Читать книгу "Красный Элвис - Сергей Жадан"

— Это? — нетерпеливо спросили женщины, увидев в его руках листовки, выхватили одну из них и, утратив к Ивану интерес, пошли в пресс-центр.

Иван побрел за ними. До выступления оставалось пара часов, можно было попробовать что-то сделать. И он не придумал ничего лучше, чем из пресс-центра позвонить на фирму. Трубку, как и следовало ожидать, взял дядя Гриша.

— А, малой! — зарычал он. — Долетел, курва!

— Дядя Гриша, — начал Иван, пытаясь выбирать слова из той пустоты, что образовалась у него под горлом, — дядя Гриша, вы бы не могли мне сейчас на этот номер факсом сбросить текст презентации?

— Малой, — рассерженно закричал Гриша, — ты там чо, я тебе чо?

— Ну, дядь Гриш, — заплакал Иван, — ну, очень надо!

— Ну чо ты, малой, — Гриша почувствовал серьезность ситуации, — ну ты чо, ты пойми, я тебе выслал бы этот блядский факс, но я не умею, я их только получать научился. Так что без мазы.

Иван даже попробовал поговорить с представителем сионистов. Тот приветливо улыбался Ивану и говорил по-венгерски. И тут закончил свое выступление второй докладчик. Иван утер холодный пот и пошел на сцену. Потоптался под экраном, набрал полные легкие воздуха, достал из кармана Севину листовку. Значит, что, — подумал он, — значит, так, минут пять можно будет делать вступление, поздороваться с ними, передать приветы, спеть гимн. В конце концов, можно объявить минуту молчания, это уже будет шесть минут.

Зазвучала музыка. На экране появилось изображение дружественно настроенного Иисуса, за которым шла группа мирян. Внизу готическим шрифтом высветлилось: «Хауз оф зэ дэс прэзэнтз. Вэлкам ту Юкрэйн — лэнд оф зэ готик парадайз!» В бюро переводов к делу отнеслись ответственно — Иисус действительно производил впечатление человека, который только что отдал жизнь за всех присутствующих.

— Призрак бродит по Европе! — трагическим голосом зачитал Иван первое предложение. — Призрак коммунизма!

После этого музыка оборвалась, и народ как-то затих, что ли. Зато появился первый рисунок — небольшой схематический домик, возле которого тянулась ограда со схематической колючей проволокой. Около домика росла схематическая трава, на горизонте высились неприветливые небоскребы. Внизу шли готические титры, где немецким языком говорилось о живописных уголках Харькова.

— Товарищи, — более уверенно заговорил Иван, — в условиях продолжительной политической стагнации, на фоне непрерывного обнищания рабочих масс, стремительно растущего вверх, развернул свою бурную деятельность идеологический сектор Донецкого обкома! Выпестованное заботливой партийной дисциплиной молодежное крыло ЦК держит свои двери открытыми для всех, кто болеет душой за судьбу трудового народа.

Появился рисунок номер два. На нем была изображена схематическая семья — отец, мать и дитя без определенных половых признаков. Они сидели под колючей проволокой и ели схематический ланч.

— Каждый день, — продолжил Иван, заглядывая в листовку, — не утрачивая веры и партийного сознания, становятся на защиту своих профессиональных обязанностей трудящиеся региона. Неудивительно, что инициативы идеологического сектора давно вызывают симпатию и любовь среди беднейших слоев населения.

После этого появился рисунок, на котором были изображены несколько могильщиков, прикапывающих гроб. Могильщики были схематические, а вот кресты на холмах были выдержаны в общем готическом стиле и издалека напоминали свастики. Сбоку был изображен график — стрелка решительно держалась вверху. Очевидно, это был намек на высоко поднятую планку оперативности и профессионализма.

— В отличие от других политических сил, — объяснил Иван присутствующим, — наша партия имеет четкий план общего экономического роста. Взяв на вооружение бессмертное учение Маркса-Энгельса, идеологический сектор ЦК решительно берет обязательства поднять жизненный минимум каждого отдельного гражданина, независимо от социального происхождения, профессии и вероисповедания.

Появился рисунок номер четыре, с изображенной на нем часовенкой, по бокам которой стояли схематический священник, схематические бабки-плакальщицы и схематический тамада с бокалом в руке.

— Идеологический сектор ЦК, — прокомментировал Иван, — решительно борется за улучшение экономических и социальных условий проживания рабочих масс, последовательно осуждая и выступая против таких рудиментарных проявлений темного прошлого, как религия, проституция и алкоголизм!

Вдруг на экране появилось большое, усатое и недовольное лицо Григория Лихуя. Бюро переводов, видимо, не отважилось изобразить его схематически, поэтому целый монолог об отце-ветеране располагался прямо под Гришиными усами. Иван, увидев знакомое лицо, на какое-то мгновение упал духом, но заставил себя снова заглянуть в листовку.

— Однако не следует утрачивать бдительность, — выкрикнул он в зал, глядя прежде всего на представителя сионистов. — Наглое рыло мирового империализма снова лезет на родимую землю! Для них это не просто место работы! Для них это место жесткой эксплуатации и наживы. Но господам с Уолл-стрит, сующим к нам свое рыло, — Иван решительно ткнул пальцем в сторону дяди Гриши, — хотим напомнить: не дай бог, завтра случится политическая инвазия с вашей стороны, тут мы вас и похороним — на территории, залитой кровью и по́том активистов идеологического сектора ЦК.

Иван перевел дыхание. Участники конференции — тоже. Но оказалось, что это еще не конец. Появился последний рисунок, пятый. Там был изображен схематический котел, из которого шел густой черный дым. Возле котла стояли схематические рабочие и швыряли в котел предметы неопределенного органического происхождения. Рядом были изображены несколько показателей в процентах, причем проценты эти неуклонно возрастали. Представитель сионистов возмущенно вышел из зала. Иван слегка растерялся, но все-таки завершил свою речь:

— С глубоким оптимизмом и верой в политическую перспективу в преддверии выборов идеологический сектор ЦК заявляет о постоянном росте числа членов партии, в частности о все более частых случаях активного вступления рабочих масс в стройные ряды партии.

Пришел в партию сам, — патетически завершил Иван, — приведи в партию соседа!

Или соседку, — добавил он уже от себя, менее уверенно.

После выступления сотрудники пресс-центра говорить с Иваном отказались. Коллеги-ойкуменисты тоже старались на него не смотреть, отводили глаза и изучали программу на следующий, заключительный день конференции. Зато к Ивану подошел пожилой мужчина.

— Гратулирую! — закричал он. — Гратулирую! Очень приятно мне тут гостить представителя национальной молодежи!

Иван посмотрел на его массивный слуховой аппарат и закивал.

— То было знаменито! — снова закричал человек. — Попросту знаменито! Ласло Конашевич, — закричал он, называясь. — Наказной атаман Ференцварошской паланки Задунайской Сечи! Дюже меня потрясла та ваша адская машина!

— Это котел, — объяснил Иван.