Читать книгу "Вверх по лестнице в Голливуд - Рейчел Пайн"

— Обычно мы посылаем рецензии Филу на факс, но сегодня он будет где-то, где факсов нет, так что позвонишь его ассистенту, он соединит тебя с Филом, и ты прочитаешь ему обзор.

Дагни уже напечатала для меня инструкцию, где объяснялось, как заказать лимузин, и были даны адрес типографии и несколько телефонов ассистента, который «прикрывал» этим вечером Фила.

— Ах да, тебе еще понадобится вот это, — сказала она, вручая мне новенький сотовый телефон. — Джеральдина специально его принесла. Он твой на все время работы здесь. Главное, никогда его не выключай.

Позднее, вечером, когда лимузин пересек Бруклинский мост, направляясь к типографии «Нью-Йорк таймс», я почувствовала, что накопившаяся за день усталость сменилась радостным возбуждением. Водитель припарковался, я подошла к охраннику, и он сказал мне, что первые газеты покинут станок приблизительно через полчаса. Какая-то часть меня хотела позвонить Абби и все ей рассказать, но мой мозг был занят воссозданием событий этого дня. Способность выдержать испытания наполнила меня глубочайшей уверенностью в себе, и я наслаждалась ею.

В четверть двенадцатого из здания вышел мужчина. Он открыл стоявший на тротуаре автомат для продажи газет и принялся загружать в него свежие экземпляры. Я тут же бросилась к выходу и купила две газеты. Уже сидя в машине, я быстро пролистала страницы, нашла нужную рецензию и набрала номер, стоявший в моем списке первым. Ассистент попросил оставаться на линии, пока он свяжется с Филом.

— Можете говорить, — сказал ассистент.

— Фил, это Карен Джейкобс из офиса Аллегры. В «Нью-Йорк таймс» для вас есть заметка о «Воробье на оливковом дереве».

— Читайте.

Я прочла обзор, стараясь говорить медленно и четко, как делала во время школьных докладов. Это был очень хороший обзор, с фразами вроде «сложный в своей простоте», «деликатный, но неодолимо притягательный фильм» и «старательно заретушированная режиссерская мольба о мире».

Одновременно в моей голове на манер вновь и вновь повторяемого саундтрека звучала мысль: «Я нахожусь в Куинсе, сижу на заднем сиденье автомобиля и говорю по телефону с Филом Уоксманом!» Время от времени Фил просил повторить фразу или произносил «Хорошо» и «Понятно», и я слышала его свистящее дыхание на другом конце провода. Это было до странного интимное занятие, как будто мы лежали в темноте на одной кровати и мирно беседовали. Впрочем, вокруг меня и была темнота, а он находился в каком-то экзотическом месте, где даже нет факса.

Я закончила чтение, и Фил сказал: «Спасибо», после чего ассистент, который все время слушал наш разговор, попросил меня утром положить ему на стол ксерокопию обзора. Я пожелала ему спокойной ночи и провалилась в глубокий сон, длившийся всю дорогу домой.

СЕКРЕТ МОЕГО УСПЕХА

Четыре недели спустя, в четверг, в половине седьмого утра я ехала на работу в лимузине по Вестсайд-хайвей. За прошедшее время я успела убедиться, что безумие, которым, кажется, было заражено все в «Глориос», не всегда было безнадежным. А иногда оно даже приносило пользу.

Мы с Дагни составили расписание, и каждое утро одна из нас приезжала в офис пораньше. А значит, уйти с работы могла еще до начала передачи Джея Лиино. Примерно за неделю до этого, после того как мы три вечера подряд до двух часов ночи работали на победу и завоевание наград, Дагни решила, что я уже набралась опыта, чтобы в одиночку справиться с утренней сменой, начинавшейся в семь утра. Приступать к делу следовало немедленно. В тот первый день я вышла из метро и сразу же обнаружила в сотовом пять сообщений от Аллегры. Каждое выглядело более паническим, чем предыдущее, но их смысл сводился к одной простой фразе: «Где ты?»

Я тут же перезвонила ей домой.

— Прошу прощения, ехала в метро.

— И как долго?

— Около получаса.

— Полчаса в метро? Где ты живешь?

Я объяснила, что живу на углу Бродвея и Сто двенадцатой улицы. Она вздохнула и пробормотала:

— Они мне не сказали, что ты живешь в пригороде.

Появившись в офисе, Аллегра сразу велела мне соединить ее с Филом. Я нажала кнопку отключения звука на своем телефоне, чтобы узнать, в чем дело, и ужаснулась, поняв, что речь шла обо мне.

— Фил, она живет в верхнем городе, практически в Бронксе. Если учесть все возможные проблемы, она может быть вне досягаемости до девяноста минут в день. Не мне тебе говорить, что это угрожает всей моей работе. — Мое сердце замерло, а Аллегра продолжала: — Ей нужна машина.

Машина?

Фил, казалось, читал мои мысли.

— Ты хочешь сказать, что мы должны дать твоей чертовой помощнице гребаную машину?

— В ее отсутствие может произойти все, что угодно. Риск слишком велик. Вспомни то утро, когда выяснилось, что Бадди Фридман спутался с племянницей. Я не могла заняться этим вопросом до восьми часов. К тому времени об этом знали все, помнишь?

Фил задумался. Пока мы с Аллегрой напряженно ждали его вердикт, в трубке было слышно, как он что-то жует.

— Ладно, — сказал он ворчливо, — но только из твоего бюджета.

Аллегра вздохнула и согласилась. Я впервые увидела ее в деле и вынуждена была признать, что у нее есть талант. Дорога на работу могла отнять у меня в худшем случае сорок пять минут, но обычно занимала всего тридцать. Меня потрясло, что женщина, которая была достаточно крута, чтобы запросто общаться с Филом Уоксманом, не могла смириться с тем, что ее помощница находится под землей, пока она ей названивает впустую.

Вообще-то мне было жаль этих тридцати минут уединения, но я решила считать машину добрым знаком. Разве стала бы Аллегра тратить такие силы и средства, если бы не считала меня объектом, достойным вложений? Правом на автомобиль с водителем обычно пользовались старшие вице-президенты и выше, так что сделанное исключение заставило кое-кого вскинуть брови. Джеральдина, когда я забирала формы медицинского страхования, бросила:

— Вестсайд, Сто двенадцатая улица? Надеюсь, ты носишь в сумочке газовый баллончик?

Я промолчала. По правде говоря, единственной опасностью, с которой я столкнулась в своем районе, был налетевший на меня в баре «Вест-Энд» рассеянный преподаватель философии из Колумбийского университета.

Дагни, жившая в Гринвич-Виллидж и ходившая на работу пешком, пришла в ярость, когда услышала о машине.

— В жизни не видела такой несправедливости, — заявила она и топнула своей лодочкой из змеиной кожи.

Я без труда сдержала свои сожаления перед двадцатипятилетней особой, чьи родители купили ей двухэтажную квартиру на Джейн-стрит. Однако с этого момента на нашем крошечном рабочем пятачке, где мы проводили по четырнадцать часов в сутки, определенно начала скапливаться негативная энергия.

Тем утром, однако, я пребывала в приподнятом настроении, рассевшись на просторном заднем сиденье автомобиля, с ножницами, отрывным блокнотом и маркерами наготове. Я рылась в крупных газетах на предмет упоминаний о «Глориос», которые чуть позднее разойдутся по офису. Меня интересовало все, что могло представлять интерес хоть для кого-то из «Глориос пикчерс»: высказывания о самой компании, ее фильмах, Филе или Тони, информация о конкурентах, колонки сплетен и разделы «К вашему вниманию». У водителя, когда он подобрал меня, уже лежали наготове «Нью-Йорк таймс», «Пост», «Дейли ньюс» и «Уоллстрит джорнал», так что я могла просмотреть новости и быть готовой на случай, если мне позвонит моя начальница.