Читать книгу "Темный ангел одиночества - Инна Бачинская"

– Может, у Рощика?

– У Рощика? Десять лет назад? У него тогда даже помещения приличного не было.

– Темноволосая, кареглазая, рост примерно метр шестьдесят пять, – сказала я. – Она жила в нашем городе, возможно, работала у вас, а лет десять назад уехала.

– Точно не было! – сказал Игорек. – Метр шестьдесят пять не тот стандарт. Пошли ко мне, ребята! Посидим.

– А чего это к тебе? У меня тоже есть! – Регина вытащила из тумбы стола литровую бутыль виски. – Достань стаканы! Иван, разливай, ты у нас профи!

Следующий час мы провели в теплой и дружественной обстановке и познакомились со всеми городскими сплетнями. Через час я сказала, что нам пора. Иван с сожалением поддержал меня. Регина пригласила нас на кулуарную зимнюю распродажу, а Игорек пошел провожать. Он вышел с нами на улицу. Уже вечерело, небо было светло-синим, и сыпал мелкий жесткий снег. Рекой текли красные и зеленые огни автомобилей. Воздух был нехолодный и влажный.

– Я вспомнил! – вдруг сказал Игорек. – Я вспомнил эту Нонну! Она у нас не работала, не прошла по параметрам… и вообще. Ее привела наша бухгалтерша, Вероника Семеновна, она была не то ее племянницей, не то соседкой. У этой девушки умерла мать, и она была какая-то несчастная и забитая. Мне даже жалко ее стало…

– Она еще работает у вас, бухгалтерша?

– Уже нет. Но адрес могу найти. Как только раскопаю, сразу отзвонюсь.

Иван проводил нас до моего дома, и всю дорогу мы обсуждали, как найти Нонну и Марту. Про Марту и Евгения Иван давно ничего не слышал, хотя был знаком с обоими, а еще с Лешей Добродеевым и, как оказалось, с переводчицей Лолой, причем близко.

– Интересная женщина, – сказал он, вздохнув, – но неприкаянная! Мечется, ищет, а чего ищет – сама не знает. Так и просвищет жизнь. И злая – чуть что не так, сразу в драку, и по мозгам как врежет, хоть стой, хоть падай. Ей бы мужиком родиться… И умная, зараза! Мы с ней с полгода тусили, а потом я сбежал. Пока мозгами не поехал. Все воспитывала меня – и то не так, и это, я уже по стеночке ходил, затюкала так, что я рот боялся раскрыть. Честное слово, я ее боялся, хотя и уважал. А насчет выпить – упаси боже! Она профессору в рот заглядывала, в смысле Женьке, а он весь из себя и ноль внимания. Шарахался от нее как черт от ладана. Я плюнул в конце концов, махнул рукой… дальше, говорю, без меня, ребята. Тем более купил фотоателье, занят был… пока не сгорело. – Иван махнул рукой.

Мы подошли к моему дому, и Иван нехотя стал прощаться. Он переминался с ноги на ногу, шмыгал носом и все не уходил.

– А пошли к нам, – предложила Галка, пожалев его. – Моих сегодня нет, я у Катюши останусь. Устроим себе вечерок. Я картошки нажарю, мяса. А то стоять холодно.

– Ага, холодно! Так я сбегаю? – обрадовался Иван. – Я мигом! – И умчался.

Я посмотрела на Галку.

– А чего? – сказала она, оправдываясь. – Представляешь, придет домой, один, голодный, в пустую квартиру. Видела, как рванул! Знаешь, Катюша, тут важно не то, что ты пьющий, а то, какой ты после дозы. Мой Венька, например, начинает зудеть и мотать кишки; сосед Валик лезет драться; а Иван радуется как ребенок. Да это же мечта, а не мужик! Дура она, эта твоя Лола, хоть и умная.

– Хорош ребеночек, – пробурчала я, распахивая дверь. – Иди, жарь картошку!

Глава 11

Марта

Домработница Алена Андреевна долго не могла взять в толк, чего от нее хотят. Ну работает у Евгения Сергеевича и Марточки, приходит три раза в неделю, в понедельник, среду и пятницу, люди они хорошие, платят хорошо и без задержек. А чего надо-то? «И откудова у меня ее телефон?»

Я попросила о встрече, в любое время, Евгений Сергеевич в курсе, дело очень важное, не хотелось бы по телефону.

Женщина долго думала, вздыхала и наконец сказала, что до «следующей работы» у нее есть время и можно прямо сейчас. В голосе ее были неуверенность и сомнение.

Галка убежала к своему выводку, и я была одна – а жаль! Галка с ее знанием жизненных глубин и выкрутасов и коммуникабельностью умела находить верный тон и слова с представителями любых социальных слоев. А я… «Ты, Катюха, прямо как из Института благородных девиц – ну ни хрена в жизни не понимаешь!» – сказала однажды Галка в досаде после очередной неудачной попытки разоблачить друга сердечного Юрия Алексеевича. Не понимала я в жизни ни хрена абсолютно ни в чем, начиная со свежести сметаны в супермаркете и кончая пенсионером Гавриленко, который не только счастлив сидеть безвылазно в «Охоте», но готов еще и приплачивать за удовольствие. «Подумай сама, Катюха, что у него в жизни осталось? – говорила Галка в ответ на мои опасения, что обижаю старика частыми просьбами «посидеть» в конторе. – Болячки, супруга зудит – то сходи за хлебом, то в аптеку, то пропылесось ковер. А на рабочем месте? При деле, уважаем, в гуще событий. Да еще и при галстуке. Так что не бери в голову и гуляй в свое удовольствие. Замуж выйди, наконец! А он с удовольствием отдежурит».

Насчет «выйти замуж» – наша любимая тема и отдельный разговор. Вернее, Галкина любимая тема и ее же любимый разговор. Иногда как подумаешь: господи, до чего же все быстро, бесповоротно и ничего нельзя вернуть! А ведь только вчера… Я помню каждый наш день! И ведь были же планы на будущее, были! Обсуждали, хихикали, вроде понарошку, валяясь в постели, подтрунивая и подначивая, – вроде того, кто будет мыть посуду, когда поженимся, и вообще, кто будет главным. Ситников орал: «Не дождетесь!» или: «Купим новую!» Или: «В гробу я видал!» – под настроение, а на самом деле мы оба знали, что это серьезно… Увы. Не состоялось. Ситников теперь с новой женой в Риме… Римские каникулы как подарок любимой! А я… Я вздыхаю, как больная корова. А я здесь. Где и была.

– Сколько можно? – ворчит Каспар. – Толку теперь волосы рвать…

Толку мало, вернее, и вовсе нет… толку. Все равно не поможет.

Да, так о чем я? О том, что Галки, как социального толмача, со мной нет, и придется толковать двусмысленные словечки, гримаски и недомолвки Алены Андреевны самостоятельно. И стараться быть проще, как советует Галка, чтобы не напугать.

Я промахнулась в своих предвидениях. Гримасок, недомолвок и двусмысленных словечек не было вовсе! Алена Андреевна оказалась немногословной теткой, простой и незатейливой, как грабли (не мое!), и говорила, что думала – неторопливо, с расстановкой и как бы удивленно, – так и казалось, что в конце каждой фразы торчал убедительный знак вопроса. Брови ее стояли домиком.

Мы встретились у кафе, в центре, и я пригласила ее на чашку чая. Она подумала и согласилась. Мы сидели за столиком, откровенно рассматривая друг дружку. Алена Андреевна расстегнула норковый воротник ненового пальто.

– Алена Андреевна, вы давно служите у Евгения Сергеевича?

Она задумалась – на лице отразилась работа мысли. Наконец сказала:

– Десять лет уже будет.

Тут застопорило меня – о чем спросить? О том, что он за человек? Они оба? И я, недолго думая, взяла быка за рога: