Читать книгу "Битва за небо - Максим Сабайтис"

«Лучше замерзну, чем помру от тоски и бессонницы», – решил юноша и бесшумно вышел из номера.

В Мариенбурге, гатчинском пригороде, еще несколько лет назад считавшемся отдельным поселком, все почтальоны знали привычку Поликарпа Матвеевича читать перед завтраком. Лишь немногие из них помнили, отчего письма в школу Архипова доставляются без задержек и промедления. Крышу почтового управления с тех пор неоднократно чинили – по совершенно иным причинам, – но это не мешало ветеранам почтовой службы вздрагивать от стука болтающихся на сквозняке форточек, а также ежегодно выделять средства на укрепление кровли и вызов трубочиста.

Вот почему конверт с печатью Департамента Психотехники добирался до Поликарпа Матвеевича не два с половиной дня, а только полтора. Доставить сообщение на первом этапе его пути взялся Федор Парамонов, гатчинский почтовый чиновник, по воле случая увидевший лицевую сторону конверта именно тогда, когда в его присутствии упаковывался мешок для перевозки корреспонденции из петербургского почтамта в гатчинский. Если бы не старый, граничащий с глубочайшим почтением страх перед Поликарпом Матвеевичем, Парамонов доставил бы письмо еще раньше, часов в десять вечера – сразу после того, как вернулся по железной дороге в родной город. Тем не менее, когда сэнсэй завершил каждодневную пробежку, в почтовом ящике его ожидало долгожданное известие.

Тихо хрустнул сургуч, стремительный взмах, свист рассекаемого воздуха – Поликарп Матвеевич мечом аккуратно отделил от лежавшего на столе конверта тонкую полоску, изучил полировку на предмет отсутствия царапин и только после этого проверил содержимое письма.

– Вот теперь все получится, – пробормотал сэнсэй, дотрагиваясь кончиком меча до самовара.

– Будешь звать Воронина прямо с самого утра? – поинтересовался гость сэнсэя, пододвигая к себе тарелку со вчерашними блинчиками. – Или прислушаешься к моему совету и не станешь форсировать события? Я бы рекомендовал устроить для Ксении малый курс самодисциплины. Футуроскопия – заманчивая способность, а будущее способно соблазнить даже самых крепких духом людей.

– Она уже получила урок, – возразил Поликарп Матвеевич. – Трехдневная кома не может пройти бесследно. Я не в силах придумать более грозное предостережение для девочки. Ей же до сих пор по ночам снятся кошмары. Моя спальня расположена через стенку от ее комнаты – я периодически слышу эти крики…

– Что она кричит? Признавайся! Она же что-то знает…

Сэнсэй смущенно отвел взгляд в сторону, не глядя на гостя, налил себе чаю и тут же ополовинил кружку.

– Мне беспокойно за Николая, – наконец-то пробормотал Платон Матвеевич. – Она зовет его, просит быть осторожнее. Очень много непонятных слов и оборотов. Мне иногда кажется, что они относятся к воздушной или морской тематике – это было бы еще как-то объяснимо.

– Девочка может рассказать об увиденном в подробностях? – Гость сосредоточился, запоминая каждое слово.

– Она просыпается от каких-то кошмаров, но ничего вспомнить не в состоянии, – покачал головой сэнсэй. – Теперь ты понимаешь, отчего я так спешу с Ворониным? Он в этих делах специалист и сможет защитить Ксению – мне очень хочется в это верить. Футуроскопия недаром встречается так редко. Этот дар очень опасен для обладателя…

Где-то в хозяйственном крыле хлопнула дверь. Гость быстро доел блинчик, допил свой чай и поднялся из-за стола.

– Мне пора, – заметил он. – Не надо, чтобы меня увидел ктонибудь, пусть даже случайно.

– Заходи завтра с утра, – попросил Платон Матвеевич. – Пофехтуем, поговорим по душам…

– Разве я когда-нибудь отказывался? – с усмешкой заметил гость. – Разумеется приду. Чай у тебя больно хорош. Да, напиши письмо Кольке. Я слышал, что любое вмешательство в развитие событий способно изменить будущее, особенно то, которое зафиксировано чьим-то предвидением. Хуже вряд ли будет. Как там по-латыни будет – кто предупрежден…

– …тот вооружен, – заключил сэнсэй, машинально поглаживая свой меч. – Ты прав. Надо написать письмо. Но профессора Воронина я все равно приглашу. Сегодня же. Пашку к нему пошлю.

– Не буду спорить. – Гость подобрал свое оружие, поправил одежду и направился к выходу. – Когда живешь с человеком через стенку – многое становится очевидным.

Лежавшая на подоконнике кошка чуть приоткрыла левый глаз и снова погрузилась в утреннюю дрему.

Тихо скрипнула дверь, и в доме опять наступила условная утренняя школьная тишина. В обеденном зале остывал самовар, тикали напольные часы, подаренные учениками первого выпуска. В хозяйственном крыле гремела сковородами и кастрюлями Оксана, в ученической кто-то уронил на пол вольт. И только пустая чашка свидетельствовала о том, что Поликарп Матвеевич в самом деле принимал у себя гостя.

Дмитрий летел первым классом, в отдельной каюте с баром, небольшой корабельной библиотекой и еще несколькими демонстративными элементами роскоши, совершенно нефункциональными и громоздкими. Всякий раз, входя к себе, Ледянников ощущал несоразмерность предоставленного ему номера и имеющихся потребностей. Определяемая психотехническими ритуалами жизнь оставляла мало времени на общепринятые развлечения. Даже популярный синематограф с таперами или записанным на пластинку звуковым сопровождением не развлекал, а только наводил на тягостные размышления о человеческой природе. Будь его воля, Дмитрий поменял бы билет на эконом-класс и весь рейс трепался бы с соседями: купцами, инженерами, школьными учителями. Вот где искренность Намерений, приязнь и понимание. Но поручение Платона Эдуардовича, а в особенности те сведения, которые он вез во Владивосток, требовали особых мер безопасности, в частности – отдельной одноместной каюты.

Те же меры безопасности, в сущности, определили и рейс, и время отправления Дмитрия. Узнав о том, что к месту работы ему предстоит добираться медленно и с пересадкой, «псих» едва не устроил в кассе аэропорта локальный смерч, но вовремя одумался и решил не привлекать к себе внимания.

«Стоило ли рассматривать встречу с выпускником родной школы как приятную неожиданность?» – думал Дмитрий, проходя мимо кают-компании. Несмотря на ранний час, там по-прежнему сидели какие-то люди. За центральным столиком вяло играли в бридж; сидя на диванчике, дремал известный банкир; четверо прилично одетых юношей флегматично пили водку.

Пройдя по выложенному ковровой дорожкой коридору, Дмитрий почувствовал какой-то подозрительный психотехнический ток. Несведущий человек, возможно, принял бы его за легкий сквозняк или последствия пребывания на открытой смотровой площадке. Ученик школы Архипова такой ошибки не допустил. Слегка замедлив шаг, он бросил свое внимание вперед, подобно шару для игры в боулинг. Шар-внимание, вопреки силе притяжения, проскакал вверх по лестнице, прокатился по следующему коридору, скользнул сквозь дверь в номер Дмитрия и распался на составляющие.

«Псих» рефлекторно поднес руки к голове, несколькими энергичными движениями прогладил виски, провентилировал легкие – и только после этого осмелился медленно вынуть из ножен свой меч.