Читать книгу "Левша на обе ноги - Пэлем Грэнвил Вудхауз"

— Вы погодите, мастер Питер, папенька купит вам чудную, хорошенькую собачку…

— Не хочу хорошенькую собачку, хочу эту!

Я не обиделся на его бестактность. У меня нет иллюзий насчет своей внешности. Морда у меня некрасивая, зато честная.

— Не уговорите, — усмехнулся шофер. — Он уже все решил. Пихайте этого пса в машину да поехали, не то дома подумают, что его милость похитили.

И меня понесли на руках. Я мог бы и сам идти, но подумал, лучше не стоит. Раз уж я понравился калекой, значит, калекой и останусь, пока не устроюсь на новом месте.

Шофер завел машину. Я еще не совсем пришел в себя после аварии, а тут еще и поездка в роскошном авто — у меня голова пошла кругом, и я не заметил, далеко ли мы ехали. Должно быть, далеко, потому что остановились мы очень не скоро.

Такого громадного дома я еще не видел! А вокруг — лужайки, клумбы, и рабочие в комбинезонах, и фонтаны, и деревья, а справа — вольеры, и в них не меньше миллиона собак, и все просовывают носы между прутьями решетки и что-то кричат. Они спрашивали, кто я и много ли получил призов. Тогда я понял, что оказался в высшем свете.

Я позволил мальчику взять меня на руки и отнести в дом, хотя он чуть не надорвался, бедняжка, — я ведь довольно-таки тяжеленький. Он еле-еле поднялся по лестнице и, шатаясь, плюхнул меня на ковер посреди самой прекрасной комнаты на свете. Ковер был в целый ярд толщиной.

В кресле сидела женщина. Она, как увидела меня, так сразу и завизжала.

— Я говорила мастеру Питеру, что вы будете недовольны, миледи, — сказала нянька — почему-то она меня невзлюбила, — но он обязательно хотел притащить домой эту гадкую дворнягу.

— Мама, это не гадкая дворняга, это мой песик, его зовут Фидо! Джон его переехал, а я взял его к нам. Я его люблю.

Это произвело впечатление. Кажется, маменька Питера начала смягчаться:

— Питер, милый, а что скажет папа? Ты же знаешь, как он строго относится к собакам. У него все собаки — породистые, медалисты, а эта — обычная дворняжка.

— Противная, невоспитанная псина, миледи, — подхватила служанка, хотя ее, между прочим, никто не спрашивал.

Тут в комнату вошел человек. Увидел меня и сказал:

— А это еще что?

— Питер подобрал на улице пса. Хочет взять его себе.

— Я беру его себе! — решительно поправил Питер.

Люблю, когда ребенок точно знает, чего хочет. Питер с каждой минутой нравился мне все больше. Я потянулся к нему и лизнул ему руку.

— Видите — он знает, что он мой пес! Правда, Фидо? Он меня лизнул!

— Ах, Питер, но ведь он такой свирепый!

Увы, это правда — с виду я действительно свиреп. Большое несчастье для мирной, благодушной собаки.

— Опасно держать в доме такого злого пса!

— Он мой, и его зовут Фидо. Я скажу кухарке, пусть даст ему косточку.

Маменька посмотрела на папеньку, а он засмеялся как-то не по-хорошему.

— Дорогая Элен, — сказал папенька, — если мне не изменяет память, за те десять лет, что я знаю Питера, не было случая, чтобы он не получил желаемого. Я не одобряю эту пародию на собаку, однако если Питеру так захотелось, пускай оставит ее себе.

— Очень хорошо, но при первых же признаках злобности его пристрелят. Я его боюсь!

На том они и порешили, и я отправился с Питером получать свою косточку.

После ленча он повел меня на псарню — знакомиться с другими собаками. Пришлось идти, хотя я предчувствовал, что это будет неприятно, и не ошибся. Вам всякая собака скажет: медалисты ужасные воображалы. Они так задирают нос, что даже в конуру с первого раза зайти не могут.

Все так и оказалось, как я ожидал. На псарне были мастиффы, терьеры, пудели, спаниели, бульдоги, овчарки и вообще собаки всех пород, какие только можно вообразить, и все — медалисты, победители сотен выставок, и как они надо мной смеялись, все до единой, чуть со смеху не лопнули… Я никогда еще не чувствовал себя таким жалким и страшно обрадовался, когда все закончилось и Питер наконец повел меня дальше — на конюшню.

Я как раз подумал, что в жизни больше не захочу увидеть ни одной собаки, как вдруг навстречу с громкими криками выскочил терьер. Он увидел меня и подбежал на прямых ногах, как делают все терьеры при встрече с незнакомцем.

Я сказал:

— Ну-ну, и какую же медаль ты выиграл? Давай рассказывай, сколько ленточек тебе вручили в Хрустальном дворце, и покончим с этим.

Он засмеялся, да так добродушно, что у меня сразу потеплело на душе.

— Ты что, подумал, я из этих, которые на псарне? Меня зовут Джек, а хозяин мой конюхом здесь работает.

— Что! — воскликнул я. — Так ты не чемпион по кривоногости или чему-нибудь в таком духе? Приятно познакомиться!

И мы с ним дружески потерлись носами. Как хорошо встретиться с собакой своего круга! Хватит с меня этих важных псов, которые смотрят на тебя, как на мусор.

— Так ты, стало быть, общался с высокородными? — спросил Джек.

Я показал на Питера:

— Он меня к ним потащил.

— А, так ты его последнее увлечение? Повезло тебе — до поры до времени, конечно.

— Что значит — «до поры до времени»?

— А вот я тебе сейчас расскажу, как со мной было. Одно время Питер ужасно меня полюбил. Просто надышаться на меня не мог. Потом я ему надоел, и он меня выгнал. Понимаешь, в чем тут дело — он вообще-то мальчик хороший, просто с детства ни в чем не знал отказа, и ему все быстро надоедает. Меня вот железная дорога доконала. С тех пор как Питеру ее подарили, меня, считай, все равно что и на свете нет. Счастье еще, что Дику — ну, моему нынешнему хозяину — была нужна собака, чтобы крысы не слишком наглели, а то не знаю даже, что бы со мною было. Здесь любят только таких собак, у которых призовых ленточек хватит, чтобы связать быка, а дворняжки вроде нас с тобой — ты только не обижайся — долго не задерживаются. Ты, наверное, заметил, что взрослые не слишком тебе обрадовались?

— Во всяком случае, на шею не бросались.

— Можешь мне поверить, для тебя единственная возможность зацепиться здесь — это подружиться с ними. Если им угодишь, может, тебе и позволят остаться, даже когда ты надоешь Питеру.

— Чем же им угодить?

— Сам придумай! Я вот не сумел. Попробуй спасти Питера, когда он будет тонуть. Для этого не нужно родословной. Только вот нельзя же притащить его к озеру и спихнуть в воду… Нечасто собаке подворачивается случай отличиться. Но если ты в ближайшие две недели не добьешься уважения от взрослых, можешь смело составлять завещание. Через две недели Питер о тебе забудет. Он не виноват — его так воспитали. Отец купается в деньгах, а Питер — единственный ребенок. Одно могу сказать — постарайся сам позаботиться о себе. Заходи, когда сможешь! На крыс поохотимся, а еще у меня в заначке лежит пара вкусных косточек… До встречи!