Читать книгу "Гарун и Море Историй - Салман Рушди"

— Сегодня уж точно ею воспользовались, — ответил Гарун. — Мне кажется, гуппи неспособны сохранить какую-нибудь тайну даже ради спасения собственной жизни.

— Зато ради спасения собственной жизни мы запросто можем тайну раскрыть! — ответил ему Еслий. — Я, к примеру, знаю массу интереснейших тайн.

— И я тоже, — поддакнул Удод Ноо, не раскрывая клюва. — Может, начнем?

— Нет, — категорически заявил Гарун, — не надо. Рашид был в полном восторге:

— Вот это да, юный Гарун Халиф, — рассмеялся он, — у тебя и вправду необычайно веселые друзья!

Армада гуппи между тем продолжала свой путь, и все ее участники радостно делились друг с другом самыми важными секретами военного плана генерала Цитата (а он, разумеется, охотно делился ими с любым, кто удосуживался полюбопытствовать). Этот план был рассмотрен, усовершенствован, обдуман, пережеван, высоко оценен и раскритикован, и даже — после нескончаемых препирательств — утвержден. Рашид Халиф, которого, как и Гаруна, одолевали сомнения: может ли быть польза от такого количества бесплодных разговоров, рискнул высказать это вслух. Однако Еслий, Ноо, Мали, Габи и Бага кинулись спорить теперь уже по этому поводу с прежней энергией и страстью.

Безучастным оставался только принц Боло. Верхом на своем механическом скакуне он несся по небу в авангарде армии гуппи, не произнося ни слова, не глядя ни вправо, ни влево — только вперед, на далекий горизонт. Ему не нужны были аргументы: главное — Батчет, и точка.

— Надо же, как Боло в себе уверен! — удивился Гарун. — При том что половина гуппи в этой армаде вообще неспособны принять решение.

Плавучий Садовник Мали, двигавшийся рядом с ними, раскрыл свои мягкие сиреневые губы и цветочным голосом ответил:

— Любовь. Все из-за Любви. Любовь прекрасна. Хотя иногда немного глупа.

Свет угасал постепенно, сначала медленно, потом все быстрее. Они вступили в Полосу Сумерек!

Глядя вдаль, туда, где тьма сгущалась подобно грозовой туче, Гарун чувствовал, как слабеет его мужество. «На что может рассчитывать наша абсурдная армия, — думал он в отчаянии, — в этих краях, где так темно, что даже не увидишь врага!» И чем ближе они подходили к берегам страны Чуп, тем больше страшила его перспектива сражения с армией чупвала. Гарун был уверен, что их разобьют, Батчет они не спасут, Океан будет окончательно отравлен, и всем историям мира наступит конец. Туманное багровое небо отражало его обреченное настроение.

— Но-но-но не принимай это близко к сердцу, — участливо заметил Удод Ноо. — Так чувствует себя почти каждый, кто впервые преодолевает Полосу Сумерек и оказывается во Тьме. Я-то ничем таким, понятно, не страдаю, поскольку сердца у меня вообще нет: в этом преимущество машин. — Но-но-но ты только не волнуйся. Ты обязательно акклиматизируешься. И все пройдет.

— Чтобы переключиться на что-нибудь позитивное, — произнес Рашид Халиф, — должен сказать, что этот Ламинат действительно работает. Я совсем не чувствую холода.

Габи и Бага все больше кашляли и отплевывались. Впереди показалась береговая линия Чуп. Потоки Историй у берегов Чуп были чудовищно загрязненными. Яд вытравил все цвета, превратив Потоки в нечто серое, а ведь именно в цветах воплощались лучшие свойства Историй: живость, легкость и радость. Лишить историю цвета означало нанести ей самый страшный вред. Но и этим дело не ограничивалось: в здешней части Океана почти не осталось тепла. От вод его больше не поднимался нежный тонкий пар, который мог наполнить человека самыми невероятными мечтами. Вода здесь была холодной и липкой. Океан остыл от яда. Габи и Бага запаниковали:

— Чуем: близок наш конец!

Океан — как холодец!

Настал час, когда они должны были ступить на землю Страны Чуп.

На этих сумрачных берегах не пели птицы. Не веял ветер. Не раздавались голоса. Шаги по галечнику были совершенно бесшумны, словно каждый камешек был укутан в неведомый звукопоглощающий материал. В воздухе стоял запах гнили. Деревья с белыми стволами, похожие на привидения, окружали заросли терновника. Бессчетные тени казались живыми. Но на гуппи никто не спешил нападать. Кругом холод и пустота, царство мрака и молчания.

— Чем дальше во тьму они нас заманят, тем больше получат преимуществ, — сказал Рашид. — И им хорошо известно, что мы не остановимся, потому что у них Батчет.

«Я считал, что Любовь всегда побеждает, — думал Га-рун, — но сейчас дело явно идет к тому, что из нас сначала сделают посмешище, а потом и мясной фарш».

Они определили плацдарм для высадки и разбили лагерь. Генерал Цитат и принц Боло прислали Трясогубку за Рашидом Халифом. Гарун, который был рад снова увидеть Страницу, пошел вместе с отцом.

— Ну что, сказочник, — закричал Боло, увидев Рашида, — пришла пора проводить нас к лагерю чупвала. Нас ждут великие дела! Свободу Батчет! Медлить нельзя!

Следом за Генералом, Принцем и Рашидом Гарун и Трясогубка пробирались сквозь заросли терновника, осторожно исследуя местность; вдруг Рашид остановился и молча куда-то указал.

На небольшой поляне стоял очень похожий на тень человек, в руке у него был меч с черным, как ночь, клинком. Рядом не было ни души, но человек все время вер- | телся, подпрыгивал, выбрасывал вперед руку с мечом, и рубил им так, словно сражался с невидимым противником. Когда они подошли поближе, Гарун обнаружил, что человек бьется со своей собственной тенью.

— Смотрите, — прошептал Гарун, — тень двигается совсем не так, как человек.

Он был прав: тень явно вела себя как хотела — вертелась, приседала, растягивалась, пока не становилась длинной, как на закате, и укорачивалась до длины полуденной тени. Меч ее тоже становился то длиннее, то короче, а сама она завинчивалась спиралью и все время меняла очертания. Ноги тени были скреплены с ногами воина, но все остальное жило своей жизнью. Казалось, что по сравнению с обычными тенями эта тень из мира теней обладала гораздо большими возможностями.

Воин тоже был фигурой поразительной. Его длинные прямые волосы, собранные в хвост, свисали до пояса. Лицо было выкрашено в зеленый цвет, губы — в алый, выпученные глаза и брови обведены черным, а на щеках нарисованы белые полосы. Массивный боевой наряд состоял из кожаных наголенников, толстых наплечников и набедренников, отчего огромный воин казался еще больше. Да, такой атлетической мощи и такого мастерского владения мечом Гарун никогда прежде не видел. Потому что какие бы коленца ни выкидывала тень, воин ни в чем ей не уступал. Они сражались друг с другом, неразрывно связанные, и Гаруну пришло в голову, что их битва — это прекрасный танец, исполняемый в абсолютной тишине под музыку, звучащую только в головах танцоров.

Внезапно Гарун увидел глаза воина и оцепенел. До чего они были ужасны! С черными белками, серой, как сумерки, радужкой и белыми, как молоко, зрачками. «Неудивительно, что чупвала так нравится мрак, — догадался Гарун. — При свете дня они окажутся слепыми, словно летучие мыши, потому что их глаза устроены наоборот, как негатив, который забыли напечатать».