Читать книгу "Роман Флобера - Владимир Казаков"

На что Гришка обозвал меня нецивилизованным козлом и объяснил, что у евреев сегодня какой-то праздник. Типа Пурим, что ли, сейчас уже не помню. И евреи обязаны, согласно традиции, поить водкой всех, даже таких бестолковых гоев, вроде меня. Я молниеносно все понял и полез собираться.

Так вот, приходим, и правда – вся улица Архипова запружена народом. Народ прыгает, веселится, и действительно всем наливают водку. На всякий случай я с собой тоже прихватил одну бутылочку, памятуя о популярной народной мелодии, где пьют евреи четвертинку на четырнадцать персон!

Не тут-то было! Я с Гришкой немедленно засосался в водоворот событий и сам через несколько минут прыгал как оглашенный, только успевая принимать вовнутрь протянутые мне со всех сторон стаканы.

Часа через два подоспела милиция. И повязали, конечно, меня. Ну, и еще одного еврея. И больше никого. Самое интересное, его отпустили через шесть секунд. А меня потащили разбираться. Аккурат напротив синагоги находилась заброшенная трансформаторная будка. Там располагался временный кагэбэшный штаб по контролю за еврейскими праздниками. Меня пытали часа три. Их, видимо, сильно заинтересовал вопрос, как русский по паспорту и по роже человек мог так лихо хороводить на еврейском празднике?!

Я пытался отбазариться, привычно заканючив, что, мол, проходил мимо, тут случайно налили, а я, не разобрав, выпил. На что комитетчик в гражданском плюнул и заорал:

– Да ты же сам, долботреск, уговаривал меня выпить за здоровье Голды Меир и еще приговаривал, Царствия ей Небесного, пусть земля ей будет пухом!

Тут я понял всю тщетность бытия и покорно подписал все бумажки. Но самое интересное даже не в этом. Когда я вышел из трансформатора, меня уже поджидала делегация евреев. Они шумно приветствовали мое возвращение на волю. Трясли руки, обнимали и целовали. Потом выступил какой-то главный и от лица всего еврейского народа поблагодарил меня за несгибаемое мужество в борьбе за права народа Израиля. И что он уже позвонил в посольство Голландии, его сразу соединили с тамошним кем надо в Израиле. И меня внесли в список почетных узников Сиона, как человека, пострадавшего от советской власти за идеи сионизма! И теперь я хоть завтра могу иммигрировать в Землю обетованную, где меня встретят с распростертыми объятиями!

Я уже не буду вспоминать, какими жуткими возлияниями мы отметили это славное событие, но та сценка столетней давности мгновенно пролетела у меня перед глазами. Неужели вся эта чушь до сих пор хранится в каких-нибудь израильских архивах?! Иначе откуда Фима узнал об этом?! В честности евреев, вносивших меня в списки, я не сомневался.

Между тем Фима продолжал:

– Дело наисерьезнейшее. Я ерундой не занимаюсь. Ты меня знаешь.

Я хмыкнул:

– Ну и?..

– Есть конфиденциальный разговор.

Услышав слово «конфиденциальный», два стоявших рядом гражданина в чалмах немедленно придвинулись к нам.

– Ты слышал о тайном кремлевском плане? – свистящим шепотом наклонился ко мне Фима.

– Да ну тебя! – отмахнулся я. – Нашел тайну! Да слышал, слышал, еще весной, антарктидская Олимпиада…

– Какая Олимпиада?! – удивленно захлопал глазами Иванов. – Брось чепуху молоть, тут дело серьезное. Я говорю о тайном стратегическом плане, новой доктрине России. Переселение евреев из Иерусалима и Израиля, соответственно, в Новый Иерусалим и Волоколамский район Подмосковья!

Водка хлопушкой вылетела у меня изо рта. Я изверг невменяемые звуки типа «ммее, ббеее, хррр, оххх», причем одновременно.

– Ты это, Фим, как ее, брось! – Я вытер губы и выступившие слезы. – Ты что мелешь-то!

– Все абсолютно серьезно, – ничуть не удивился моей реакции Иванов. – Я на днях был на закрытом заседании одной комиссии, ну, там… – он неопределенно махнул рукой в сторону окна, где торчала Кутафья башня Кремля, – так там об этом шел вполне конкретный разговор. Слушай сюда! – Фима плесканул немного водки в наши пластики. Граждане в чалмах мгновенно достали маленькие блокнотики. – Значит, так. Про бесконечный арабо-израильский конфликт ты в курсе, там ни конца ни краю не видно. Это ясно каждому. Но дело даже не в этом. Наши мудрецы все больше и больше склоняются к мнению, что рано евреи вернулись на Землю обетованную. Не простил еще нас Бог за прегрешения. И мысль о конце скитаний еврейского народа была преждевременна и неправильна. Ведь сам посуди, даже самые верующие евреи ой не стремятся бросить свой, к примеру, Лос-Анджелес или Мельбурн и ехать на Святую землю. Как рассчитывали столпы сионизма. Что это значит? А это значит, что опять наступило время изгнания и искупления наших грехов.

– Ну ладно, завязывай свои иудейские стоны! В чем суть-то? – Я закурил.

– Я просто хочу, чтобы ты понял, что это не с бухты-барахты, а тщательно продуманная концепция! Из которой становится ясно, что евреям опять пора покидать свои святыни. Во искупление грехов, – мелкими глоточками втягивал в себя водку Иванов. – А куда податься многострадальному еврейскому народу? Конечно, в Россию! Тем более что больше трети населения Израиля говорит по-русски и получает у нас пенсии. А куда именно в Россию? В ее среднеевропейскую часть! Не в Сибирь же ехать или к Ледовитому океану?!

– Ну не скажи, вот одному еврею до последнего времени очень нравилось на Чукотке…

– Прекрати хохмить в таких серьезных вопросах! Как ты не поймешь, что сейчас решается судьба целого народа, да и человечества в целом! – нервно дернул плечами Ефим.

Я вдохновенно расправил сутулую грудную клетку. Вот он, момент истины! Меркулов принимает участие в решении судеб мира! Ну как тут не возгордиться. Я подошел к столику, взял открытую бутылку водки, тарелочный лопух со шпротами и вернулся обратно к нервно покуривающему теоретику.

– Так, и на чем мы остановились? – Я плескал водку уже спокойно и со значением.

– Ну так вот. В семнадцатом веке на Руси созрела идея воплощения нового центра Вселенной. Создание Третьего Рима. Ну, помнишь слова монаха Филофея: Москва есть Третий Рим и так далее? И патриарх Никон строит в ближайшем Подмосковье новый град небесный – Новый Иерусалим. Точную копию христианских святынь на Святой земле. Кстати, как выглядел в Средние века христианский храм Гроба Господня, можно увидеть только у нас. В реальном Иерусалиме он потом не раз перестраивался. И самое интересное, что Никон велел переименовать всю окружающую географию согласно библейской традиции. Речка Истра стала Иорданом, местные леса стали Гефсиманским садом, появилась Самария, Силоам, ну и так далее. И понятно, какая все-таки гениальная идея, что переселившимся туда евреям будет легче жить, узнавая родные израильские названия!

После перманентной водки, дурацких картин, русалочьих минетов, а особенно после постоянно мельтешащего перед глазами Кобзона идея переселения евреев в Подмосковье казалась мне чистой и светлой.

– Опять же, – приложился к водке я, – насколько подешевеет израильская клубника, если ее будут выращивать в Подмосковье!