Читать книгу "Insomnia, или Поиски Механической Вороны - Марина Клингенберг"

Но все можно представить и по-другому. Только сначала нужно определиться, являются ли Голоса паразитами или же нет. Когда пойманный Голос мечется в черепной коробке, поглощает ли он разум? Если да, то, как это ни странно, мир не так уж и плох. Исчезнет разум – уснет и Голос. Но если нет – то там, под крестами, до сих пор мечутся Голоса, каждый на свой лад молящие о спасении. Череп по прошествии определенного времени выпускает их, но теперь возникают новые преграды: гроб и земля. Вечное заключение наедине с останками тела и, возможно, останками души. Кто знает, может, после разорения могил появляются и не души вовсе, которые называют призраками, а Голоса? Обретают свободу, в растерянности мечутся, не зная, что делать после стольких лет заключения. Прямо как тот мальчик в клетке. Долго жаждал свободы, но получил ее слишком поздно и уже ничего не мог поделать.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что, когда тревожат место вечного (как предполагается) упокоения какой-нибудь женщины, вокруг разрытой могилы бродит нечто совсем на нее не похожее. Это ее Голос, обретший свободу. Он кормился ее мыслями, эмоциями и желаниями, потом годы, века или даже тысячелетия голодал, мечась по гробу и вылизывая остатки ее сознания. Затем, приученный к режиму, лишившийся его и оказавшийся в ставшей чуждой среде, стал бродить, издавая нечленораздельные звуки, может, даже выть, без слов задавая небу вопрос, что он теперь. Лишенный тирана Голос, не умеющий обзавестись собеседником.

Но так происходит только если люди и впрямь отлавливают Голоса. Прислушиваются, где звучит интереснее и лучше для них, подкрадываются, и раз! Пойман. Пока слабо слышное эхо раздается в сознании, потом, по мере того, как пленник начинает метаться из стороны в сторону и натыкаться на стенки черепа, человек слышит будто бы разноголосый гул, иногда сопровождаемый, что вполне понятно, головной болью. Ну и, наконец, смирившись с новой для него обстановкой, Голос становится ровным и умеренно громким, иногда тихим и забитым, иногда срывающимся на крик. Зависит от характера Голоса.

Такое сосуществование, кстати говоря, могло бы приносить пользу, только вот не все люди умеют выбирать жертву. Не все люди обладают сильной волей. Не все Голоса безобидные. А самое сложное состоит в том, что ни Голос, ни человек не отдают себе четкого отчета в своих действиях. Сознает ли Голос, что он по отношению к человеку просто Голос? Сознает ли человек, что пытается поймать и удержать Голос, а то и несколько Голосов? Я мало знаю об этом, зато могу утверждать, что люди в большинстве случаев не понимают, что делают. Они просто чувствуют острую нужду и удовлетворяют ее, как правило, неосознанно: кто-то обращается к Богу, кто-то – к порождениям собственного разума (роли которых играют все те же Голоса). Но забавнее всего действуют скептики. Они свято уверены, что обращаются к самим себе. Ведут глубокомысленные диалоги, делают на их основе выводы, прислушиваясь к «внутреннему я», которое на деле является Голосом, носящим в их среде наименование психического расстройства. Стоит такому человеку сказать, что ты слышишь Голос, и он посоветует тебе обратиться к врачу. А сам регулярно считается со своим обитателем скромной черепной коробки и чтит себя абсолютно нормальным человеком, причем весьма умным.

Итак, у всех когда-нибудь возникает острая потребность обзавестись Голосом. Просто потому, что не знаешь, что делать, и нуждаешься в проводнике, в наставнике, на худой конец, в примере для подражания. Возникла таковая нужда и у меня. Но даже свободно мысля обо всем этом, я не представляла, где взять Голос. Отголоски Вопля заглушали любую возможность найти и тем более поймать желаемое. Да и как его поймаешь? Не сачком ведь, в самом деле. Был, конечно, и запасной вариант – запастись терпением и попытаться заменить настоящий Голос чем-то на него похожим, хотя бы голосом другого человека. Это, кстати, есть еще одна разновидность взаимодействия.

К примеру, так: жил-был мальчик. Рядом с мальчиком всегда находился учитель. Они были очень привязаны друг к другу. Учитель был мудр, мальчик тянулся к его речам и учился у него. Спрашивал совета во всем. Но потом учитель куда-то ушел, и мальчик остался один. Однако когда у него возникал вопрос, или когда он вставал перед выбором, в голове неизменно звучал голос учителя, помогая найти ответы на вопросы и выбрать правильный путь.

Вот так вот. Здесь мы видим, говорю я про себя самодовольным и нравоучительным тоном Мефистофеля, как мальчишка поймал Голос, схожий по характеру с его учителем. И надо же! Приструнил! Говорит, и не просто, а советует, хотя сначала наверняка жутко бунтовал. По этой же причине люди часто слышат в голове упреки от ушедших и умерших близких. Но нет, это не они! Они там, внизу, прикованы к телу, или вверху, блаженствуют в волшебной стране. А голоса в голове – обычные Голоса, пойманные нуждающимися.

Но искать такую связь для меня крайне сложно. Я больше не верю людям настолько, чтобы позволить им, так сказать, обратиться в Голоса, нашептывающие мне инструкции к правильному, по их мнению, пути. Даже Мефистофель при всей своей потусторонности в роли Голоса не годился совершенно – Негодяй и Эгоист, его мнения и советы можно предсказать наперед. За наши встречи я успела хорошо его изучить, и хотя он по-прежнему увлекал меня, рассказывая необычные истории и показывая мир изнутри, это было не то, что мне нужно. Я Проволока и могу попасть под первый тип, но кто сказал, что я этого хочу?

Я не знаю, чего хочу. («Вот именно поэтому ты и Проволока», – сказал бы Мефистофель.) И все-таки, очень хотелось бы обрести желаемое, да только где, особенно если понятия не имеешь, какой именно Голос тебе нужен? Грудные дети спокойно плавают в воде, однако лет в двадцать все уже не так просто. Я хочу сказать, что легко найти и поймать Голос, если все происходит неосознанно, однако попробуйте заняться этим, разрабатывая детальный план и прикидывая его на Систему. Ну вот, пожалуйста. Все проблемы от мыслей, как и говорил Мефистофель.

В поисках Голоса я, как это ни забавно, вышла на улицу, подошла к троллейбусной остановке и села в первый же троллейбус. Глупее не придумаешь, но бездействие вдруг стало меня угнетать. Если сидеть на одном месте и ждать, пока все устроится само собой, то сомнительно, что что-нибудь вообще произойдет. Кроме того, Мефистофель настаивал на том, что мне нужно сесть на поезд. Но на это я еще не решилась, а прокатиться на, так сказать, пародии на поезд тоже не вредно.

Так я полагала и, как выяснилось, ошиблась.

Выходить я толком нигде не собиралась – думала, доеду до конечной, пройдусь для порядка по кварталу и пущусь в обратный путь. Поэтому я удобно устроилась на сидении, надела наушники и включила музыку в плеере на минимальную громкость. Рассеянно слушая группу «Seventh Avenue», воспевающую что-то религиозное, я исподволь поглядывала на людей, но народу в этот час в транспорте было совсем немного, и те, что имелись, особой симпатии не вызывали.

Подростки, которые просто не умеют говорить тихо. Мужчины, игнорирующие закон о том, что распивать алкоголь в транспорте запрещено. Старушки, положившие остаток жизни на то, чтобы вытребовать себе место у кого угодно, но только не у того, кто действительно вконец обнаглел, рассевшись так, что каждый норовит об него споткнуться. И, наконец, умники, считающие, что орать о своих делах в мобильник на весь троллейбус – это нормально. Когда какая-то женщина завершила свой разговор, мне очень захотелось подойти к ней и сказать – мол, теперь мне известно, что вы человек состоятельный (по телефону она говорила о предстоящем походе в банк), поэтому я обязательно за вами прослежу, что будет нетрудно, потому что вы упомянули свою улицу, ну а в случае неудачи возьму как залог вашу дочурку, ибо вы любезно сообщили, в какой детский сад она ходит. Нет, если серьезно, есть случаи, когда действительно необходимо переговорить. Но из ста разговоров важны лишь десять-пятнадцать, а то и меньше.