Читать книгу "Дикость. О! Дикая природа! Берегись! - Эльфрида Елинек"

Личная охрана этого приватье — я назову их просто и грубо: хорошие наблюдатели за людьми, — встает в стойку, ибо она всегда наготове, если пока не удалось себя проявить. Они засекли неизвестный летающий объект. Игрушечный голос в радиотелефоне недоуменно спрашивает сам себя: как этот простой крестьянский парень пробрался на запрещенную территорию, в зону? Этот преступник. Хозяин охоты об этом происшествии вообще ничего знать не должен; если взяться за дело с умом, то опытные люди взведут курки и проучат навсегда этого убийцу в зеленой куртке. Между тем наверху личные повара, ни о чем не подозревая, уже приступили к работе, скоро готов будет изысканный обед — блюд будет целое море (да еще на бесценном фарфоре), на любой вкус. А до обеда три властные натуры (двое во всяком случае себя таковыми считают) немного поразомнут ноги на своих собственных угодьях. Официальная денежная часть уже почти завершена, остается только уточнить детали. И что, в этот момент кого-то пристрелили, или как? Личная охрана немедленно, без подготовки, занимает командные позиции и выкрикивает предупредительные слова, очень напоминающие звериный лай, который человек во взволнованном состоянии никогда и не поймет. У него сейчас совсем другие заботы. Ведь этот человек совсем не привык, чтобы что-то касалось его лично. Лесоруб выскакивает на прогалину, превратившись из пламени в горящий куст во власти своей судьбы, побуждаемый тоскливыми, хотя и не очень прозорливыми порывами внутри своего скудельного сосуда. Он мчится, неверная цель, все дальше сквозь лес. Какое волшебное видение в шелковой блузке ему явилось! Он хотел бы рассказать об этом всем и каждому, потому что среди многих он один оказался избранным. В следующий раз он не будет так бояться! Потому что уже привыкнет к своему счастью. В упоении от этой отнюдь не высокомерной радости он видит, как впереди возникла группа из трех человек, и все люди знаменитые, я чуть было не сказала, что они явились в двухмерном объеме, потому что их можно было счесть видениями, если совсем не ожидаешь их встретить. Это означает, что важнейший их параметр, а именно их глубина, до сих пор оставался скрытым от публики! Они беседуют между собой серьезно, выражая какие-то надежды, и смотрят на лесоруба широко открытыми глазами: да это чужак! Наглец, негодяй! Как он сюда попал? Он не из наших. Может быть, турист, но здесь ему не место. Эрих, дровосек, услышал, как кто-то, какой-то паразит на этой лесной земле, грубо окликнул его, но он не видит никого и не понимает, что ему говорят. Он сжимает кулаки и вскидывается: кто там, серьезный противник или просто-напросто бугорок, боевая ракета или просто послышалось? Кто-то что-то сказал? Кто хочет помешать его счастью, отнять работу, разозлить его? Кто хочет его унизить? Солнце, ничтожное светило, выйдешь ты, наконец?

Эрих в шутку поднимает над головой кулаки, — чего он хотел, этот лесной человек, может побороться, или он решил, что в кино снимается, но тут он был вырван из жизни и отправлен в мусорную корзину. Шутку с кулаками никто вокруг него не понял. Для одного кулак — это рабочий инструмент, для другого — спортивный снаряд. Неужели сейчас будет драка всерьез? Олень поднимает вверх голову, отягощенную рогами. Природа может назначить предел развитию! Эрих, весь в зеленом, встал, готовый к бою, который ему не сужден. Он и противника-то своего как следует не видит. Так, тень в кустах. Не понимает он и слова, которые обращены к нему: руки вверх! Он еще успевает во все горло посмеяться над трусливыми людьми, которые боятся честно выйти сразиться с ним. От него еще раз что-то требуют, что — он не понимает. Он подскакивает вверх, в небо, хотя и не очень высоко. Жизнь требует разнообразных бессмысленных усилий от тех, кто готов их приложить. Охранник стреляет, потому что нервы не выдержали, и еще потому, что вовсе не хочет лишиться своей работы. Раздается выстрел, и один из нас с вами падает вниз, падает под тяжестью собственного веса сначала на колени, потом на четвереньки, потом заваливается набок. Опять упал представитель большинства, и никто этого не замечает, ибо на условиях жизни большинства это вообще никак не скажется.

Может быть, он услышал слишком много лишнего в переговорах властителей дикой природы, то, что слышать был не должен. То, что было предназначено не для него. Полумертвый, плоский, как фреска, он истекает кровью в траве на прогалине.

Говорят, это был несчастный случай.

Говорить-то мы все мастера.

Меньше знаешь — крепче спишь.

А теперь, солнце, давай, жарь, чего ждешь!