Читать книгу "Тело в дело. История сексуальной революции в 6 миллиардах оргазмов - Илья Стогов"

Дело в том, что еще в середине 1980-х некий анонимный знаток Карлоса Кастанеды обнаружил, что в лесах Ленобласти преспокойно растут грибы, самый жиденький отвар которых гарантирует вам могучее мистическое переживание. Что тут началось! Как только не приготовляли в те годы эти magic mashrooms (волшебные грибы). Сушеные и истолченные в порошок грибы для ускоренного употребления. Грибной супчик для девушек. Галлюциногенный соус для настоящих гурманов. Грибы смешивали с молоком, водкой, медом и чаем. Готовили с ними яичницы, салаты и пирожки. А, например, знаменитый гуру шестидесятников Тимоти Лири запихивал их в соковыжималку вместе с апельсинами и пил получившийся коктейль.

Именно взбодрившись грибками, психоделическая революция сделала у нас свои первые шаги. В 1991–1994 годах культура галлюциногенных грибов была тем кодом, по которому модная рейверская молодежь безошибочно вычисляла «своих» даже в самой большой толпе. Отсюда же берется и мода на свитера и футболки с этнической символикой: как известно, поедание мухоморов издавна входило в практику сибирских и индейских шаманов.

Эпоха химических препаратов началась позднее. Зато распространилась куда шире, чем поедание магических поганок.

LSD и прочие психоделики были, конечно, штукой волшебной, но изготавливались они все-таки по вполне определенной химической формуле. Которую в СССР никто и не думал засекречивать. Отыскать формулу препарата можно было в любом учебнике по органической химии. Проблемы наркотиков в Советском Союзе не существовало, и властям не приходило в голову, что хоть кто-то из граждан может попробовать синтезировать препарат.

Какое-то время никто и не пробовал. Максимум на что решались отечественные сорви-головы – это нанюхаться клея или лака для паркета. Сегодня такие развлечения считаются уделом низшей прослойки гопников, но вот лет тридцать назад нюхать химию было, между прочим, удовольствием, вполне годящимся для изысканной публики, типа музыкантов группы «Аквариум» или авангардных кинорежиссеров. Однако время шло, нравы менялись. Рано или поздно должен был наступить момент, когда хоть кто-то рискнул бы посмотреть, что все-таки получится, если соединить ингредиенты, указанные в формуле производства LSD.

Этот момент наступил в 1992-м. С технической точки зрения производство психоделиков по плечу не то что студенту-первокурснику, а даже школьнику, имеющему по химии хоть что-то выше «тройки». Говорят, у нас в стране впервые синтезировать препарат попробовали шутки ради трое оболтусов, учившихся в каком-то городском вузе. Парни маялись от безделья и решили: отчего не попробовать? И попробовали. И выпустили из бутылки джинна, который с тех пор назад в бутылку так и не вернулся.

Что за препарат им удалось произвести, толком неизвестно до сих пор. Кто-то называл его LSD. Кто-то – просто «кислотой». Позже газеты уцепились за западное словечко «экстази». Но это не было ни LSD, ни «экстази». Это была какая-то совсем другая штука. Она была дико концентрированной и давала такой эффект, что за следующие несколько лет мозги выгорели у целого поколения.

Вообще-то LSD и прочую химию принято употреблять в дозах, которые измеряются миллиграммами и долями миллиграммов. Известен факт, когда кто-то из лос-анджелесских хиппи готовил препарат на целую коммуну. Он аккуратненько растворил крупицы порошка в стакане воды, а потом (чисто по инерции) облизал ложку. И в себя не пришел больше никогда. Доза отправила бедолагу в настолько далекое путешествие, что вернуться из него он банально уже не смог. Речь ведь идет об очень сильнодействующих вещах. Идеолог психоделической революции Тимоти Лири утверждал, что если бы смог раздобыть где-нибудь ведро LSD-раствора, то этого количества ему хватило бы, чтобы изменить сознание всех до единого жителей США.

Все это я говорю просто потому, что тогда, в 1992-м, ленинградские умельцы для начала синтезировали сразу небольшой бочонок своего зелья. Литров двадцать. Просто потому, что абсолютно не представляли себе, как именно он действует. И этот бочонок разлетелся среди желающих познакомиться со своим внутренним «Я» за считаные дни. Причем каждый, кто хоть один раз попробовал эту штуку, потом возвращался к ребятам опять.

Делалось все для себя. Ингредиентов не жалели. Сегодня никому и в голову не придет принимать настолько концентрированные препараты. Но тогда никто не знал, что будет, если употреблять эту штуку долго. Никто бы и не поверил, будто это может кончиться чем-то плохим. Бас-гитарист одной из самых известных петербургских рок-групп рассказывал мне, что в те годы работал подопытным кроликом. Химики бесплатно давали ему попробовать новую партию изготовленных «промокашек», просто чтобы посмотреть: помрет он или нет? Они верили, что ничем плохим это кончиться не могло, потому что, съев эту штуку, ты испытывал счастье.

Закончилась эта история плохо для всех участников. Несколько лет спустя умельцев подмяли под себя бандиты, а еще позже все они поумирали или надолго сели в тюрьму, и уж совсем через десять лет эту штуку стали возить из Эстонии, и стоить она стала по $50 за «марку». Но начиналось все будто игра. В 1992 году это еще не было бизнесом. Просто молодые химики случайно натолкнулись на очень забавную штуку.

Те, кто изготавливал препараты, веселились сами и безо всякой платы угощали приятелей. «Кислотой» пропитывалась промокашка из школьной тетради. Сверху наносили еще и рисунок – просто так, потому что забавно. Потом промокашку рвали вот на такусенькие кусочки и заворачивали в золотой фантик. И смешно, и красиво.

Как-то на вечеринке «марками» накормили громадного мраморного дога. Дог колбасился под техно, порывался сесть за руль и поехать к телкам и сходил с ума. А люди смеялись и радовались вместе с ним.

А самым забавным было то, что в 1992 году эта штука еще не была включена в список запрещенных. Употреблять ее можно было вполне легально. Есть «марки» тогда было не преступлением, а веселой шуткой. Это было как детство. Люди радовались, дарили друг другу подарки, брызгались газировкой и отлично себя чувствовали. Да, иногда случались и bad-trip’ы: «плохие путешествия». Это было как если ты вдруг попадал не в Страну Чудес, а в ад. Препараты послушно делали свое дело. Они извлекали из глубин твоей личности то, что там скрывалось. И оказывалось, что это не божественное «Я», а нечто кошмарное.

Пока оно пряталось где-то внутри, ты мог ничего о нем не знать. Но когда препараты извлекали его, отступать было поздно. Эта штука просто заживо пожирала тебя, и спасения не было, ведь ты сам убрал с ее пути все преграды.

5

У Стивена Кинга есть рассказ, который называется «1408». Речь там идет о комнате в отеле, на дверях которой был написан именно этот номер: четырнадцать ноль восемь. Обычная вроде бы комната, но, оставшись там, человек сталкивается с самым страшным, что есть на свете: с самим собой. И больше часа в этой комнате не выдерживал никто. Люди предпочитали маникюрными ножницами вырезать себе глаза, лишь бы этот кошмар закончился.

Приблизительно то же самое происходило с теми, кто принимал психоделики. Они клали под язык «марку» и на полном ходу врезались в то, от чего прежде всю жизнь прятались: собственную личность. Кто-то испытывал счастье. И даже эйфорию. Кто-то мог испытывать эти чувства даже довольно долгое время. Но в самой глубине этой эйфории все равно таился животный ужас. Просто потому, что ничего другого по ту сторону человеческой личности и нет.