Читать книгу "Уборка в доме Набокова - Лесли Дэниелс"

— Вы же нашли эту рукопись, — ответила Марджи. — Если ее признают подлинной, они должны поверить, что вы как раз тот человек, который и мог найти ценную рукопись. По сути говоря, вы продаете им себя.

Уж не знаю, обрадовалась ли я тому, что оказалась выставленной на продажу, но, как только дом Марджи скрылся за поворотом, оставшиеся шесть десятых мили до своего порога я одолела вприпрыжку — а пакет болтался за плечом, как неудачно склеенный воздушный змей.

Инспектор

Вернувшись домой, я дала себе разрешение немножко побездельничать. Постоянно бездельничать плохо, но иногда можно просто почитать романы, даже любовные романы.

Не вставая с дивана, я пробежалась по нескольким самым успешным книгам о любви. В каждой из них речь шла о мужчине и женщине, у которых не было абсолютно никаких показаний к тому, чтобы прожить вместе долгий и счастливый век. Не ведавшие оргазма героини были моложе, мелкотравчатей и беднее героев, которые влюблялись в них и делали их совершенно счастливыми. Будь эти критерии применимы ко всем, мы с персонажем из прошлого составили бы идеальную пару. Были там истории воздаяния, где героиня переходила из состояния «до» в состояние «после» сексуального удовлетворения и даже делала еще один оргастический шаг вперед: полное слияние, сиречь брак. Все это было неприкрытой пропагандой, яростно внушавшей падшим женщинам по всему миру: пусть ты, овечка, и отбилась от стада, ты еще можешь вознестись на небеса на спине — а точнее, на передке — настоящего мужчины.

Что-то в этих романах вызывало желание объесться шоколадом и растлить парочку диванных подушек.

Я не поддалась искушению.

Тут, будто заслышав внутренний зов, прозвонился персонаж из прошлого. Попросил выпить с ним кофе в «Горизонте». В любовных романах влюбленные делятся друг с дружкой самыми потаенными мыслями, но я уже давно пришла к выводу, что с персонажем из прошлого лучше не откровенничать. Потому что к тому моменту, как он со мной заговаривал, он уже успевал прокрутить весь разговор в голове, так что из уст его выходили не столько реплики, сколько изречения.

— Когда бы ты хотел встретиться? — вежливенько поинтересовалась я.

— Завтра в девять утра, — был мне ответ, а потом в телефоне щелкнуло — разговор был окончен. Есть ли в моем окружении хоть один человек, владеющий правилами телефонного этикета?

У меня была целая вечность до того момента, когда я узнаю, что же персонаж из прошлого вознамерился поведать, и я решила, что не буду о нем думать, пока не увижу воочию. И продолжала читать любовные романы.

Я валялась на диване, дойдя до середины чрезвычайно откровенной сцены совокупления, когда в дверь позвонили. На пороге стоял высокий человек в коричневой форменной куртке чиновника округа Маклин. Начитавшись романов, я поначалу подумала, что он, возможно, лишенный титула герцог или рок-звезда.

— Добрый день. Я с инспекцией из суда по семейным делам, — сказал он извиняющимся тоном. Он с большой элегантностью умудрялся отводить глаза от моего наряда, обычного сборного ансамбля «все равно никто не увидит». — Вы ведь Барбара Барретт?

— Она самая.

— Спасибо. — Он что-то пометил на планшете.

Я подумала: похоже, ему по большей части приходится посещать людей, пьяных или обкуренных настолько, что им и подпись-то не поставить. Он всучил мне официальную повестку суда по семейным делам. Там говорилось, что их сотрудник пришел ко мне на дом с официальной инспекцией и мне «настоятельно рекомендуют» оказать ему всяческое содействие.

— Если хотите, я пойду пообедаю и вернусь через час, — предложил он, старательно не глядя через мое плечо на мое неприбранное жилище — повсюду стопки книг. — Через два часа. Вот ссылка на наш сайт, там вывешены вопросы, которые часто задают, и ответы на них. — Он указал на нижнее поле повестки.

— Спасибо.

Как только он ушел, я залезла на сайт, прочитала про пылесосы и астму, пассивное курение, возможность возгорания на кухнях, где скапливается жир, и употребление тюбиков с клеем для того, чтобы «нанюхаться».

Я со всех ног бросилась убирать и пылесосить. Жидкость для снятия лака и все прочие растворители я попрятала в гараже. Попыталась отдраить плиту, но сдалась, ринулась в магазин (стоять в очереди к обворожительному кассиру не стала), накупила разноцветных коробочек детского йогурта и забила ими верхнюю полку холодильника, а еще прихватила мешок яблок, которые были на распродаже. Соорудила отдельные полочки для зубных принадлежностей с надписью «Зубная нить — твой лучший друг». Притащила из своей спальни дочкину пижамку и сунула ей под подушку. Сложила книги так, чтобы по форме получилась оттоманка, и набросила сверху одеяло. Теперь можно было подумать, что в доме есть кое-какая мебель.

Когда инспектор вернулся, я обратила внимание, что на руках у него бежевые замшевые перчатки. Он открыл дверь холодильника. Оттуда посыпались яблоки. Он удивился.

— Я пеку пироги, — пояснила я, подбирая яблоки с пола и запихивая обратно. Прозвучало это так, будто я оправдываюсь.

— А я не люблю пироги, — пожаловался он. — Горячие фрукты — это не для меня.

Он выпрямился во все свои метр девяносто, в очередной раз напомнив мне, что у высоких людей есть явное, хотя и незаслуженное преимущество.

— Осматривайтесь, — предложила я. — И задавайте мне любые вопросы.

Инспектор взял со стола фотографию мужественного гребца, которую я вырвала со спортивной странички «Онкведонского светоча». Ума не приложу, как она оказалась на таком видном месте. Он вопросительно взглянул на меня.

— Я собираю газетные вырезки, — пояснила я.

— Моя сестра тоже.

Он положил фотографию. На мне было два свитера, чтобы не включать отопление, и я почувствовала, что взмокла.

Инспектор добросовестно осмотрел весь дом. Восхитился кулинарными книгами моего сына. Взял в руки фотографию Сэма в антикварной серебряной рамке.

— Крепкий костяк, — сказал он. — И я таким был. Любил поесть.

Дочкина комната была вся завешана страницами из журналов, а именно — рекламой разных духов с образдами запахов, все образцы были вскрыты и источали аромат. Дарси называла это своей «стеной из духов».

— Сколько ей лет? — спросил инспектор.

— Пять.

Он остановился на пороге моей спальни, заглянул внутрь.

— Хорошо выглядит, — похвалил он.

Мы оба знали, что он имел в виду: выглядит одиноко.

— Спасибо, — поблагодарил он. — И последнее: а где телевизор? — Третий слог он произнес как «выз».

— Я на него коплю. — Я указала на стеклянную банку с мелочью, стоящую на комоде.

— А, м-да, — буркнул он, явно не убежденный, и сделал какую-то пометку.

— Можно задать вам один вопрос?