Читать книгу "Верное слово - Ник Перумов"

Долго так оно всё и было. Немцев от Карманова отбросили, потом фронт встал, потом фрицы на Сталинград попёрли… Но то уже далеко от нас было. Жизнь своим чередом пошла, хоть и военным. Ну да нам не привыкать. Сперва-то я болота того боялся как огня, а потом смотрю – ничего там такого не делается, тишь да гладь, ну и стал забывать о нём. Других забот хватало. Шутка ли, вся война прошла – а ничего этакого у нас не приключилось. Я уж подумывать стал, не ошибся ли друг Виктор Арнольдыч, ведь столько лет минуло… Ан нет, не ошибся, чертяка, всё верно сказал. Слухи поползли… нехорошие. Но до поры до времени одни только слухи. Люди не пропадали, зла никакого не творилось, а в лесах у нас каких только чудес после войны не водилось. Даже некрофаги. Мелочи всё, ерунда сущая. Грибники, охотники жаловались, что даже самым бывалым мужикам внезапно так страшно становится на том болоте, что хоть беги. Потом ребята по весне в овине лешачка поймали, и кумушки раскудахтались, что не к добру, что-то из лесу нечисть мелкую гонит.

В общем, когда слухи стали уже и до меня добираться, позвонил я. Было у нас условлено, как весть подавать, ежели что… Он пообещал «человечков послать». Вот и послал. – Скворцов с горечью кивнул на окно, где давно воцарилась ночная тишь; спецмашина с двумя трупами давно уехала. – Они ушли и не вернулись. Сам я, старый дурак, беду привёл. Горе-то – лешие в деревне, грибники напуганные, что сунулся?! Два колдуна погибших – это уже беда. Оказалось, один из магов этих… МГБ его смертью заинтересовалось: приезжали сюда, спрашивали. Только следов никаких не осталось. Приехали они рано, на глаза никому не попались, сразу в лес отправились, там и пропали. Известно: взяли билет на поезд, что через Карманов идёт. А вещи их я тогда сам в Москву отвёз. Кремируют их – и уж никакой некромант ничего не выпытает у мёртвых. А вот у живых… Если узнают, где вы магов нашли, будут всё вокруг Карманова с лупой, с микроскопом разглядывать. Кто знает, что выйти может, если наткнутся на ту памятку с сорок первого года. Так я Вите и сказал, а он вот как ответил – вас прислал. – Председатель хрипло прокашлялся, залпом опрокинул в рот остывший чай. – Не знаю, почему. Видно, доверяет крепко. Знает, что разберётесь и не побежите докладывать… куда следует. На вас одна надежда. Я ведь не о себе. Родной дом, семьи свои защитить прошу. Ведь не чужие вы здесь. И Витя в вас не на пустом месте так верит…

В голосе председателя слышалась такая мольба, такая горечь и отчаяние, что Игорь покраснел и опустил глаза. Стыдно стало за старого фронтовика.

Маша зябко повела плечами. Чем-то жутким повеяло от рассказа председателя, жутким и замогильным – нет, не денекротизированными трупами, чем-то иным, ещё страшнее.

– И-иван Степанович… – Игорь тоже откашлялся, собираясь с мыслями. – Дело, конечно, непростое, но мы…

– «Козлик» мой внизу стоит, он вас и отвезёт по домам, – Скворцов тяжело поднялся, приволакивая протез. Скррр… скрррр… не слыхать больше бодрого постукивания. – Думайте. Я тут бессилен. Всё, что знал, выложил. Может, не зря верит в вас Потёмкин.

– Мы сперва в морг заедем. Мало одной кремации, чтобы мага упокоить, надо и другие оболочки разрушить и тонкое тело освободить. А завтра с утра пораньше грибников пойдём искать. Там, на болоте, и подумаем. В лесу всегда лучше думается, – тщательно выбирая слова, ответила Маша.

– Запретить не могу, – уныло сказал председатель. – И посылать тоже не могу. Сами решайте. Может, сумеете без шума управиться: у вас сила и знания, Арнольдыч хорошо натаскивает, а у меня – запасы кое-какие есть. В случае чего – могу и за ниточки нужные потянуть…

– Мы пойдём, – повторила Маша. – Только Виктору Арнольдовичу сообщить надо. Раз уж знаем теперь, что к чему, может, и он с нами по душам поговорит. Да хоть бы объяснил, почему сам до сих пор с этим не разобрался. У него же силища не в пример больше нашей.

– Сравнила, матушка, – пробормотал председатель. – За таким магом, как Виктор, – пригляд особый. А тут, сама видишь, дело непростое… Даже мимо города будет проезжать – тотчас два и два в МГБ сложат, тут же вспомнят магов, что уехали на кармановском поезде и сгинули. А тут издали, видно, не рассчитаешь. Я ему и замеры делал – есть кое-что из оборудования, что уж скрывать, скопидом я по этой части. Что с войны осталось, всё сберёг. Оказалось, в лаборатории такого не воспроизведёшь. Нужно на месте…

– И Отец нас, значит, прислал… – пробормотал Игорь, глядя в пол. – Теоретиков.

– Прислал, – кивнул председатель. – Значит, справитесь. Не ошибается он.

Вернувшись из морга, где они тщательно проверили кремированные останки на магический фон и совершили необходимые обряды упокоения, остаток ночи Игорь с Машей провели дома, заставляя себя если не уснуть, то хотя бы расслабиться – как на фронте перед боем. Пришлось повозиться, но процедура прошла на удивление штатно – от и до, как по прописям.

Придя домой, успокоили, как могли, родных. Мол, ничего страшного, пропавшие живы, просто добраться до них не так легко, в самые дебри забились, грибники неистовые. Осторожно поспрашивали, не слыхал ли кто чего про те места, – матери пожимали плечами: да, болтали бабы на базаре, что нечисть шалит, охотникам девушки полуодетые мерещатся, ну так они про это всегда болтали, образованному человеку во всё такое верить даже и неприлично. После войны много чего жуткого и странного по дебрям случалось, лешие и прочие обитатели во время боёв чуть с ума не сошли – чего ж теперь удивляться-то? И хотя случались после войны в заречных лесах трагедии, но случались они по причинам понятным, хоть и горьким, главным образом от не разорвавшихся вовремя мин или снарядов. Чтобы кто-то погиб, нечистью задранный, – нет, давно уже не бывало.

Скворцов встретил их возле горисполкома – подтянут, выбрит, освежён одеколоном. Собран. Вместо костюма с галстуком – полувоенный френч с портупеей, на ней – пистолетная кобура.

Не пустая.

Рядом вместе со своей командой вышагивал и лейтенант Морозов, и выглядел он – краше в гроб кладут. Ночью точно глаз не сомкнул, и это самое меньшее.

– Ну, удачи вам, ребята, – сердечно простился председатель. – Маша, Игорь, на два слова…

Вы не серчайте на меня, товарищи маги. Так уж вышло, – развёл он руками. – Помните, что я вам вчера говорил. Про товарищей наших, десять лет назад смерть геройскую принявших. За Родину, за народ трудовой… Думал я о том, что вы сказали, Машенька. Если и остался кто… Может, от фрицев гостинец, но если… из наших кто там, в болоте, не мёртвый… Не надо их имена полоскать. Что они за черту шагнули – так не нам их судить. Что немцы такого в ход не пустили – то их фашистское дело. А наши вот пустили. И победили! Хотя и сами полегли!

– А вы-то, Иван Степаныч, были знакомы с ними?

– Нет, Маша, не был, – вздохнул председатель.

– Хоть приблизительно узнать, что там было. Виктора Арнольдовича скоро никак не расспросить, а людей спасать надо. Не вспомнили вы ещё чего-нибудь, что нам бы помогло?

– Не говорили мы с Витей о таком. Может, не хотел лишний груз на меня валить, а может, думал, не пойму. Сказал лишь, что такое даже фашисты в ход пускать боялись, хотя и была у них в то время похожая разработка. Знаете, как с газами? В империалистическую-то, в первую германскую, травили друг друга без устали, а в Отечественную – уже нет. Больно газы страшными сделались. Глазом моргнуть не успеешь, а полстраны в кладбище обратится, твою собственную армию не исключая. Таскали мы всю войну противогазы, таскали, да, к счастью, обошлось всё. Так что… счастливо сходить, невредимыми вернуться. И пропавших найти!