Читать книгу "Я, ты, он, она и другие извращенцы - Джесси Беринг"

Сторер был тот еще фрукт, но он не единственный имел такие удручающие взгляды на женскую сексуальность. Преследуемые призраком развязных женщин, вышедших на охоту, другие гинекологи предупреждали своих коллег о том, как обнаружить “соблазнительниц”, симулирующих признаки задержки мочи с единственной целью – вынудить ничего не подозревающих врачей-мужчин ощупать их гениталии. Медицинский шовинизм проник и в популярную культуру. Английские журналисты инструктировали читателей, как выделить нимфоманку среди “нормальных” женщин (иными словами, приметить змею в траве). Нимфоманки пользуются духами и любят броские украшения. Даже публичное обсуждения института брака, как считалось, выдает их дурные наклонности.

Дополнительную трудность создавало то, что врачи не могли договориться между собой, что такое нимфомания. Этот диагноз мог обозначать, например, что женщина слишком часто занимается сексом, что ее желания “клинически значимы” или что она часто занимается мастурбацией. К тому же, учитывая, что этот диагноз пользовался в обществе дурной славой, гинекологи не всегда могли рассчитывать на честность пациенток. В некоторых спорных случаях врачи при диагностировании полагались на “физические симптомы” нимфомании. Одним из очевидных признаков считались гипертрофированные половые органы. Народная мудрость того времени гласила, что мать-природа выдает сестер Мессалины, одарив их крупным клитором. (Нет оправдания шовинизму, стоящему за определением таких “симптомов”, но сам по себе этот признак кое-что значит. В наши дни, когда женщине назначают гормонотерапию с применением тестостерона, побочным явлением может стать увеличение размера и чувствительности клитора, а это совпадает с повышением либидо.)

То были тяжелые времена для женщин. В “безнадежных” ситуациях в качестве последнего средства рекомендовалось удаление клитора (клитородектомия). Одним из приверженцев этого варварского метода был английский гинеколог и акушер-хирург Айзек Бейкер-Браун, считавший самоудовлетворение первопричиной всех женских недугов, начиная с эпилепсии и мании и кончая каталепсией. Ирония в том, что после смерти этого мнимого последователя Гиппократа, столь увлеченного идеей “избавления” женщин от приносящих удовольствие частей тела, обнаружилось, что его мозг поражен сифилисом.

В ханжестве можно упрекнуть не только викторианцев. Как видно из обращения Сторера с пациенткой, о нимфомании было известно и по другую сторону океана. Вот слова еще одной американки, описывающей свою борьбу с мастурбацией: “И, несмотря на то, что я молилась, тело мое настолько было поражено этой болезнью, что я не могла оставить эти занятия, даже обращаясь за помощью к Богу”. По нынешним меркам это слишком мелодраматично, но отражает тогдашний образ мышления. Конечно, это был крайне узкий взгляд на женскую сексуальность. В 1894 году встревоженная мать привела свою девятилетнюю дочь, которую застала за мастурбацией, на прием к новоорлеанскому врачу А. Дж. Блоку. Тот усадил девочку в гинекологическое кресло и стал обследовать ее половые органы. Когда он прикасался к половым губам, не следовало никакой реакции. Но “лишь я достиг клитора, – безучастно записал доктор, – ее ноги раздвинулись, она побледнела, дыхание участилось, тело содрогалось от возбуждения, пациентка слегка стонала”. Блок решил, что ребенок тяжело болен нимфоманией, и, с разрешения матери, провел экстренную клитородектомию.

Когда мы слышим о “женском обрезании”, на ум обычно приходит Африка. Однако лишение женщин способности получать сексуальное удовольствие практиковалось и на Западе. Гинеколог с не вполне подходящей для своей профессии фамилией Стад[26]считает, что в Великобритании и США было проведено больше операций по удалению клитора, чем нам хотелось бы признать. Одной из первых сфер применения лучевой терапии стало “избавление” девочек-подростков от клиторов, чтобы предотвратить мастурбацию. И это в самых модных городах мира, включая Лондон и Нью-Йорк. В XX веке! К счастью, лучевой терапии вскоре нашли мирное применение (например, облучение раковых пациентов – несколько более гуманная практика). Но факт должен заставить нас задуматься: большинство “пациенток” составляли здоровые девочки, родители которых просто не могли вынести, что их дочери занимаются этим.

Понятие клинической нимфомании находилось в обороте еще в 1964 году, когда в свет вышла книга “Нимфомания: исследование о сексуально озабоченных женщинах”. Весьма заманчиво посчитать чушью книгу с таким сексистским названием – и действительно, по большей части это и есть чушь. Но в 1964 году книгу восприняли всерьез, главным образом потому, что ее автором был известный психотерапевт Альберт Эллис, основатель школы когнитивно-поведенческой терапии.

Эллис (он, кстати, не имеет отношения к Хэвлоку, – просто однофамилец) выделяет несколько типов нимфоманок. Так, для понимания случая двадцатисемилетней карьеристки “Долорес”, “завоевательницы”, необходимо принять во внимание, что долгие годы она стеснялась своего обезображенного шрамами лица (результат несчастного случая в детстве): “У нее женственное тело, контрастирующее с изуродованным лицом”. Судя по всему, “Долорес” взяла в привычку завоевывать мужчин и сразу бросать их, не проявляя интереса к развитию отношений с теми, кто успел в нее влюбиться. Она коллекционировала представителей мужского пола: девственников-конторщиков, женатых коммерсантов, стареющих мужчин. Ее радовало только их число. Любовная прелюдия ее тоже не интересовала: “Она хотела все или ничего”. Мне непросто представить, как именно “Долорес” описывала врачу свои таланты вызывать множественные оргазмы у мужчин, о чем он упоминает в книге. В любом случае, Эллис считал, что распутное поведение “Долорес” помогало ей уменьшить неловкость, которую она испытывала из-за шрамов. (Не могу промолчать: пожалуй, к лучшему, что “Долорес” не знала того, что мы знаем сейчас о механизмах мужского возбуждения и отвращения.)

Эллис также пишет о случае “Гейл” или, точнее, случае “Берта” и “Гейл”. “В последние годы меня привлекло несколько случаев образования пар (mating) гомосексуалов с нимфоманками”, – начинает Эллис описание “невротического типа” озабоченных женщин. Речь идет о достаточно частых в 50–60-х годах XX века мезальянсах женщин-нимфоманок и мужчин-геев. Психолог предполагал, что чаще всего в таких парах мужчина-гомосексуал был своего рода тихой гаванью, и неуверенная в себе нимфоманка чувствовала себя в безопасности и могла не бояться, что ее променяют на более привлекательную женщину.

“Гейл” была матерью-одиночкой, и “Берт” помогал ей воспитывать маленького сына. Они идеально дополняли друг друга по характеру и прекрасно подходили друг другу в анатомическом отношении, но, учитывая, что обоих интересовали мужчины, гениталиям их, казалось, не суждено было соединиться. “Давайте не будем излишне скептичными”, – наверняка перебил бы нас Эллис. Нимфоманка “Гейл”, видите ли, была влюблена в “Берта”, который был заметным мужчиной. Он был и красив, и умен, был прекрасным собеседником и по-отечески заботился о ее ребенке, настоящий отец которого был неизвестно где. “Гейл” с радостью бы оставила в прошлом свои дикие привычки, если бы только ее милый друг-гей смог воспламениться страстью к ней. Неужели ничего нельзя сделать, чтобы “Берт” возжелал ее? “Я объяснил ‘Гейл’, что теоретически это возможно”, – продолжает Эллис.