Читать книгу "Разведчик - Павел Мамонтов"

– Я не об этом, – парирует Лосев. – Феодальная раздробленность всегда усугублялась субпассионариями. Игорёк, я же тебе об этом в школе рассказывал. Лентяи, эгоисты, скупердяи – все те, для которых главное – свое брюхо, всегда были, есть и будет. И будет особенно много их сейчас, когда наш этнос достиг восьмисотлетнего возраста и вышел на тяжёлый период надлома, спада пассионарное™ и раскола этнической единицы. И здесь наши Колонии в несколько ином положении, чем основной этнос. Люди, выживающие в крайне суровых условиях, вынуждены выдвигать вперёд самых ярых пассионарных личностей и идти за ними. Люди вынуждены объединяться, чувствовать плечо друг друга, оказывать помощь окружающим нуждающимся. Поэтому в наших Колониях создалась уникальная возможность для пассионарного рывка, который может и должен перекинуться на основной этнос. И поддержать его в особенно тяжёлый период.

– А как же эти… космические лучи, которые делают человека пассионарным? – спросил Боря, который тоже, как и все мы, в школе читал рассказы Фёдора Алексеевича.

– Вот тут я не соглашусь с Львом Алексеевичем, – старый учитель ударил кулаком по столу. – Я считаю, что пассионарное™ – это не врождённая особенность, и ею можно «заражать» окружающих тебя людей. И мы должны в нашем Мире вырастить своих пассионариев, создать динамично развивающуюся государственную структуру, а потом перекинуть свой пассионарный рывок на основной этнос на Внешнею… тьфу… то есть на Большую Землю.

– Это на тот самый этнос, который опять цены на нефтепродукты поднял? – спросил Саша, оторвавшись от клешни рака, и всем пояснил: – Ребята, которые к Проходу пойдут, рассказывали.

– Я же говорю, субпассионарии, – сказал Фёдор Алексеевич. – Или вы хотите бесконечно воевать, друзья мои, продолжать эти междоусобные войны?

Компания замолчала.

– Фёдор Алексеевич, – встрял я в разговор. – Вообще-то историки пишут, что, пока остаются разными географические условия для производства внутреннего продукта, будут оставаться различия между этносами. Вы считаете, что мы создаём внутренний добавочный продукт так же, как и основной этнос на Внешней Земле?

И хитро улыбнулся.

– Я говорил пока только об объединении Колоний. А потом уже о рывке на Внешнюю Землю.

– Ага, Фактории только и ждут, как объединить наше имущество. Только без нас, – пошутил Игорь.

– А ты считаешь, что это невозможно, Витя? – спросил Фёдор Алексеевич, проигнорировав реплику Залохина.

– Я считаю, что в теории Льва Гумилёва не совсем понятно, кто такой пассионарий, – он хороший человек или плохой, а значит, для объединения с Внешней Землёй пассионарный рывок не слишком подходит.

– Ну-ка поясни, – с иронией сказал Фёдор Алексеевич и облокотился на стол.

– Ну ладно, – вздохнул я и допил бокал пива. – Вот, к примеру, Гумилёв чуть ли не восторгается Иваном Калитой, заложившим основы Московского государства. Калита – пассионарий, патриот. Но вот, для кого патриот, для Москвы или Твери, на которую он степняков водил? А ведь и там и там живут люди одного этноса. Знаете, как в поговорке: почему добро всегда побеждает? Потому что, кто победил, тот и добро.

– Победителей не судят, да? – спросил Игорь.

– Нет, – ответил я, – кто победил, тот и пишет историю под себя. Что он самый справедливый и самый добрый. А тот, другой, – сволочь. Да с чего бы это? Почему тот, кто победил, обязательно хороший человек, а проигравший плохой. Может, победитель просто оказался самым беспринципным, безжалостным, жадным властолюбцем, а проигравший больше думал о своих людях. Кто из них пассионарий? А историю всегда можно написать такую, как надо.

– А ты, Витя, себя причисляешь к победителям? – спросил напрямик мой бывший школьный учитель.

– Да, – честно ответил я. – А если я буду победителем, что мне какой-то этнос, у которого тяжёлый период восьмисотлетнего возраста и раскол этнической единицы. Нет, не так. В качестве кого я приду не землю этноса, у которого раскол этнической единицы и пассионарный спад?

Разведчики и артиллерист Игорь Залохин понятливо заулыбались. Они поняли, что я имею в виду.

Фёдор Алексеевич надолго замолчал.

– Я всегда знал, что ты, Витя, вырастешь очень умным человеком, – наконец, ответил он. – Пойду-ка я попарюсь.

– Подождите, Фёдор Алексеевич. Я тоже, – сказал Саша и встал из-за стола.

– Ну что, парни, – обратился я к оставшимся. – Может, ещё по пиву, где тут можно налить?

– Я схожу, – отозвался Боря и ушёл.

– Витёк, – тем временем проговорил Игорь, наклонившись ко мне, – а расскажи, как ты тех диверсантов положил.

– А тебе, что, Саша с Борей ничего не рассказывали?

– У тебя интересней получится. Ты же слышал? Ты умный.

– Ну ладно, слушай, – произнёс я с довольной улыбкой.

* * *

Домой я вернулся, когда уже стемнело, дверь была не заперта изнутри. Лика дома, это её дурацкая привычка – не закрываться на ключ, хотя кто рискнёт обнести дом офицера Разведки?

В квартире я застал Лику и девушку из ресторана, Аглаю. Они вдвоём сидели в зале за столом, на коленях у Аглаи мурчал Баська. Она смущённо потупилась, увидев меня, и перестала гладить кота. Неужели в Лику влюбилась? Но непохоже, чтобы у них что-то было. Зато в комнате витал запах «специальных»[8]ароматных палочек.

У нас с сестрой договор: она не ревнует меня к женщинам, и я не ревную ее… к женщинам. Вообще, это даже хорошо, что про Лику говорят, будто она лесбиянка. Это помогает избегать лишних… сплетен. Вот я в прошлом году одному шутнику челюсть сломал и ногу. Отвергнутый поклонник подарил Лике красивую книгу в дорогом переплёте. Первый рассказ из книги Анджея Сапковского «Последнее желание». Он так и назывался – «Ведьмак». Содержание рассказа я знал. Шутка была действительно остроумная – подарить книгу, в которой описывается, как Ведьмак сражается с упырицей, которую родила принцесса… от своего брата.

Лика впала в бешенство, хотела пристрелить бывшего приятеля. Но вмешался я, и, без лишнего шума, проявил собственное чувство юмора.

– Привет, братик, – сказала Лика. – Как попарился?

– Здорово. Я вам не помешал?

– Нет, нисколько. Тем более мы уже заканчиваем. Да, Аглая?

– Да, – девушка кивнула и улыбнулась. – У вашей сестры есть талант к магии. Она должна его развивать.

– Это у неё надо спросить, – ответил я. – Почему ты, Лика, магией не занимаешься?

– Не преувеличивай, Аглая, – сестра махнула рукой. – Обычные навыки и чувства, как у всех. На большее я не способна. Может, что-нибудь и вышло бы, если бы я вкалывала сутки напролёт, но мне одного дара достаточно.

Лика улыбнулась.

– Зря вы так, Лика Александровна, – девушка встала из-за стола. – Ну я, наверное, пойду. До свидания, Виктор… эээ Александрович.