Читать книгу "Билет в неизвестность - Сьюзен Барри"

В то утро Каро снова попыталась переломить себя и поговорить с Ольгой по душам. Тем более, что Люсьен целыми сутками был занят и от одиночества она готова была откровенничать хоть со статуей в парке. Речь зашла о том недоразумении, когда на туалетном столике в спальне Каро заметила фотографию Барбары, первой жены Люсьена. Она рассказала Ольге, что потом во сне или в видении ей казалось, что это не она сама во плоти поехала с Люсьеном в горы, а как будто переселившись в тело Барбары. Фрейлейн Спиро слушала очень внимательно. У Каро возникло впечатление, что она уже очень устала ждать, когда же между ними протянется ниточка доверия, и теперь чувствовала настоящее удовлетворение. На протяжении всего разговора Ольга была очень серьезна, раз или два она поборола в себе желание перебить Каро и чем-то дополнить рассказ. Это должно было быть что-то очень важное, потому что обычно Ольга не позволяла себе таких оплошностей. Тем не менее она дослушала до конца, а потом спросила:

– Вы никогда не рассказывали об этой фантазии Люсьену? Мне кажется, временами и ему видится что-то подобное. Наверное, когда супруги по-настоящему близки, даже их мистические откровения начинают перекликаться. Впрочем, не верю я в мистику.

Потом, чтобы развеять грустные впечатления, Ольга перевела разговор на какие-то незначительные темы. Кажется, она заговорила об Олимпиаде, которая на днях должна начаться в соседней Баварии. Из-за этого в Оберлакене было непривычно людно и шумно, итальянские туристы толпами ехали в Мюнхен, но задерживались на неделю-другую в пути, чтобы рассказать потом друзьям, как отдохнули на швейцарском курорте. Ольга в припадке комического ужаса хваталась за голову и уверяла, что займется альпинизмом и обязательно поднимется на Монблан, только бы сбежать куда-нибудь от этого столпотворения. Каро мало занимали эти вопросы, хотя оживление на улицах Оберлакена тоже утомило ее. Из-за этого она старалась меньше выходить в город, обрекая себя на домашний арест. Наверное, поэтому, часто оставаясь наедине со своими мыслями, Каро и пришла к печальному выводу о том, что в жизни Люсьена она далеко не на первом месте.

Все это время Беверли смотрела на свою мать, и та решила скрыть от дочери столь неутешительные свои переживания. Вскоре она оставила Бев распаковывать вещи, а сама пошла в спальню, где ее уже ждал Люсьен. Он рассказал ей о впечатлении, которое на него произвели зять и дочь, и предупредил, что заказал столик на вечер в том ресторане, где они впервые ужинали с Каро. Она несколько отстраненно, почти холодно поблагодарила его.

– Нет, ты совсем не похожа на Беверли, – заметил он и пошел в гардеробную.

Каро надела серое серебристое платье, похожее на крыло мотылька, в котором она две недели назад была на свадебном приеме. Когда она появилась на лестнице, чтобы спуститься к ожидавшему ее семейству, дочь, увидев ее, одобрительно воскликнула:

– Круто! Все матери моих подруг отдыхают! Ой! Извините, я хотела сказать: для матери замужней женщины ты выглядишь чересчур шикарно. Да, Дэвид, учись, мой мальчик, вот такой мамой можно гордиться!

Сама Беверли надела белый кружевной туалет для коктейля, выгодно подчеркивающий все ее достоинства и напоминающий всем, что перед ними новобрачная. Каро отметила про себя, что ее маленькая девочка все еще не наигралась в невесту. Если бы кто-нибудь высказал это предположение вслух, Беверли бы уничтожила его.

– Вы не против, если я время от времени буду звонить вам, Люсьен? – спросила Беверли уже в машине. – Я имею в виду после того, как мы уедем.

– Совсем нет, – ответил он.

– Я не могу называть вас папой, потому что не помню своего настоящего отца и привыкла к тому, что всегда была только с мамой.

Его глаза сузились, и он предложил своей падчерице сигарету.

– Он умер, когда я была совсем малышкой, – как бы ничего не заметив, продолжила она. Потом, посмотрев на марку сигарет, добавила: – Мне было три года. Наверняка кто-нибудь обязательно полюбил бы мамочку, если бы она не тратила все свое время на меня.

– Да. – Люсьен наконец позволил себе удивиться ее бестактности.

– Я уверена, что она могла выйти замуж задолго до встречи с вами. Я всегда очень хотела видеть ее счастливой…

– А она не говорила, счастлива ли она, что вышла за меня? – очень тихо спросил Люсьен.

Беверли отметила, что его голос дрогнул.

– Да, по-моему, она счастлива. К тому же ей больше не надо заботиться не только обо мне, но и о себе, кажется, тоже. И еще она не одинока, а это самое главное.

– Будем надеяться, что Каро тоже так считает.

Столик, заказанный Люсьеном, был совсем близко к оркестру. И казалось, что музыка лилась отовсюду. Она была такой зажигательной, что даже Каро захотелось потанцевать. Увидев это, Люсьен сказал:

– Я не совсем одобряю все это, но похоже, что ты очень хочешь последовать примеру своей дочки. Я прав? – спросил он. – К тому же мне кажется, что ты должна танцевать восхитительно.

– Но ведь Беверли тоже прекрасно танцует, – запротестовала она.

– О да, она хорошо танцует, – согласился он. – И сама она тоже очень красивая. Так подарите ли вы, о прекрасная незнакомка, мне этот танец? – спросил он с улыбкой.

Люсьен во всем был идеальным мужчиной, поэтому и танцевать с ним было неописуемо приятно. Они танцевали, влюбленно глядя друг другу в глаза.

– Люсьен, – спросила она в конце, – тебе правда нравится Беверли? Не так ли?

– Ответ положительный. Больше всего мне в ней нравится то, что она так предана тебе.

– Как ты это узнал?

– Ну, знаешь, ее преданность приобретает такие заметные формы, что порой мне хочется по-отечески ее выдрать. Если серьезно, она сказала, что видеть тебя счастливой для нее очень важно. И сказала она это от чистого сердца.

– Но я ведь же счастлива, – поспешно заверила она его.

– Это действительно так, дорогая? – спросил он. – Я хотел бы искренне на это надеяться.

Каро немного нахмурилась. Неужели можно столько узнать о человеке, просто посмотрев ему в глаза?

Он проводил ее к столику. Немного позже они заметили за одним из столиков Ольгу Спиро и Брайана Вудхилла. И с этого момента все ощутили новый прилив веселья.

Каро танцевала так, как никогда за всю жизнь: с Дэвидом, с Брайаном и с Люсьеном, если тот не танцевал с Беверли или Ольгой. Каждый раз, когда Каро смотрела на своего мужа, у нее учащалось сердцебиение, а под сердцем разливалось тепло.

Но тут совершенно некстати Каро вспомнила, как однажды Люсьен зашел в гостиную во время одного из ее уроков немецкого языка. Заметив, как Ольга взглянула на него, она никак не могла понять, с какой стати она предложила ей свою помощь. Очевидно, то, что Люсьен считал данью дружбе, для Ольги было жертвой во имя любви. Наверное, поэтому она так тонко понимала, что может чувствовать и о чем может грезить Люсьен. Каро ощутила приступ жалости.