Читать книгу "Шаман всея Руси. Книга 1. Ветер с Итиля - Андрей Калганов"

– Вручаю тебе этот клад, священное дерево, – торжественно произнес Антип, – а коли не убережешь, изрублю на куски и предам огню. Слово мое верное, нерушимое!

Когда Гридя пришел в себя, было уже далеко за полночь. Разбойничья лодка давно отчалила, но он все сидел, не смея пошевелиться.

Ни жив ни мертв, он выбрался из своего убежища, скинул измазанную кровью рубаху и в одних портах бросился домой.

* * *

Батька лютовал страшно, чуть дух не вышиб. Особенно пенял на мережу, впопыхах забытую в дупле.

Гридя наврал с три короба, не хотел до времени рассказывать про схрон, сглазить боялся. За то и поплатился. Получил розог, да так, что сидеть несколько дней не мог, а кроме того, отбыл трехдневное заключение в погребе. На хлебе и воде.

Ему бы и успокоиться на этом, а о приключении своем забыть поскорее. Так ведь нет! Через несколько дней опять удрал в лес, на сей раз прихватил заступ. Добрался до дуба и, лязгая от страха зубами, поминутно целуя Перунов оберег, выкопал клад. Еле приволок сундук домой, думал, заживут как люди. А вон оно как получилось…

Батька-то сперва обрадовался. А потом, как опомнился, расспрашивать стал. На сей раз Гридя рассказал все без утайки. Батька потемнел лицом, ссутулился и сказал лишь: «Беду ты принес».

И беда не замедлила явиться. Чуть ли не на следующий день пришли разгульные люди, из тех, что изгоями называют. Обобрали общину. Девиц, что милы лицом, ссильничали. И зерно, почитай, все выгребли, и скотом не побрезговали… Потом княжья ватага пришла подати собирать… Потом пожаром смело чуть ли не половину изб… Потом мор начался…

Не выдержал батька – пошел к ведуну, покаялся. Сказал, что Гридя его всему виной – позарился на клад заговоренный. Дескать, шептал тать над сундуком, заклятие накладывал. Такой клад, если открыть его, не сняв заклятия, мстить будет. Гридя же сундук откопал, да слов заветных не произнес. Вот лихо и явилось.

Ведун насупил косматые брови и решил принести Гридю в жертву. Но батька упал ему в ноги и умолил пожалеть дурака. И ведун велел на Купальское празднество отыскать папоротников цвет, коий кладами повелевает, чары с них снимает… А золотишко присвоил… Сказал, что-де богам то золото предназначено, да Гридя сильно сомневался… Зря, что ли, Азей в Куяб ездил, не иначе с ромейскими купцами рядиться…

* * *

…Болото вдруг взорвалось лягушачьим гаем, и Гридя очнулся. Он посмотрел на луну и тяжко вздохнул. Ночная владычица уже давно перевалилась через зенит, а папоротник и не думал цвести. Значит, не дожить Гриди до следующей Купалки, значит, закончит он свои дни в днепровской воде – утопит его ведун. И поделом.

Гриде-то поделом, а вот на родовичей его до скончания веков позор ляжет. С таким клеймом не жизнь. Плевать вслед будут!

Налетел ветер, всколыхнул камыши, погнал по темному небу лоскуты туч. Гридя, словно завороженный, смотрел, как огромный саван медленно накрывает землю.

Он нашел Лосиху[10]и загадал: если затянет ее чернотой, то не станет он дожидаться расправы, бросится в болотное озеро, сам себя в жертву принесет. Тогда ведуну и топить будет некого, и род Гридин не пострадает. А если Лосиха останется сиять на небе – подождет Гридя, может, и передумает ведун, еще какое искупление назначит. Не станет народ мутить, на бедовика Гридю подымать.

На всякий случай Гридя достал из-за пазухи Перунов амулет, поцеловал, прошептал моление и принялся ждать. Хотя как Перун может ночью-то пособить?

Вспомнился ему рассказ про пастушка, отправившегося под вечер в лес искать пропавшую буренку, да там и заплутавшего. Как село солнце, он расположился на ночлег. Сделал все правильно – ведь даже детям малым известно, что после захода дневного светила и до первых петухов нельзя бродить по лесу, речную и озерную воду пить, в путь-дорогу пускаться, иначе нечисть всякая погубит смельчака. Ведь для нечистых ночное время – время сильное.

Улегся тот пастушок спать, а как проснулся, смотрит – взошла утренняя звезда. Он поднялся и вновь приступил к поискам. Только поиски те смертью его кончились – завел леший бедолагу в чащобу и лютых волков наслал. Те пастушка и порвали. А все потому, что ошибся пастушок, принял за звезду утреннюю другую, что называется Лжекараван, потому как путников обманывает и губит…

Пастушок-то ошибся, а он, Гридя, прекрасно знает, что время, которое отвел ему ведун для поиска, гиблое. Разве может что доброе случиться? Конечно, нечисть не даст ему удачи. А про счастливцев, которые нашли папоротников цвет и счастье получили, это все блазнь.[11]

Недаром о них только в быличках и сказывают. Живьем же никто не видал!

Туча медленно наползла на Лосихины рога, двинулась к шее и вот проглотила всю охранительницу. «Что ж, – подумал Гридя, – видно, судьба моя такая». То и дело проваливаясь в болотную жижу, он побрел полудне,[12]аккурат к камышам – там у водяного должен быть дворец из озерных камушков и ракушек.

Гридя рассудил, что сперва следует найти дворец озерного владыки. Деды говорили, что водяной любит всякие сказки и былички, а Гридя знает их несть числа. Если глянется владыке, то, может, и останется при нем сказителем – все веселее, чем с рыбами плавать.

Гридя несмело вошел в озеро, огляделся. Вокруг колыхались камыши. В просветах – те же камыши… Сделал еще несколько шагов, отметив про себя, что озерцо не стало глубже, и остановился, ожидая какого-нибудь знака, что ему делать. Но знака не было.

У Гриди начали неметь ноги, вода была студеной.

– Эй, диденько, – обиженно крикнул он, – встречай гостя-то!

Гридя ожидал, что водяной опомнится и наконец выкажет гостеприимство: из камышей медленно встанет невиданной красы терем, из терема выйдет мужичок с мокрыми волосами и бородой, в долгополой рубахе, с левого рукава которой постоянно течет вода, поклонится в пояс и пригласит в хоромы.

Но терем так и не появился. Только лягушки заворковали сильнее. Делать нечего. Гридя помялся еще немного и решил, что раз водяной не желает его видеть, надо и впрямь топиться. Поцеловал Перунов оберег, вернулся на сухое, обошел камышовую поросль и остановился на границе с открытой водой.

Луна любовалась своим отражением в озере. Вокруг нее ни единой звезды – тучи затянули все небо, не тронув лишь ночную владычицу.

Гридя опять вошел в озеро, понуро зашагал вперед. Глубина увеличивалась медленно. Прежде чем вода поднялась до шеи, ему пришлось пройти чуть ли не половину стрелища. Еще один шаг – и полетит Гридя в черную неизвестность, сгинет навсегда. Ах, как трудно сделать этот шаг.

Он зажмурился и очертя голову кинулся вперед. Пологое дно резко оборвалось, Гридя беспомощно взмахнул руками и полетел вниз. Плавать он умел. Но не посмел сопротивляться судьбе.