Читать книгу "Свастика и орел. Гитлер, Рузвельт и причины Второй мировой войны. 1933-1941 - Джеймс Комптон"

Резкий, полный презрения ответ Гитлера на обращение американского президента вызвал, как сообщали американские газеты, «пессимистическую реакцию и только усилил ненависть к немцам». В народе росло убеждение, что войны избежать не удастся. Последние обращения Рузвельта в августе 1939 года, направленные на спасение мира, в самих США были признаны поверхностными, а Томсен назвал их отчаянными попытками изолировать Германию. В немецких газетах употреблялись еще более крепкие выражения[43].

Так сложилось впечатление об американском президенте как о решительном и упорном политике с глубокими демократическими и антинацистскими убеждениями, ставшем лидером антитоталитарного фронта. Искусный политик, он был ограничен в своих действиях политической реальностью, но инициатива в американской внешней политике, без сомнения, принадлежала ему. Внешняя политика, как выразился Томсен, была «тесно связана с личностью Рузвельта».

Разумеется, немецкие дипломаты изучали не только действия Рузвельта и его коллег, но и тенденции внешней политики США в целом. Очень важной была проблема нейтралитета. Следует отметить, что в депешах немецких послов никогда не содержалось излишне оптимистичной информации об американском нейтралитете или иллюзий о том, что к его сохранению стремится весь народ, или о том, что Америка будет придерживаться политики изоляционизма при любых обстоятельствах. Скорее всего, дипломаты даже недооценивали стремление американцев сохранять нейтралитет. В любом случае депеши посольства никак не подтверждали сложившееся в Германии убеждение о том, что американский изоляционизм является непреодолимым барьером для вступления Америки в европейскую войну. Эту идею навязывала народу Германии нацистская пресса.

Согласно анализу посольства в Вашингтоне, изоляционистские настроения были окрашены воспоминаниями о прошедшей войне. Этим чувствам не давало угаснуть расследование сенатора Найя о роли промышленности того времени и некоторые ревизионистские книги, рассказывавшие о подлинных причинах вступления Америки в войну в 1917 году. Но хотя все это и усиливало стремление американцев сохранять нейтралитет, Лютер утверждал, что оно также усиливало убеждение людей в неизбежности новой войны в Европе, а также понимание того, что Америке в конце концов придется в нее вмешаться. Более того, хотя участие США в новой войне расценивалось как совершен-но невозможное, Лютер предупреждал, что это мнение при определенных обстоятельствах «может измениться за одну ночь», особенно если в дело вмешается Япония.

Дикхоф в декабре 1937 года предложил провести большую дискуссию об изоляционистских настроениях в Америке. Он начал с заявления о том, что в настоящее время взгляды сторонников нейтралитета разделяет большинство населения Соединенных Штатов и что это играет на руку Германии. Однако он предупредил, что не стоит путать изоляционизм с дружескими чувствами по отношению к Германии. Он отмечал, что многие изоляционисты относятся к этой стране очень плохо. «Мы не должны, – говорил он, – обманываться на этот счет». И если изоляционистов что-то разозлит, они могут обратить свой гнев против Германии. Он очень четко выразил свою основную мысль: «Мы не должны рассчитывать на то, что Америка будет вечно сохранять нейтралитет».

Европейский кризис 1938 года нанес серьезный удар по изоляционистским настроениям американцев – они начали понимать, что сохранение нейтралитета играет на руку агрессору. После аншлюса Австрии Дикхоф предупреждал: «Будет найден предлог для вмешательства Америки». Томсен посчитал необходимым сообщить, что ряды изоляционистов по всей Америке быстро редеют, за исключением Среднего Запада, где вмешательство в чужие дела до сих пор считается недопустимым[44].

Более того, продолжал он, пропаганда духовной мобилизации, умело направляемая правительством, оказывает свое влияние на умы людей. Опасаясь нарушения равновесия сил в мире и возможного сокращения мировой торговли, Томсен заявлял, что американцы никогда добровольно не уступят власть тоталитарным державам. Что касается возможного активного вмешательства Америки в войну, поверенный в делах высказал предположение, что это будет зависеть от того, станут ли тоталитарные державы терпеть поражение или побеждать. Американцы были против вступления в войну из-за страха перед СССР, высоких налогов и, наконец, из опасения, что влияние армии возрастет. Однако в августе 1938 года Дикхоф предупреждал, что если Германия введет свои войска в Чехословакию, Соединенные Штаты выступят на стороне союзников. «Я считаю своим долгом особо подчеркнуть это», – писал он.

Сдержанное одобрение американского изоляционизма отразилось в анализе американских законов о нейтралитете, принятых с 1935 по 1937 год. Их часто рассматривали в Европе и самих США как прочные барьеры против любого вмешательства Америки в международные дела. Однако в отчетах немецких послов их никогда таковыми не считали. С самого начала сотрудники немецкого посольства придерживались мнения, что эти законы были с большой неохотой подписаны президентом под давлением общественного мнения. Но, как мы уже видели, американское общественное мнение было изменчиво, а президент был очень искусным политиком. Во время обсуждения этих законов Лютер отмечал, что публика аплодирует им, а администрация принимает с неохотой и что Рузвельт настаивает на расширении прав президента и настроен продолжать борьбу за то, чтобы ему была предоставлена большая свобода действий. Томсен был уверен, что, «если разразится война, Рузвельт поступит так, как считает нужным»[45].

Из всех обстоятельств, которые могли повлиять на американскую политику, самым главным была судьба Великобритании в случае начала войны. Не было, пожалуй, ни одной депеши, в которой не затрагивалась бы тема англоамериканских отношений. Лютер уже в 1937 году не сомневался, что «Соединенные Штаты всегда будут на стороне Англии». По его мнению, англо-американская солидарность была особенно крепка на Дальнем Востоке, а немецкое посольство в Лондоне постоянно сообщало об усилении англо-американских связей в этом регионе. На Вильгельмштрассе государственный секретарь Вайцзеккер записал свое предсказание, сделанное в октябре 1937 года, о том, что политика США будет пассивной до тех пор, пока дело не коснется Великобритании. В тот же момент, писал он, «вся мощь США будет брошена на британскую чашу весов».

Во время судетского кризиса англо-американские отношения стали еще более тесными. Посол Вильсон в мае 1938 года сообщил Риббентропу о том, что Англия поддерживает Чехословакию, а «за спиной Англии стоит вся мощь Америки». Томсен в августе сообщил, какой будет реакция на победу Германии над Британией, и предсказал немедленное вступление Америки в войну, если немцы вторгнутся в Англию. В феврале, говоря о решимости Рузвельта во что бы то ни стало предотвратить новый Мюнхен, Томсен заявил, что «меры по предотвращению войны», на которые ссылался Рузвельт, могут смениться чем-нибудь более существенным, как только Германия объявит о начале военных действий против Британии и Франции.