Читать книгу "Стеклянная карта - С. И. Гроув"

Сам Шадрак выучился составлять карты памяти в академии Нохтланда, благо гильдия картографов была там очень сильна. Изготовление и обращение карт подчинялись весьма строгим правилам. Каждый экземпляр, выпущенный в Нохтланде, в обязательном порядке снабжался значком, подтверждавшим его подлинность: в углу красовались горный кряж и линейка.

Обследовав дядино собрание карт памяти, София получила первое представление о чудесах картологии за пределами Нового Запада. Перед ней открылись уголки света, где она и не надеялась когда-либо побывать. Карты обладали весьма разным охватом. Одни включали всего несколько комнат, другие – целые города. В некоторых образцах могли содержаться воспоминания продолжительностью всего час или даже минуту, но встречались и годовые циклы. Например, Софии попалась одна карта, запечатлевшая двадцать четыре часа в Альгамбре, что в Гранаде. Вторая зафиксировала год в столице Россий. Третья показывала четыре важнейших месяца восстания, повлекшего возникновение Нового Акана.

Изучая карты, София пришла к выводу, что при работе над ними имели значение лишь размеры и мастерство составителя. На третий день учебы она обратилась к Шадраку:

– Как ты думаешь, дядя… а карту памяти всего мира можно сделать?

Он странно посмотрел на нее и наконец ответил:

– Теоретически можно, но труд потребуется неимоверный… Впрочем, ходят темные слухи, что где-то сокрыта Карта Всех Карт, вобравшая память мира от изначальных времен и до настоящего дня.

– Вот это да!

Шадрак напряженно свел брови:

– Многие исследователи посвятили свои жизни поискам Карты. Некоторые так и пропали, их следы затерялись.

– Но она существует?

– По всей вероятности, нет, – быстро ответил Шадрак. – Я всегда утверждал, что это всего лишь нигилизмийский миф. Безосновательный, но отвечающий конкретным целям.

– Нигилизмийский? Как же так?

Последователей этого учения в Бостоне, вообще-то, хватало, но София была с ним знакома лишь в рамках школьной программы. Между тем нигилизмийство являлось религиозной сектой – из тех, что во множестве расплодились после Великого Разделения. Жители Нового Запада в основном придерживались исконных религий, но все большее число людей поклонялось новым богиням – Судьбам. Повсюду возникали их храмы, украшенные надвратными образами трех небожительниц: каждая держала нить и на ней – глобус.

Другим течением был западный нумизм, утверждавший, что все сущее, как материальное, так и бесплотное, – своего рода валюта, которую можно покупать, продавать, обменивать и закладывать, торгуясь с высшими силами. Софии как-то раз попался на глаза гроссбух нумиста – а все благодаря неустрашимой Дороти, стащившей из стола одного учителя в школе личную Книгу деяний и долгов. Она сплошь состояла из расчетов – очень точных и, по мнению Софии, довольно жутких. Одна запись часто ей вспоминалась в минуты задумчивости. «Грезы о прошлогодней поездке к морю с А. – двадцать одна минута. Оплатить двадцатью одной минутой работы по дому…»

Как считали некоторые, образ жизни нумистов был исключительно продуктивным. Софию он приводил в ужас.

Нигилизмийцы же полагали, что истинный мир погиб во время Разделения, а людям подсунули пустышку. С ума сойти! Были, оказывается, те, кому исчезнувшая вселенная казалась реальнее существующей!

– Нигилизмийцы уверены: когда Карта Всех Карт покажет настоящее положение вещей, это будет совсем не тот мир, в котором мы живем, – сказал Шадрак. – Лично у меня в голове такое не укладывается.

София задумалась над его словами, Шадрак же безоговорочным тоном вынес окончательный вердикт:

– Опасно такие мифы на веру принимать.

По мере того как продвигалась ее учеба, София время от времени подходила к стенной карте с россыпью синих и зеленых булавок. Вот путь, который ее родители так и не прошли. А вот места, где их якобы видели… Дядя рассказал ей все, что ему было известно. Один исследователь из Вермонта утверждал, будто продавал им съестное где-то в глуши Доисторических Снегов. Путешественник из Филадельфии беседовал в Папских государствах с уличным продавцом, который своими глазами видел чету молодых искателей приключений, и они были одеты по-западному. А университетский картолог разговаривал с моряком, будто бы плававшим с ними по Объединенным Индиям на одном корабле. Сплошь короткие встречи, случайные, ничего не значившие, без начала и конца… Шадрак тем не менее пометил все до единой.

Когда София задумывалась о конечной цели своих занятий, ее начинало снедать жуткое нетерпение. Душа рвалась на части. Хотелось немедленно в путь – отслеживать цепочку зеленых булавочных головок, куда бы та ни вела. Приходилось строго напоминать себе, что приобретение запаса знаний, необходимого для поездки, было сейчас самой значимой и важной задачей. Любое мгновение любого урока могло впоследствии оказаться решающим.

«Шаг за шагом! – указывая на стенную карту, подбадривал племянницу Шадрак. – Я сам был бы рад попридержать наши усилия, София, только времени остается все меньше».

Пока она училась уверенно работать с картами, Шадрак разрывался между подвальной комнатой и своим кабинетом на первом этаже. Он успешно добыл для миссис Клэй поддельные документы и жизнечасы, но эта победа оказалась каплей в море. Со всех концов Нового Запада в дом тридцать четыре по улице Ист-Эндинг прибывали отчаявшиеся люди, друзья Шадрака, и каждому требовались карты и путеводители по иным эпохам. Путешественники, напуганные решением парламента, перелетными стаями устремлялись за границу. Шадрак был до того занят, что времени отвечать еще и на вопросы Софии у него попросту не оставалось.

Она, со своей стороны, так увлеклась новым занятием, что не замечала мелькания дней. Какие там часы или минуты! Чтение карт целиком поглотило девочку, да и что могло оторвать ее от дела? Да, стояло лето; все нормальные школьники купались, бездельничали и гуляли с друзьями. Однако после отъезда Дороти в Нью-Йорк некому было стучать в дверь и вытаскивать Софию из дому.

Под конец недели Шадрак спустился в подвал после долгого собеседования с путешественником, отбывавшим в России. Вид племянницы, горбившейся над кожаной столешницей, вызвал у него озабоченность. Ее светло-русые волосы, против обыкновения, были растрепаны, летнее платье помялось, лицо побледнело от недосыпания. Не ребенок, а заработавшийся офисный клерк!

София между тем даже не заметила пристального взгляда Шадрака. Она трудилась над загадкой, которую подкинуло ей сравнение двух карт. Обе отображали один и тот же остров: та же форма, то же расположение. Однако на одной карте значилось «Объединенные Индии», на другой – «Терра инкогнита». Различались и эпохи.

На первой девочка обнаружила мощеный дворик, где слышался звук колокола; сквозь чужое воспоминание, негромко беседуя, прошествовали две монахини; в воздухе витал запах моря. На второй кругом были только камни и снег – и никаких признаков жизни. Единственная зацепка состояла в том, что карта «Терра инкогнита» была сделана позже. Через десять лет после «Индий».