Читать книгу "Спецназ ФСБ России. Узник комнаты страха - Сергей Макаров"

– Это мой кабинет, господин Кузнецов, – вдруг зло отрезал Прилепский, – и я сам буду решать, что тут хорошо, а что – плохо. Если хотите по-другому, вызовите меня к себе повесткой.

– Не любишь ты меня, Леонид Жданович!

– Не люблю, уж как хотите это принимайте.

– Ну ладно. Не кипятись, давай продолжим. Если ты будешь так любезен, конечно…

Хирург согласно кивнул, и следователь обрисовал в подробностях картину, которая представилась ему прошлым вечером в мастерской Цилицкого.

– Все признаки эпилепсии, значит. Вот что я вам скажу, уважаемый Пал Палыч. Ищите того, кто накануне снабдил покойного той солидной дозой кетамина, которую вы в нем нашли.

– Ну, прости, только что ты сам меня убеждал в том, что кетамин не опасен. По крайней мере, его прием не летален.

– В общих случаях – так и есть. Но Асанов страдал эпилепсией. Он серьезно от нее лечился и в последнее время даже казалось, что ее победил. Однако есть одно «но». Как лекарственный препарат кетамин предназначен прежде всего для выведения людей из депрессии. В этом смысле он – уникальное средство. И он влияет на моторные функции, потому что действует возбуждающе на нервные центры. Но у Асанова не было депрессии. Ему не надо было пить кетамин. Ему нужно было бы принимать успокоительные. Мы, врачи, знаете ли, многое видим по человеку, даже если его проблемы не из нашей профессиональной парафин.

– Я понимаю, – внимательно слушая, кивал Пал Палыч.

– Так вот, людям с эпилепсией кетамин противопоказан. Я, кстати, об эпилепсии Асанова знаю потому, что полгода назад имел честь делать небольшую операцию уважаемому покойному Эрлану. Операция не имеет отношения к делу, он тайно пришел к нам в отделение, потому что в той клинике я его консультировал, но вылечить мог только тут, на этих аппаратах.

– Я понимаю… Значит, вы думаете, что его спровоцировали на эпилептический приступ, чтобы затем воспользоваться этой ситуацией для убийства?

– Я, считайте, уверен. Расскажите мне, сделайте одолжение, если я окажусь не прав.

– Но кетамин же вводят внутривенно, разве не так?

– Но вы же не нашли следов от уколов! И нашли при этом в теле покойного кетамин. Значит, ответ на ваш вопрос: нет, не так. Точнее, преимущественно так и есть, его вводят внутривенно, но возможен, будьте уверены, вариант таблетки. И такую таблетку запросто можно перепутать с какой-то другой таблеткой. Более того, кетамин можно принимать и в порошке – перорально или в нос, как кокаин.

– То есть его могли обмануть и подсунуть смертоносный препарат вместо привычного лекарства или же другого, не опасного для него наркотика?

– Думаю, что именно так и было. Но теперь, уж простите меня, мне действительно надо работать. Как говорится, пациенты ждут.

Пал Палыч молча поднялся, пожал врачу руку, кивнул в знак признательности и вышел.

Пройдя пару метров по коридору, он сел на хромированный стул, стоящий около кабинетной двери, и, облокотившись локтями на колени, задумался.

Получается, что это все же убийство. Гребаное, наглое, вызывающее убийство. «Ну на кой черт оно мне на закате карьеры? – рассуждал про себя Кузнецов. – Все равно, кроме пенсии, никаких новых почестей и служебных продвижений мне не светит, лишь только хлопоты и повышенное внимание со стороны начальства. Да, не дай Бог, еще и прессы. Со стороны всех: и своих и не своих».

* * *

Звонок телефона сбил с ритма и рассеял те сладкие ощущения, что росли в нем и сулили скоро взорваться на пике своей кульминации очень мощным эмоциональным разрядом. Телефон звякнул только два раза и тут же замолк, но этого было достаточно, чтобы разрушить все.

Виктор, притормозив, усилием воли выгнал из головы мысли, не подходящие к ситуации, и, вроде, дело начало налаживаться, но тут прожужжал сигнал эсэмэски. Мужчина, учитывая сложное текущее положение его дел, не смог снова проигнорировать эти настырные попытки вторгнуться в его блаженство и, обмякнув, рухнул на Люсю. Он был сражен, и результатом поражения была полная потеря эрекции. Она полностью, без остатка, полетела ко всем чертям. Люся, естественно, разочарованно фыркнула. Виктор потянулся к телефону.

«Вот почему так: когда кого-то ненавидишь, – с досадой подумал он, прочитав имя той, которая звонила и прислала сообщение, – то именно этот человек и становится причиной всех вообразимых и невообразимых неприятностей?!»

Но додумать ответ на этот риторический вопрос Цилицкий не смог, потому что другая мысль, как девятый вал, смыла все предыдущие и заполнила его сознание без остатка. Надо было очень быстро придумать, что прямо сейчас сказать Люсеньке, чтобы та тут же ушла, но, уходя, не задавала бы сложных вопросов, типа, кто тебе звонил и что тебе написали? Он же не мог ответить ей, что с минуты на минуту приедет любовница, точнее, мамка-любовница, которая обеспечивает его беззаботное существование и выгрызает при этом душу. Честный ответ никак не подходил, потому что Виктор надеялся провести в будущем еще не одну ночь с этой милой, доброй и искренней девушкой.

– Витя, что случилось? Что тебе написали? Кто это звонил?

«Началось!» – мысленно поздравил сам себя Виктор и, как бы разочарованный от того, что приходится сворачиваться, скатился с Люси на простыню.

И тут спасительная идея, простая, как дважды два, озарила его сознание. Мужчина бодро чмокнул девушку в щеку и радостно сообщил:

– Мурка, мне бесконечно печально от того, что эта ночь закончилась. Мы повторим ее в самое ближайшее время, обещай мне, но сейчас у меня момент профессионального триумфа. Наверное, это ты, мой ангел, его принесла. Признавайся!

Он игриво чуть-чуть потряс девушку за плечи, будто пытался извлечь из нее правду о ее светлой миссии в его судьбе, и тут же спешно поднялся. Обойдя постель, он взял Люсину одежду и бросил к ней на кровать, чтобы девушка поняла, что ей пора одеваться и, значит, уходить.

– Что случилось? – неуверенно перебирая свои вещи, снова спросила подружка.

– Милая, тебе надо уходить, и, увы, довольно быстро. Сюда едет хозяин галереи, где я выставляюсь. Едет он с очень богатым европейским покупателем. Надо заключить сделку.

– Почему мне нельзя быть? Это же даже придаст тебе значительности. Это же стильно. Я в кино видела, что девушка художника всегда рядом с гением. Тем более, что я сильно младше тебя. Это придаст тебе еще и шарма. Раз у тебя такая молодая подружка, значит, ты – не зануда.

– Не так вдруг, дорогая. Для начала мне надо будет сводить тебя на несколько моих вернисажей, представить публично, так сказать, в мягкой форме.

«Почему бы и нет? – прикинул Цилицкий. – В конце концов, от Веры пора уже отделываться, по крайней мере, она должна постепенно привыкать к тому, что у меня жизнь продолжается!»

Неохотно одеваясь, Люся обиженно пыхтела.

– Скорее, пожалуйста, скорее, – поторопил ее Виктор, – мне еще надо принять ванну до их приезда, чтобы не пахнуть сексом так откровенно. И надо немного прибрать тут. Особенно вон те красоты на столе.