Читать книгу "Вторжение - Антон Карелин"

К Империи и Княжествам, к Конклаву, к братствам друидов и Отверженных, столь различным между собой, к лесам и полям, равнинам и холмам, к рекам и ущельям, предгорьям и болотам, — ко всему, что лучник знал, сейчас подступал невидимый, крадущийся Хаос, за которым следовали, вполне вероятно, смерть, страдания и боль.

Никто не мог сказать, что происходит, хотя многие чувствовали надвигающуюся угрозу; обладающий врожденным расовым и развитым профессиональным чутьем охотника-следопыта, Ллейн, так же как и Братья, ощущал грядущие изменения, видел по ночам сны, полные бегущих с насиженных мест сотен тысяч теней...

«Что же ты? — думал он, спускаясь в лощину меж двух холмов и направляясь дальше, в еще более низкую, ровную ложбину, мимо которой они минут десять назад прошли. — Где же твоя мудрость и сила, так необходимые сейчас? Почему же ты беспробудно пьян своей тоской?»

Тот, к кому лучник обращался, не отвечал ему, потому что не слышал его, и слышать не мог. Но Ллейн и не ждал ответа. Он всего лишь размышлял о своем.

Трава колыхалась, ласково касаясь его колен, поглаживая его, склоняясь ему вслед. Ллейн спустился в низину, осмотрелся, убеждаясь, что вокруг никого нет, и, остановившись, достал из-под кожаной рубашки, укрывающей тонкую эльфийскую кольчугу из адамантита, амулет призыва, в который старший из Братьев, седоволосый хейрофант, вложил несколько могущественных заклинаний-молитв... ставших наименьшей из сил, которыми амулет распоряжался до того.

Несколько секунд эльф держал в руках серебряный прямоугольник с чеканным узором переплетенных листьев и стеблей, постепенно оживающий от его тепла, — он никак не мог решить, к кому именно обратить свой зов.

Друиды призывали существ не совсем так, как большинство из жрецов, и уж точно не так, как маги. Те чаще всего шли путем мгновенного переброса, который «выдергивал» искомое существо из его окружения и телепортировал его в нужную призывающему точку; воля его подавлялась силами добавочного заклинания, если в этом была нужна, и полностью послушное существо представало перед магом, готовое выполнять все команды, кроме, возможно, тех, что ведут к смерти, увечью или связаны с получением прямых повреждений. Однако призвать таким образом существо сильнее обыкновенной лошади или собаки мог бы только весьма искусный маг, потратив на преодоление пространства и воли призванного немало сил. Друиды действовали по-другому.

Они уважали мир, окружающий их и дающий им все, для того, чтобы жить, а потому их магия призыва действовала зачастую гораздо эффективнее, при меньших затратах позволяя добиться большего. Она была более вариативна и связана с меньшим вредом для природы.

Однако наполнять силой вещи они умели несколько хуже, чем маги, более искусные в манипуляциях с чистой энергией. Поэтому сила, заключенная в предмет, полученный Ллейном, в несколько раз уступала силе создателя амулета, примерно приравниваясь к силе последнего его владельца — самого хейрофанта. Кроме того, было еще множество оговорок, условий и условностей, затрудняющих окончательный выбор для того, кто решился воспользоваться серебряным прямоугольником с чеканкой из листьев и стеблей.

Амулет Брата был способен призвать множество совершенно различных существ, как магических, так и совершенно обычных, но их количество, дружелюбность, быстрота их появления зависели от местности, из которой шел призыв. Довольно легко кинуть клич нескольким лошадям, находясь в степи, — они просто прискачут из ближайшего табуна, причем скорее всего силы заклинания хватит на призыв лучших из них; однако попытка вызвать гидру, находясь вне болот, неразумна и жестока по определению: многоглавая королева болот погибнет, так и не преодолев расстояния, которое должна проползти. Если призываешь существо летающее, например пегаса, сложностей еще больше, — крылатые кони сильнее обычных, врожденная магия позволяет им более успешно сопротивляться призыву, да и лететь им издалека, — в результате прилетают наиболее слабые из них, через долгое время, часто равное дням или даже неделям.

Те из существ, что могли телепортироваться — прежде всего Единороги, — были разумны и очень разборчивы; вряд ли любой из них, даже будучи призван, согласился нести кого-нибудь, кроме Ллейна и девочки Элейни...

Исходя из ситуации, в которой они оказались, эльфу нужно было вызвать тех, кто придет быстро, сами по себе будут способны нести всех четверых как можно быстрее, и будут подчинены настолько, чтобы не опасаться бегства, продиктованного животным страхом. Дикие лошади пугливы, пегасы практически недостижимы, тролли жестоки и в отдельных ситуациях полностью неуправляемы... Грифоны очень неплохи, но живут в более южных землях, здесь не встречаются практически никогда, и только самому неопытному взбредет в голову вызывать химер, когда перенести нужно не одного тебя. Воли вызвавшего может не хватить, чтобы защитить своих спутников, и химера сожрет их.

В большинстве своем перспективы, ожидающие их маленький отряд, были совершенно безрадостны.

Поэтому Ллейн подумал о том, чтобы использовать вторую из возможностей амулета. Изначальную. Дарованную тем, кто создал его. Очень сильную, сбалансированную, но, вполне вероятно, и очень опасную.

Призвать существо с мгновенной телепортацией его сюда, но без подчинения его воли, как это принято у магов. Потому что воля того, к кому будет обращен Зов, сведена с волей призывающего с самого сотворения амулета... То есть Ллейн раздумывал над тем, чтобы послать клич одному из созданий Отцов. Тому, кто не подчинен, но является сыном, другом, союзником и учеником. Хотя для кого-то вполне может явиться и учителем.

Ллейн практически никогда не встречался ни с одним из созданных Отцами существ. У друидов на его памяти никогда не было повода призывать их, потому что очень давно, двести пятьдесят девять лет назад, была побеждена последняя из опасностей, грозивших ордену и природе впрямую. Орда Второго Нашествия. И с тех пор, с момента, когда на троне воссел Император Эйрканн, ни одного значимого столкновения между представителями различных отделений Лиги Чудотворцев, ни одного чреватого серьезной опасностью конфликта так и не произошло. Император, Хранитель и Глава Конклава втроем следили за этим неукоснительно, а с небес наблюдал за ними Всевидящий Брадалл.

Создания Братьев (тот же, к слову, древесный страж) были гораздо менее значительны, уступая детям Отцов практически во всем.

Сказать, что лучник был удивлен, получив из рук хейрофанта возможность призвать могущественное и древнее существо, значило не сказать ничего...

Ллейн не знал о Созданном практически ничего, так как практически ничего не знал о нем дарующий амулет Брат.

«Я лишь добавил туда свои собственные чары, — кратко пояснил он, глядя Ллейну в лицо, — и не могу предсказать, каков будет эффект призыва... По крайней мере до тех пор, пока мы не разбудим Отцов. Помни: тот, кому ты пошлешь свой Зов, обладает очень сильным духом, кристально чистым разумом. Нерушимым, нечеловеческим и мудрым. Но я не знаю, насколько при этом он умен, хотя абсолютно точно знаю, что совершенно бесчеловечен...»