме: казалось, возлияния и психические припадки совершенно не сказываются на его железном здоровье. Он ежедневно занимался атлетикой и много времени проводил в хамаме, полагая, что это полезно для здоровья. Путешественник и наперсник султана Эвлия Челеби рассказывал:

«Однажды он вышел из бани, весь покрытый потом, поздоровался с присутствовавшими и сказал: “Вот я и попарился на славу”. “С легким паром”, – отвечали все хором. Я сказал: “Мой повелитель, вы теперь чисты и вам удобно, поэтому не натирайтесь сегодня маслом для занятий борьбой, тем более что вы уже упражнялись с другими и у вас, должно быть, осталось гораздо меньше сил”. “У меня не осталось сил? – сказал он. – Давайте посмотрим”. И с этими словами он схватил меня, как орел, за мой пояс, поднял меня над своей головой и завертел, как дети крутят волчок. Я воскликнул: “Не уроните меня, мой повелитель, держите меня крепко!”. Он ответил: “Сам держись крепче”, – и продолжал вращать меня, пока я не вскричал: “Ради бога, мой повелитель, перестаньте, а то у меня голова совсем закружилась”. Тогда он засмеялся, отпустил меня и дал мне сорок восемь золотых монет за то увеселение, которое я ему доставил».

Эвлия Челеби упоминал в своих записках и о вопиющих случаях проявления психопатии Мурада:

«…Однажды султану Мураду IV случилось читать здесь (во дворце Долмабахче) сатирическое произведение “Сохами” Нефи-эфенди, и вдруг молния ударила в землю рядом с ним; объятый страхом, он бросил книгу в море, а затем приказал Байраму-паше удавить автора».

Слишком часто с уст Мурада стал слетать отрывистый и бескомпромиссный приказ: «Удавить!». В 1637 году, когда от чумы умер единственный сын Мурада Кровавого, султан вспомнил о своих братьях, Касыме и Ибрагиме, живущих в Клетке. Касым, старший из братьев, оказывался в роли престолонаследника, в случае если бы Мураду не удалось зачать еще одного сына. Прекрасно осознававший весь ужас своего положения Касым ни в коем случае не желал возбудить подозрение, будто он вынашивает честолюбивые замыслы.

Поэтому, представ перед Мурадом, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение и пожелать ему удачи в его походе на Багдад, Касым дрожал от страха за свою жизнь и всем своим видом выказывал смиренность и послушание. Однако ни это, ни заступничество матери не спасло юношу: Мурад выслушал речь Касыма, расцеловался с братом и этим же февральским вечером отдал приказ: «Удавить!».

Осада Багдада длилась пять недель, за это время османская армия потеряла более ста тысяч человек. Мурад, взбешенный столь колоссальными потерями, не сильно обрадовался своей победе: после того как сопротивляющиеся сложили оружие, он приказал своим солдатам перебить не только весь городской гарнизон, но и всех мирных жителей города, включая женщин, стариков и детей. Оставив после себя горящие разоренные дома и заполненные трупами улицы древнего города, Мурад с армией двинулся обратно в Константинополь. Пол Райкот так описывает его возвращение:

«Великий султан своей собственной персоной появился одетый на персидский манер, со шкурой леопарда, наброшенной на плечи; у его стремени шли двадцать два самых знатных пленника, которых он нарочно пощадил в Багдаде, чтобы привести в триумфе, когда он совершал этот въезд».

За время похода на Багдад в Старом дворце умер бывший султан Мустафа, и из живых наследников Османской империи остался лишь единственный сын Кёсем, Ибрагим, живший в Клетке.

Книга С. Бенуа, рассказывающая о сериале «Великолепный век», благодаря триумфу которого по всему миру турецкий кинематограф обогатился новым роскошным проектом «Кёсем Султан». Наследие славянки Роксоланы (Хюррем) просматривается в судьбе ее потомков и последовательниц…

Покои для шехзаде «Клетка» представляли собой двухэтажное здание (первоначально оно было окружено высокой стеной, которую снесли в середине XVIII века, и тогда же в здании проделали дополнительные окна). Находившиеся в заточении принцы общались лишь с немыми, которые им прислуживали, и несколькими бесплодными женщинами, составлявшими их гарем. Все их образование сводилось к тем куцым знаниям, которые они успевали приобрести в дворцовой школе до того, как их заключали в Клетку, после чего они были совершенно изолированы от внешнего мира. Таким образом, если кому-то из них и случалось выходить на волю, для того чтобы занять освободившийся трон, то он был вовсе не подготовлен к сложнейшему делу управления огромной многоязычной империей.

Султан Мурад после взятия Багдада забросил все государственные дела, предавшись пьяному разгулу со своими фаворитами, в числе которых был и пленный персидский принц Эмиргюнех. Писатель Димитрий Кантемир пишет, что пьянство вызывало у Мурада припадки безумия, во время которых он становился маниакальным убийцей, терроризировавшим своих подданных:

«Он жаждал невинной крови; убийство становилось его насущной потребностью, как воздух, и казалось, что только это поддерживало в нем жизненные силы. Очень часто в глухую полночь он украдкой выбирался из женских покоев через потайную калитку дворца с обнаженным мечом и бегал по улицам как сумасшедший, босоногим, а из одежды на нем болталась только ночная рубашка. Он убивал всякого, кто попадался на его пути. Частенько из окон верхних комнат, где он обычно пьянствовал и развлекался, он поражал стрелами тех, кто случайно проходил мимо. В дневное время он сновал везде переодетый и не возвращался, пока не убивал нескольких бедняг, которым не посчастливилось встретить его, по пустяковому поводу или просто так. Он вселил в целый город такой великий страх, что ни один человек не осмеливался даже произносить его имя в стенах города».

В феврале 1640 года очередное пьяное застолье стало для Мурада роковым. Пол Райкот писал:

«…Эта беспутная трапеза оказалась роковой для Великого Султана, ибо в его жилах и чреве запылал огонь и у него началась сильная и продолжительная лихорадка. Врачи, за которыми сразу же послали, страшились прибегать к каким-либо средствам, потому что в случае неудачи им пришлось бы заплатить за нее жизнями; в конце концов они сошлись на том, чтобы пустить ему кровь, но это лишь ускорило его смерть. Несмотря на все их старания, он скончался на четвертый день своей лихорадки, который пришелся на 8-е [в действительности это было 9-го февраля], на семнадцатом году своего царствования и на тридцать первом году жизни… Он не оставил сына, потому что хотя у него и было их несколько, но они умерли в младенчестве, несмотря на это, он так ненавидел свой род, что хотел быть последним из династии Османов, чтобы империя этой семьи могла закончиться на нем и перейти к татарам».

От смерти шехзаде Ибрагима, единственного наследника Османского трона, спасла Кёсем: она убедила великого визиря Кара Мустафу-пашу и других членов султанского совета в том, что он является законным наследником. Предшествующие четыре года Ибрагим провел в Клетке, живя в постоянном страхе, что в любой момент к нему могут прийти палачи и казнить его по приказу кровожадного брата. По этой причине он долго не хотел открывать дверь визирям, которые принесли ему весть о смерти Мурада и его будущем восшествии на трон. И только после того, как по просьбе Кёсем тело Мурада положили перед дверью Клетки, Ибрагим поверил, что его брат мертв, и покинул наконец свою камеру, радостно крича: