Читать книгу "Мастер иллюзий - Наталия Экономцева"

Должно быть, не замечая ничего важного в пресс-конференции, я отвлеклась и пропустила момент, когда микрофон взяла женщина.

– У меня вопрос к Алексею Козакову, – сказала она.

Мистик перестал изучать стену и внимательно посмотрел на нее. Она стояла ко мне спиной, и я видела только стройное тело и длинные рыжеватые волосы, собранные в хвост. Наверняка это ее натуральный цвет: такого оттенка невозможно добиться никакими косметическими ухищрениями.

– Я вас внимательно слушаю, – произнес автор кармических теорий. Его голос был ровным и глубоким, а лицо осветилось изнутри, как будто эта женщина нажала на невидимый для всех нас выключатель.

– Хотелось бы услышать, что вы думаете о случившемся. Нам только что очень рационально объяснили, почему дом рухнул. Наверное, ваше мнение очень отличается от всего, что здесь говорили? И вообще, как вам кажется, есть ли смысл строить такие здания?

Мистик не стал торопиться с ответом. Он выразительно оглядел журналистку с головы до ног, так что ни у кого не осталось сомнений: он заметил и ее стройное тело, и волосы удивительного рыжеватого оттенка, и ее лицо, которое тоже наверняка было достойно его внимания.

– Как вас зовут? – спросил он наконец.

– Екатерина, – ответила она, причем для этого ведущему пресс-конференции пришлось снова броситься к ней через весь зал с микрофоном.

Я не видела ее лица, но уже в тот момент я почти не сомневалась, что передо мной Катя номер три.

– Не бывает бесполезных событий, Екатерина, – медленно произнес Козаков, и его голос был таким теплым и искренним, как будто автор бестселлеров очень хотел, чтобы она ему верила. – Но бывают события, смысл которых нам пока не ясен. Видимо, сейчас мы столкнулись с одним из них.

После этих слов в зале стало на удивление тихо. Журналисты, осветители, специалисты по звуку – все они замерли у меня на глазах. Даже те, кто сидел за столом рядом с Козаковым, выглядели крайне неловко. Может ли быть, что им – вполне довольным своей жизнью и своими поступками – стало стыдно за то, что они тут говорили?

Больше не было задано ни одного вопроса, и через десять минут мы с автором кармических теорий вышли на улицу, и он зажмурился от солнечного света, который снова хлынул ему в лицо.

– Вы хотите есть, Анжелика? – спросил он. – Давайте пройдем вниз по улице, я знаю там отличное место.

Не дожидаясь моего согласия, он положил руку мне на плечо и направил в нужную сторону.

– Может быть, мне стоит взять контакты той журналистки? – спросила я.

Мистик рассмеялся мне в лицо:

– Вы очень проницательны, Анжелика. Но я умею сам знакомиться с женщинами, которые мне нравятся. А теперь пойдемте.

– Я должна перед вами извиниться, Алексей. По всей видимости, ваше присутствие здесь было совершенно бесполезным.

Он улыбнулся мне одними глазами и двинулся прочь. Конечно же я пошла за ним. Отличное место оказалось маленьким кафе с индийской кухней. Столики там были покрыты не очень чистыми клеенками, а стулья покачивались на неровных ножках.

– Вот что я вам скажу, – произнес мистик, когда мы уселись и сделали заказ. – Я живу как хочу, Анжелика. Запомните это. Я прихожу туда, куда хочу, и тогда, когда хочу. Я встречал очень многих людей, которые пытались меня переделать. Вы знаете, где сейчас эти люди?

– Понятия не имею.

– Я тоже. Они ушли. А я остался прежним. Так что не старайтесь привести меня вовремя туда, куда я хочу опоздать. Вы меня понимаете? Я вижу, что вы понимаете все гораздо лучше тех, кто был со мной до вас.

– Я вас поняла, – кивнула я, и благодаря десяти годам профессиональной практики мой голос не дрогнул. Но не думайте, что я не заметила: он не сказал «Те, кто со мной работал до вас». Он сказал иначе.

– А теперь передайте мне, пожалуйста, тарелку с хлебом, – попросил Козаков.

– Извините. Я не могу.

– Не можете? – Левая бровь мистика насмешливо поднялась вверх. – Не можете передать мне тарелку?

– Не могу.

– Можете в полночь выставить милицейский пост у моих дверей и за один день восстановить паспорт? И не можете дать мне тарелку с хлебом?

– Не могу. Но я могу взять с тарелки хлеб и дать его вам.

Автор кармических теорий взглянул на меня очень внимательно, и в тот момент мне снова показалось, что замысел того, кто все это придумал, раскрылся перед мистиком без каких-либо объяснений.

В его прозрачных светло-зеленых глазах вспыхнула и все ярче разгоралась искра, которая свела бы с ума очень многих. К счастью, такой, как я, нет ни малейшего смысла терять голову из-за такого, как он. А потому я встретила взгляд Козакова без смущения.

– Давайте хлеб, Анжелика, хотя я и знаю, что вы не мыли руки перед обедом. Вот этот, пожалуйста. – И знаменитый автор кармических теорий указал на самый большой и пышный кусок хлеба, усыпанный ароматными зернышками поджаренного кунжута. – Я не знаю, как вам это удается, – тихо продолжил он, – но вы с успехом выпендриваетесь там, где обычной женщине это и в голову не пришло бы.

– А что мне еще остается? – так же тихо откликнулась я.

Козаков довольно усмехнулся.

Строго говоря, он был неправ. Мне известны все мои слабые стороны, но привычка выпендриваться никогда не входила в их число. Мне нет нужды лезть из кожи вон, чтобы выделиться из числа других женщин. Я не знаю, какой страшный грех совершили мои родители. Или может быть, я чем-то сильно провинилась в прошлой жизни. Так или иначе, в этой жизни сама природа поставила меня отдельно от всех остальных. И бывают дни, когда я отдала бы все блага этого мира, лишь бы приблизиться к другим хоть на шаг. Но к сожалению, а может быть, и к счастью, тот, кто все это придумал, не дал мне такой возможности. И если я говорю, что не могу взять в руки тарелку с хлебом, у меня есть на то свои причины, даже если я не собираюсь сообщать о них вслух.

Козаков все так же внимательно смотрел мне в глаза, и ни один мускул не дрогнул на его красивом лице. Любой другой на его месте бросился бы извиняться перед уродиной за слова, которые прозвучали довольно оскорбительно, но знаменитый автор кармических теорий всего лишь сказал:

– Приятного аппетита, Анжелика.

А потом намазал свой хлеб душистой массой грязно-зеленого цвета и с удовольствием откусил большущий кусок.

Именно тогда я заметила компанию из троих мужчин за соседним столиком. Все они не отрываясь смотрели на меня.

Да, чаще всего меня просто не замечают. Мужчины, женщины, дети – все они смотрят сквозь меня. Иногда мне даже кажется, что мое тощее тело попросту способно пропускать взгляды точно так же, как все другие тела пропускают рентгеновские лучи. Но рядом с Козаковым все было иначе. Я замечала эту странность и раньше, но именно в тот день – двенадцатого августа, когда листок в блокноте для записей оказался пуст, я поняла в чем тут дело.