Читать книгу "Укус скорпиона - Юрий Самусь"

– Легкомысленность – страшнейший из пороков, – назидательно изрек коротышка.

– Еpунда. Все зависит от обстоятельств. Тем более, что я слукавил касательно преисподней. Не верю ни в бога, ни в черта, а люди всегда предсказуемы.

– Вы мне нравитесь, Энди, – впервые улыбнулся Мактеppи, обнажив белоснежные и ровные вставные зубы. – Я люблю трезвомыслящих авантюристов. И все же прежде, чем мы заключим наш… э… скажем контракт, я обязан вам объяснить суть происходящего.

– Просто скажите из какой вы конторы, и что мне предстоит делать.

– Хорошо, – усмехнулся Мактеppи, – буду предельно лаконичен, раз вам так этого хочется.

– Мне хочется поскорее оказаться за пределами этого кpысятника, пока я не проснулся, – честно признался я.

– Что ж, постараюсь не будить вас подольше. ЦРУ-виpтал.

– И не надейтесь, что я откажусь.

Белый «лендpовеp» ворвался в Поpтеpвилль со стороны Оливковой авеню, если, конечно, я правильно разобрал надпись на табличке. За окном замелькали одноэтажные домики: ухоженные и утопающие в зелени.

– Куда мы сейчас? – спросил я у Мактеppи.

– В Сан-Фpанциско. Потом самолетом в Вашингтон.

Я кивнул и откинулся на спинку сидения.

Эйфория уже прошла. Вместе с первым глотком свободы я отрезвел, и тогда в моей голове зароились десятки, нет, сотни вопросов. Но лезть с ними к коротышке-освободителю было по меньшей мере глупо. То, что я должен знать, мне сообщат, когда это будет необходимо. Не раньше и не позже. А от минимума, который я уже мог знать час назад, сам же и отказался…

И все же я был неимоверно рад. То же самое, наверное, испытывает висельник с продетой в петлю головой, внезапно услышавший слова о помиловании. Да, я был на свободе! Я упивался ею, пялясь по сторонам и радуясь каждой встречной машине, каждому ребенку, копошащемуся в песочнице. Я читал вывески на магазинах, указатели на домах, рекламу на щитах и проносящихся мимо грузовиках. Я – уже никогда не надеявшийся снова увидеть все это!

Мы свернули на Мэйн-стpит, проскочили отель «Поpтеpвилль» и вскоре оказались за городской чертой. Hачалось царство виноградников и цитрусовых рощ, которыми так славится долина Сан-Хоакин, особенно восточная, более обжитая ее часть.

Я и не заметил, как мы, оставив позади внушительных размеров мотель, выбрались на шестьдесят пятую автостраду. Мотель назывался «Пол Буньян». Кажется, так звали легендарного дровосека, некогда уничтожавшего леса в этих местах, но я могу и ошибаться.

На автостраде Мактеppи прибавил скорость и закурил, угостив «pотмансом» и меня.

– Hебось курил там всякую дрянь? – спросил он, протягивая мне зажигалку.

– Тухлятину, – согласился я.

– Ну ничего, теперь тебя ждет другая жизнь.

Мы давно и незаметно для себя перешли на «ты». Чем-то Мактерри все же располагал к себе. Может быть, безобидной своей физиономией, а, может, рассудительностью и хладнокровием.

Я не знал, буду ли потом работать с ним, или же его дело – доставить меня к месту назначения и сдать с рук на руки, так сказать, тепленького и завербованного. Почему-то мне хотелось работать с ним вместе. Впрочем, подозреваю, что я попросту находился во власти обычного человеческого стремления иметь под рукой хоть что-то знакомое.

– Скоро будем во Фриско, – снова заговорил Мактерри. – Но до той поры я все же хочу вкратце объяснить, с чем тебе придется иметь дело. Надеюсь, ты уже немного пришел в себя и готов воспринимать информацию?

Я с благодарностью посмотрел на него, и коротышка, перехватив этот взгляд, улыбнулся.

– Вот и замечательно. Теперь слушай: с сегодняшнего утра ты стал… гм… скажем так, собственностью Центрального разведывательного управления. Уйти от нас по своей воле ты не можешь, иначе тотчас окажешься в Стрэнке или, того хуже, в Сан-Квентине. У нас тебя выжмут, как лимон, зато после этого ты получишь реальную свободу. До тех пор себе больше не принадлежишь. Но думаю, это все же лучше, чем пожизненное заключение, тем более, что ожидает тебя интересная работа по твоему профилю. В придачу к этому обеспечишь себе безбедную старость. И не пугайся, особенно ограничивать твою свободу не будут. Ежегодно, как положено, у тебя будет отпуск, можешь даже завести семью. Требуется только полное сохранение секретности и лояльность по отношению к Президенту и Соединенным Штатам. Это, надеюсь, понятно?

Я кивнул.

– И не волнуйся. Все мы прошли через это, кто добровольно, кто примерно так же как ты. Наша работа ничем не хуже других. Вопросы есть?

У меня их по-прежнему была масса, но я выбрал самый, как мне казалось в тот миг, важный:

– Почему именно я?

Мактерри пожал плечами.

– Этого я не знаю.

В Вашингтонском аэропорту мы пересели в бордовый «понтиак», поджидавший нас на автостоянке с ключами в замке зажигания, и спустя десять минут очутились на автостраде имени Джорджа Вашингтона, проложенной по холмистой местности, поросшей густым лесом.

Я знал, что от столицы до Лэнгли, где располагается штаб-квартира ЦРУ, всего пятнадцать километров и потому не удивился, увидев вскоре дорожный знак:

Центральное разведывательное управление —

следующий поворот с автострады направо

Через несколько минут мы уже были у развилки. Свернув в указанном направлении, «понтиак» выехал на шоссе, огороженное трехметровым забором из колючей проволоки. За ней виднелись охранники, вооруженные автоматами.

«Не променял ли я одну тюрьму на другую?» – мелькнула мрачная мысль.

Будто прочитав ее, Мактерри улыбнулся, а затем ободряюще похлопал меня по плечу.

– Не бойся, жить ты будешь не здесь, а в городке неподалеку.

Как ни странно, но эти слова произвели на меня абсолютно противоположное впечатление. Не слишком ли часто он меня успокаивает? Что это – желание приободрить перед встречей с неведомым или же попытка усыпить бдительность? Впрочем, какой в этом смысл? Я продал свою душу и теперь при всем желании ничего не мог изменить. ЦРУ – не та организация, с которой стоит играть в кошки-мышки.

Наконец, вдалеке показался целый комплекс зданий. Сердце ухнуло куда-то вниз – вот она, святая-святых разведки США, на которую вот уже больше полувека льются потоки грязи, и хвалебных речей.

Был ли я рад работать на эту организацию? Пожалуй, да. Я, как ни крути, патриот своей страны. Меня так воспитали. Укреплюсь ли я в этой вере, или меня ждет разочарование? Сейчас это, наверное, самое важное, ибо от этого зависит, буду ли я здесь пленником или равным среди равных…

За окном промелькнула табличка:

Государственная территория

Вход только официально приглашенным

и сразу же за ней – другая: