Читать книгу "Ты самая любимая - Эдуард Тополь"

— Стрелять? Или откроешь?

Калитка стала автоматически открываться, но Жорин голос сказал по радио:

— Подожди, я маю вопрос…

— Ну? — задержалась Ольга. — Что?

— Ты сказала «во-первых». А шо во-вторых?

— А-а! — Ольга усмехнулась. — Во-вторых, я тебе советую сделать обрезание.

— Что?! — изумился Жорин голос. — Навищо мэни обрезание?!

— Ну, прежде всего это красиво… — И Ольга, выйдя из калитки, умело разрядила «браунинг», швырнула его через плечо обратно на территорию виллы.

Греческий таксист испуганно смотрел на это из окна своего старого «мерседеса».

Ольга села в такси, закрыла дверь.

— Let’s go!

— Ты… — в ужасе сказал таксист. — Ты его убила?

— Пока нет. Поехали.

Таксист, облегченно выдохнув, перекрестился и тронул машину.

— Святая Мария… — бормотал он. — Нет, больше я ваши самолеты не встречаю…

Машина помчалась в сторону Афин. Но, увидев дорожный указатель с надписью «ATHENS», Ольга сказала:

— Нет, мы не едем в Афины. Любой другой аэропорт.

— Понял… — послушно откликнулся таксист и круто свернул под указатель «SALONIKI».

29

Держа на руках поднос с вареной головой барана и бараньими яйцами, Махмуд поднялся в ходовую рубку «Антея» и протянул поднос капитану. Казин посмотрел на него с недоумением.

— Голова барана и бараньи яйца! — с торжественной улыбкой на своем черно-шоколадном лице сказал Махмуд. — За то, что ты меня вылечил! По нашему обычаю — самый большой знак уважения! Кушай!

— Спасибо, рахмат, — ответил Казин. — Ты правда хочешь отблагодарить за то, что я тебя вылечил?

— Конечно! Проси что хочешь! Только не проси, чтоб я вас отпустил.

— Понимаю. Верни нам икону.

Махмуд с секунду пристально смотрел ему в глаза, затем повернулся к одному из постовых охранников, что-то резко сказал ему по-сомалийски, и охранник выбежал из ходовой рубки.

А Казин взял у Махмуда поднос с головой барана, положил на стол.

— Как это едят?

— Очень просто, смотри… — Махмуд достал финский нож и одним ударом вспорол баранью голову, вывалил на блюдо мозги.

Тут прибежал запыхавшийся охранник с иконой Николая Чудотворца в руках. Махмуд кивком показал, чтобы он отдал ее капитану.

Взяв икону, Казин осторожно обтер ее рукавом и вместе со старпомом повесил в угол, на место. А повесив, оба — и Казин, и старпом — перекрестились и поклонились Святителю.

— Спаси и сохрани…

И в тот же миг по динамику УКВ прозвучал голос радиста фрегата:

— Капитан «Антея»! Капитан «Антея»! Фрегат Евросоюза вызывает капитана «Антея». Прием.

Казин вопросительно посмотрел на Махмуда.

— Можешь ответить, — щедрым жестом отмахнулся тот.

Казин взял микрофон УКВ.

— Фрегат Евросоюза! Я капитан «Антея». Прием.

— Капитан «Антея», вас вызывают Афины, Греция, — сказал радист «Сириуса». — Соединяю.

Вслед за этим послышался другой мужской голос:

— Алло! Алло?!

— Слушаю вас. Говорите, — сказал Казин.

И в далекой Греции Жора Степанюк-Стефандополус, лежа в шезлонге у своего плавательного бассейна, сказал в телефонную трубку:

— Слухай, мужик! Ты капитан?

— Да, — удивился Казин. — Слушаю вас.

— Скажи этим макакам, блин, шо пятьдесят лимонов не катит! Не катит, бабэнэ?

— А кто это говорит?

— Это я говорю, я! Жора Степанюк. Ну, Георгий Стефандополус. Короче, хозяин груза.

— Одну минуту! — быстро сказал Казин и повернулся к Махмуду, пояснил по-английски: — Это поставщик оружия, хозяин груза. — И снова в микрофон: — Мистер Стефандополус, тут рядом со мной сомалийский командир, будете с ним говорить?

— Да на хрен он мне нужен?! — отозвался Жора. — Просто скажи ему: пусть передаст своим козлам, хто там над ним, шо пятьдесят лимонов не катят! И усё, понял?

— А сколько вы готовы заплатить?

— Да ни хрена! — Жора, распаляясь, встал и пошел вокруг бассейна с трубкой в руке. Но сказал приватно, понизив голос: — Слушай, капитан! Имей у виду: сомалийцы — это фуфло, просто быки. А усем пиратством там белые заправляют, у том числе наши. Они при эсэ-сэ-сэр братску помош оказували, шось-то строили там. А когда эта сэ-сэрия накрылась, они там зостались и усэ, шо построили, захапали. А зараз и пиратство крышуют, догоняеш? Но мы им ничого платить не будэм — у мэнэ весь груз застрахован на десять лимонов. Капито? Так шо выгрузи оте сраные танки, и хай воны катаются у них по своей Сомалии. А мы получим страховку, и ты у доли. Усек?

Казин посмотрел на Махмуда.

— Господин Стефандополус, — сказал он в микрофон, — нас патрулирует фрегат Евросоюза, они не дадут выгрузить даже зажигалку. Вам придется заплатить выкуп, иначе сомалийцы утопят судно, а нас расстреляют.

— Да гонят они! — усмехнулся Жора. — «Расстреляют»! Ты им скажи, кто я такой! И пусть приезжают в Афины, я им такую поляну накрою и таких телок подгоню…

Конечно, Жора Стефандополус обязан был если не знать, то предположить, что его слышит не только капитан «Антея». Но даже если он знал это, то по свойственной таким бизнесменам привычке он на это «забил». Между тем в ходовой рубке «Сириуса» его слышал не только радист фрегата, который помог этому разговору состояться, но и русско-английский переводчик, который переводил этот разговор командиру «Сириуса».

А в ходовой рубке «Антея» Махмуд, вслушиваясь в эту беседу, даже повернулся к старпому:

— Что он говорит?

Старпом усмехнулся:

— Мистер Стефандополус приглашает вас в гости, в Грецию.

— Слышь, капитан? — продолжал Жора. — Эта твоя дочка, вона тут була у мэнэ. Короче, ты можешь дать мне ее телефон?

— Оля?! — изумился Казин. — Она была у вас?! Когда?

— Ну, «когда», «когда»! Сёдня! Клевая деваха! У ней мои фотки. Короче, она меня клацнула, и я хочу те фотки выкупить. Скажи ей. Скажи, шо Жора Стефандопулос хоче бачить ее на нейтралке. Любое мисто — Париж, Лондон, Монте-Карло…

— Георгий, — остановил его Казин, — вы не понимаете ситуацию. Мы в плену, у нас отняли все мобильные телефоны, отключили связь и компьютеры…

— Иди ты! — удивился Жора. — В натуре? Вот козлы!

— Это бесполезный разговор, — вдруг сказал переводчику командир фрегата. — И приказал радисту: — Отключайте.

Радист послушно отключил связь.