Читать книгу "Вена. История. Легенды. Предания - Сергей Нечаев"

А вот потом уже мастер тонкой дипломатической игры Мерси д'Аржанто подменил намеренно туманную фразу Иосифа, будто опера написана под диктовку Глюка, более определенным (хотя и неточным) утверждением, что первые два акта сочинены Глюком, а остальные — Сальери под руководством мэтра. После этого опера была принята, а заодно появился миф, что большая часть ее музыки была написана Глюком. Заблуждение поддерживалось вплоть до премьеры, пока сам Глюк не поместил в «Журналь де Пари» (Journal de Paris) сообщение о том, что единственным автором оперы является Сальери.

Как бы то ни было, публикация эта сослужила Сальери и «Данаидам» добрую службу. Во всяком случае, один обозреватель журнала «Меркюр де Франс» (Mercure de France) написал:

«Заявление Глюка сделало невозможное. Оно возвысило в общем мнении и без того всеми признанный талант господина Сальери. Его прекрасная опера свидетельствует о доподлинном знании нашего театра и позволяет надеяться на появление новых постановок, которых мы вправе от него ожидать».

Все это дало Сальери старт для феноменально успешной карьеры, где было все — от громовых триумфов до полного иконостаса австрийских орденов. И именно Глюк стал крестным отцом «Данаид» Сальери, оперы, упрочившей европейскую славу молодого композитора. При этом вряд ли творец «Орфея и Эвридики» рискнул бы поставить на карту свое художественное реноме, если бы с самого начала не признал оперу Сальери достойной своего имени и хотя бы в какой-то мере сомневался в ее успехе. Недаром великий оперный реформатор сказал о своем последователе, что «только этот иностранец перенял его стиль, которого не хотел изучить ни один немец».

Скорее всего, в успехе «Данаид» важную роль сыграло как публичное благословение великого Глюка, так и твердая поддержка австрийского императора, который был старшим братом тогдашней французской королевы Марии-Антуанетты. При этом, помимо могущественных покровителей, не следует забывать и о значительном таланте Сальери, без которого «Данаиды» никогда не имели бы такого успеха у взыскательной французской публики.

В любом случае «Данаиды» стали несомненным успехом Сальери. На титульном листе партитуры, отпечатанной в Париже, его указали как единственного автора музыки к опере. Дирекция Парижской оперы сделала Сальери еще два заказа[7].

* * *

Эпопея с «Данаидами» длилась три года. За это время Сальери успел написать еще несколько произведений, в том числе в 1783 году оперу «Ифигения в Тавриде».

Успех Сальери буквально затмил тогда только встававшего на ноги Моцарта, у которого не было еще сделавших его знаменитым «Женитьбы Фигаро», «Дона Жуана» и «Волшебной флейты». Заметим, что материальное положение Моцарта было тогда не блестящим. Как отмечает в своей книге «Вена» Е.Н. Грицак, «родившийся в Зальцбурге Моцарт считался провинциалом, которому в старой Австрии трудно было рассчитывать на большее». Именно поэтому он, оставив место органиста в Зальцбурге, для обеспечения своей семьи вынужден был давать уроки, сочинять контрдансы, вальсы и даже пьесы для стенных часов с музыкой, а также чуть ли не ежедневно играть на вечерах венской аристократии.

Все это дает Леопольду Кантнеру полное право заявить:

«Для зависти к Моцарту у Сальери не было причин, у Сальери было вполне прочное положение».

Сказать то же самое о Моцарте невозможно. Причин для зависти у него тогда было предостаточно. Чего стоит, скажем, такой пример. В марте 1781 года, когда Моцарт окончательно поселился в Вене, у него произошло первое серьезное столкновение с Сальери, завершившееся для юного зальбуржца полным поражением. В том году при дворе решался вопрос о музыкальном образовании молодой княгини Елизаветы Вюртембергской, младшей сестры будущей российской императрицы Марии Федоровны. Ей было тогда пятнадцать лет. На пост преподавателя было два кандидата — Моцарт и Сальери. Выбор, естественно, пал на Сальери. И произошло это не только потому, что Сальери считался тогда лучшим музыкантом и лучшим преподавателем. По словам Марио Корти, дело состояло еще и в том, «что у Моцарта была репутация легкомысленного и даже разнузданного молодого человека. Было опасение за честь и достоинство молодой княгини». Разочарованный Моцарт написал тогда своему отцу: «Я потерял все доброе расположение императора ко мне […] Для него существует только Сальери».

Леопольд Кантнер не может скрыть своего удивления: «Что значит «потерял»? Разве он когда-нибудь пользовался расположением императора в такой степени, как Сальери? Сальери, Ригини[8], Анфосси[9]чувствовали себя при венской опере, как дома. У них там были прочные позиции. А Моцарт свое место еще должен был обрести».

А вот еще несколько высказываний Моцарта о Сальери из его корреспонденции.

Из письма от 31 августа 1782 года:

«Сальери не в состоянии преподавать фортепиано».

Из письма от 7 мая 1783 года:

«Да Понте[10]обещал написать новый либретто для меня. Но сдержит ли он слово. Господа итальянцы ведь очень милы лицом к лицу, а за спиной!.. Мы-то их хорошо знаем. Если Да Понте сговорился с Сальери, либретто я никогда в жизни не получу, а я так хотел бы показать свое умение в области итальянской оперы».

По этому поводу Марио Корти не может удержаться от едкой ремарки:

«Замечу, что после этого Да Понте написал для Моцарта несколько либретто. Вся итальянская трилогия Моцарта написана Да Понте».

В мае 1790 года Моцарт написал такое письмо эрцгерцогу Францу:

«Моя любовь к труду и сознание своего умения позволяют мне обратиться к Вам с просьбой о предоставлении мне положения капельмейстера, тем более, что Сальери, хотя и опытнейший капельмейстер, никогда не занимался церковной музыкой».

Из письма от 18 апреля 1786 года:

«Кто знает, как выйдет с постановкой Свадьбы Фигаро — у меня есть сведения, что готовится большая интрига. Сальери и его сообщники из кожи вон лезут».

* * *

А тем временем, в 1787 году, имела огромный успех опера «Тарар», созданная Сальери совместно с Пьером-Огюстеном Кароном де Бомарше, автором знаменитых пьес «Севильский цирюльник» (1775) и «Женитьба Фигаро» (1784), составила эпоху в истории французского театра.