Читать книгу "Не прячьте ваши денежки - Варвара Клюева"

— Попросите сюда Оганесяна, — распорядился напоследок Дуболом.

Нас допрашивали часа два. Каждый из присутствующих по очереди уединялся с Ишановым и его стенографисткой, а остальных Полевичек, ловко пресекая разговоры на единственную интересующую нас тему, развлекал светской беседой. Криминалисты обследовали спальню и остальные свободные помещения Вероникиной квартиры и вежливо поросили нас перейти на кухню. Вскоре они столь же вежливо выставили старшего оперуполномоченного и его помощницу в осмотренную уже гостиную.

Потом Дуболом снова собрал всех свидетелей в гостиной, а сам пошел побеседовать с врачом, оставив нас под присмотром Полевичека и бессловесной Ирины Глебовны. Вернувшись, он безо всякого смущения предложил нам вывернуть сумки и карманы, любезно сообщив, что вообще-то мы имеем право отказаться, но он в этом случае имеет право препроводить строптивцев в отделение. После такого объяснения желающих отстаивать свои честь и достоинство как-то не нашлось. Даже я сдержалась и не отпустила ехидную реплику о конюшне и уведенной лошади. Зачем наживать недоброжелателей? Тем более что полупрозрачная блузка и легкие летние брюки, которые я надела в этот вечер, карманов не имели, а сумку, висевшую на крючке в темной комнате, уже наверняка обнюхали криминалисты.

Фараонам, слава Богу, хватило деликатности осматривать наши пожитки не при всех. (Правда, я не ношу с собой презервативы и порнографию, но ведь, наверное, не все свидетели столь высоконравственны. К тому же существуют еще гигиенические пакеты…) Дуболом зашел за занавес и подзывал нас туда по одному. Когда очередь дошла до меня, я известила его о сумке, оставленной в раздевалке, и двинулась туда, чтобы ее принести, но галантный опер не пожелал отпустить меня одну и самолично составил мне компанию. Я злорадно пропустила его вперед, вспомнив о здоровенной доске, с которой поцеловалась в темной комнате, пытаясь нащупать выключатель, но, к моему разочарованию, там уже горел свет, а доску куда-то переставили.

— Ваша? — спросил Дуболом, сняв сумку с вешалки. Я кивнула, и он протянул ее мне. — Откройте.

Я послушно щелкнула замочком и откинула крышку. Ишанов придвинул поближе стоящий в стороне стул и предложил мне выложить на него содержимое. Свежевыглаженный носовой платок, пудреница, тюбик с тушью и «Повелитель мух» в мягкой обложке не заинтересовали его совершенно. На водительские права он бросил один-единственный рассеянный взгляд. Зато долго и пристально рассматривал газовый баллончик. Какое счастье, что разрешение на него не требуется!

— Зачем вам это?

— Для самообороны.

— Вам кто-нибудь угрожает?

Я решила умолчать о двух покушениях на свою жизнь, имевших место неделю назад. Зачем обременять занятого человека лишними заботами?

— Нет. Но мало ли что может случиться? Времена-то неспокойные.

— Это точно, — меланхолично согласился Дуболом, положил баллончик на место и подцепил пальцем связку ключей. — От чего они?

— От квартиры, от машины, от дачи, от квартиры моей тетки… Но Ишанов уже не слушал, он с интересом листал мою записную книжку. Меня затрясло от негодования. Там были не только имена и номера телефонов, но и мои заметки, не предназначенные для посторонних глаз. Ничего криминального, разумеется, просто записи личного характера, но именно это обстоятельство и выводило меня из себя. Глядя, как толстые короткие пальцы перебирают мои сокровенные странички, я чувствовала себя так, будто с меня публично срывали одежду. Я стиснула зубы и кулаки, потом заставила себя расслабиться. Если Дуболом заметит мою болезненную реакцию, он может подумать невесть что. Не дай бог, вооружится лупой и будет смаковать мои откровения ночь напролет. «Спокойнее, Варвара. Обыски и копание в нижнем белье — специальность этого типа. Испытывать перед ним неловкость так же глупо, как стесняться сантехника, прочищающего забитый унитаз».

Дуболом наконец оторвался от своего занятия, заглянул ко мне в кошелек, в коробочку с витаминами, вытащил из пачки колоду карт, перебрал, сунул обратно, убедился, что сумка пуста, и дал разрешение сложить туда вещи.

— Карманов у меня нет, — упредила я его вопрос, поймав пристальный взгляд, впившийся в мою фигуру.

Он кивнул, вышел из раздевалки и жестом пригласил меня пройти вперед. Мы вернулись в гостиную. К тому времени Полевичек уже кончил осматривать пожитки участников вечеринки. Дуболом выступил на середину комнаты, откашлялся и объявил:

— На сегодня мы закончили. Попрошу вас не уезжать из города: в ближайшие дни все вы получите повестку в прокуратуру. — Он устремил хищный взгляд на Тамару. — Вас, по идее, следовало бы задержать до установления личности… (Тамара побледнела). — Но поскольку за вас поручился муж, ладно уж, можете быть свободны… Мы загремели стульями и устремились к двери, но нас остановил молодой коллега Дуболома.

— Минуточку! — попросил он и обратился к начальству. — Григорий Владленович, может быть, стоит по свежим следам провести нечто вроде следственного эксперимента? Пусть присутствующие повторят свои действия с того момента, когда они в последний раз видели Людмилу Прокофьеву живой. А я все захронометрирую.

Ишанов с сомнением посмотрел на часы.

— Поздно уже.

— Это не должно занять много времени, — заверил Полевичек.

— Ладно, — нехотя согласился Дуболом и повернулся к помощнице. — Ирина, дай блокнот. — Пробежав взглядом исписанные страницы, выдал указания:

— Значит так, сейчас вы все сядете, как сидели в антракте. Ирина Глебовна будет у нас за пропавшую хозяйку, я — за Людмилу Прокофьеву, а ты, Михаил Ильич, записывай все по секундам. Вопросы есть?

Вопросов не было. Свидетели тоскливо переглянулись и расселись, как было велено. Могучий Ишанов с трудом втиснулся в узкий зазор между мебельной стенкой и торцом стола и водрузил зад на табуретку.

— Кто первым покинул свое место?

— Мы. — Сурен приподнялся и показал на Сашу. — Я попросил Александра поставить диск с нужной нам записью и пошел с ним, чтобы отрегулировать звук.

— Давайте, показывайте, — потребовал Ишанов.

Два гения — театральный и электронный — скрылись за занавесом, и скоро мы услышали звуки органа.

— Постарайтесь как можно точнее воспроизвести свои действия, — попросил Полевичек, сунув за занавес голову.

— И разговор? — спросил Сурен.

— И разговор.

Мы терпеливо выслушали пожелания Сурена по поводу того, когда музыка должна звучать тише, а когда громче. Звук несколько раз усиливался и падал это они подбирали громкость. Потом Сурен спросил у Саши, где тот раздобыл запись католической мессы, а Саша объяснил, что всегда увлекался духовной музыкой и уже десять лет собирает пластинки, магнитофонные пленки и компакт-диски с записями всевозможных религиозных служб. Они поговорили о музыке, обсудили достоинства и недостатки различной звуковоспроизводящей аппаратуры, посетовали на качество пиратских и стоимость лицензионных дисков. Минут через пять Сурен выглянул из-за занавеса и сказал: