Читать книгу "Цветной Дозор - Карина Шаинян"

Роти тем временем, перестав перебирать фигурки, уже расспрашивала продавщицу. Девушка деликатно напирала; старушка упорно качала головой и многословно объясняла что-то ноющим голосом – то ли и правда переживала, то ли это были особенности произношения. Девчонка неопределенно европейского вида, с унизанными фенечками руками, сидела прямо на асфальте, увлеченно роясь в связках тусклых керамических бус. Глаза у нее горели. Тав… Тави.

Андрей раздраженно отвернулся.

– Что мы здесь делаем? – с досадой спросил он Семена. – Тайцы уперлись в версию дикаря. Несчастная случайность! Не верю я в такие случайности. Это монах им мозги запудрил. Кто он вообще такой, чтобы приказывать дозорным?

– Он не приказывал, – лениво откликнулся Семен. – Он советовал. Тайцы очень уважают монахов.

– Ага, просто советовал. А они благодарили и кланялись. Он нагло морочит нам головы, местные делают, что велит. А он очевидно замешан! Кто еще мог проложить портал во время ареста?!

Сквозь толпу протиснулся Илья, держа перед собой, как нелепый букет, деревянные шпажки. Нанизанные на них коричневые кусочки поблескивали от масла. Услышав последнюю фразу, он кивнул:

– Видели, как прокладывает порталы Гесер? Та же школа… Вроде бы это куриная печенка, – с сомнением прокомментировал Илья, раздавая шашлычки.

– Вроде бы? – подозрительно переспросил Семен, но шашлычок взял. – Съедобно, – одобрил он, жуя.

– На безопасность я проверил, не волнуйся, – невинно заметил Илья. Семен на мгновение прекратил жевать, потом все-таки проглотил. Пожал плечами и откусил следующий кусок.

– Вы тут развлекаетесь, – мрачно сказал Андрей, – а она там… Что, если будет новая жертва?

– Молодой еще, – с сожалением сказал Илья Семену. – Горячий.

– Да просто нравится она ему. Нравится, а, дозорный?

– Ну да, люблю психопаток. – Андрей побагровел и сердито буркнул Илье, все еще протягивающему шашлычок: – Да не голодный я!

– Зря, тебе есть надо, силы восстанавливать после травмы, – покачал головой Семен. – Я же понимаю, обидно, что прокатила… Обидно, что из-под носа ушла. Успокойся уже. Сам подумай, куда она денется? Если ты прав – Дэнг ее из монастыря не выпустит, ему грех на душу брать нельзя. А если не прав, то тем более зря кипятишься. А спорить с местными не надо, некрасиво спорить с хозяевами. Радуйся лучше, что Дневной Дозор пока не встревает – мог бы уже. Тогда бы мы вообще целыми днями переговоры вели, вместо того чтобы работать. А версию дикаря, между прочим, исключать нельзя, ты посмотри вокруг: половина прохожих здесь считает, что может колдовать, и некоторые из них не так уж ошибаются. А уж на местных монахов наезжать и вовсе глупо. Потерпи, разберемся. Хватит бить копытами, Чанг уже смотрит.

Андрей раздраженно пожал плечами. Выдавил любезную улыбку, больше похожую на оскал, встретившись глазами с тайским дозорным. Чанг так же делано улыбнулся в ответ и снова принялся бесстрастно обозревать улицу.

– А если так? – задумчиво проговорил Андрей. – Я ведь действительно сюда долечиваться приехал, а не в операциях местного Дозора участвовать. Переутомился, приступ слабости, вынужден вернуться в отель. – В животе булькнуло, и он радостно ухватился за новый повод: – Желудок прихватило!

– Диарею тормознуть – дело на две минуты, – недовольно буркнул Семен, – чему тебя в школе учили… Ладно, – сдался он, заметив, что Андрей вдруг побледнел. – Переутомился – это нормально, имеешь право. Езжай отдыхай, дозорный.

– Только имей в виду, что на свой страх и риск отдыхаешь, – напомнил Илья. – Никаких арестов именем Дозора, мы на чужой территории.

– Знаю, – буркнул Андрей.

– А вот на свидание позвать право имеешь, – добавил Семен.

Андрей сердито дернулся, махнул рукой и размашисто зашагал вдоль столов с амулетами, не глядя больше по сторонам.

* * *

Тави расхаживала по маленькой келье, пока не закружилась голова, и все думала, думала, думала. Четыре шага вдоль, три поперек, четыре – вдоль… Она не сможет убедить дозорных в своей невиновности, пока не уверится в ней сама, не вспомнит, что происходило вчерашним… и позавчерашним, кстати, вечером. Пока не сопоставит свои эксперименты с Сумраком и то, как они отражаются на реальности. Она закрывала глаза и заново просматривала чудесную структуру иного мира, пытаясь расшифровать ее. И не стоит еще забывать про нижние, пока недоступные слои… Лицо горело от напряжения, и снова страшно хотелось сладкого. Лапшу она давно доела, жадно, не разбирая вкуса: перенапряженный мозг требовал хоть каких-нибудь углеводов. Сейчас бы шоколадку. Интересно, получится ли пробраться в ближайший супермаркет, не попавшись на глаза Дозору? Что выбрать – рискнуть или потерпеть? Как сделать, чтобы не выбрали за нее? Как вообще, черт возьми, тут выбрать?

А ведь сдаться в руки Дозора, полностью сознавая, что волшебницей ей после этого не быть, – тоже выбор. Именно поэтому Дэнг предложил такой выход и не стал скрывать последствия. Но тогда получится, что выбрал Дэнг…

Тави снова заметалась по келье. Несмотря на ужас перед водоворотом неуправляемых событий, в который она попала, несмотря на сомнения в собственной вменяемости, она испытывала острое, почти невыносимое любопытство. Всего два дня, как она разрешила себе заглянуть на изнанку мира. Она еще ничего не знает – но ей дико интересно, что же там дальше. Это серьезный довод. Что может быть интереснее магии, увлекательнее возможности познавать иной мир? Да, это пугает, но страх не советчик: страшно стать магом, впустить в свою жизнь неведомые силы, обрести могущественных врагов. Но человеком быть тоже страшно: его жизнь хрупка, полна нелепых случайностей и опасностей, от которых нет защиты. Лучше отбросить страх, пусть себе остается фоном, не заслоняет главное. Комфорт? Тем более не критерий. Еще пару дней назад Тави убежденно сказала бы, что жизнь волшебника проще, но сейчас уже сильно сомневалась в этом. Да и нельзя принимать решение, исходя только из соображений собственного удобства. Ведь выбор Тави наверняка затронет не только ее…

Значит, остается только собственная совесть. Представления о добре и зле. Хорошо Дэнгу с его верой. Но Тави, при всех своих симпатиях, все-таки не буддистка, ей придется думать самой.

Она застонала и рухнула на циновку. Уставилась в потолок, где между балками гуляли коричневые тени. Верит ли она монаху? Ведь она Светлая, она хочет нести в этот мир добро, и сколько перед ней откроется возможностей! А с другой стороны – только слова Дэнга, умного, славного, но все-таки в первую очередь – монаха.

Что-то неуютно шевельнулось в груди, и Тави, прикусив губу, подскочила. Да, только слова Дэнга… но еще и ярость, с которой она обрушилась на Андрея. И, главное, отвратительное, постыдное чувство превосходства над людьми, которые всего лишь развлекались зрелищем фокусов. Человек с таким образом мыслей и характером не вызвал бы у Тави ни симпатии, ни уважения – только желание держаться от него подальше. Держаться подальше от самой себя не выйдет.