Читать книгу "Я буду рядом - Энн Вулф"

Он вопросительно посмотрел на Гермию, пытаясь угадать, поняла она, о чем идет речь, или все еще нет. Гермия, улыбнувшись, кивнула, и Констанс с облегчением вздохнул, при этом продолжая чувствовать себя полным идиотом. Как он мог забыть об этой маленькой, но очень щекотливой детали? Похвастался, называется. Настоящий кладезь знаний…

— Да, да, — подтвердил Джамбата, чем немного утешил Констанса. — Грязный рука, плохой рука! — Он демонстративно хлопнул правой рукой по левой, будто наказывая ее. — Очень плохой рука!

— Спасибо. — Гермия благодарно кивнула Констансу и Джамбате. — Я сгорала от любопытства, но все время боялась спросить. Как это… — обратилась она к Джамбате. — В пословице: «много будешь знать, скоро состаришься»… В общем, иногда любопытство до добра не доводит.

Это уж точно, усмехнулся про себя Констанс, вспоминая утреннюю сцену с портсигаром. Не доводит… А уж тебя, Гермия, точно не доведет… Однако его не переставала удивлять та неожиданная бодрость духа, которую он никогда не думал открыть в Гермии. То есть, конечно, он считал ее женщиной сильной и способной на многое, но ему всегда казалось, что это «многое» ограничивается рамками цивилизованного мира…

Констансу никогда не пришло бы в голову, что эта женщина, попав в совершенно иной мир чуждой культуры и почти дикой природы, поведет себя как настоящий борец. И при этом будет совсем неплохо себя чувствовать.

Он ожидал, что Герми будет ныть, стонать, жаловаться на «весь этот ад», но она, кажется, чувствовала себя превосходно, несмотря на отсутствие Пойта. Конечно, она переживала за жениха, в этом Констанс не сомневался. Но было видно, что их вынужденное путешествие не доставляет ей серьезных неудобств. Что бы это значило? Раньше Гермия проклинала все совместные поездки куда бы то ни было, хотя они останавливались в неплохих — на его взгляд — отелях, а теперь на Богом забытом Комодо она спрашивает у рыбака, почему он не прикасается к пище левой рукой… Не похоже, чтобы она просто мирилась с обстоятельствами…

Для Констанса это было загадкой. Точнее, одной из загадок Гермии Шайн… И теперь, пожалуй, впервые за все время их разрыва, Констанс задумался: а может, Гермия права, и именно он не хотел замечать ее, отодвигая ее на второй план своим постоянным отсутствием? Пропадая на несколько дней, а то и недель, он не видел ее, не знал — или не хотел знать, — о чем она думает, чем она живет… Они казались людьми из разных миров, но так ли это было на самом деле? Может быть, стоило копнуть немного глубже, выслушать ее хотя бы раз и не позволить злой иронии застлать истинную суть их отношений? Но тогда он об этом не думал. Тогда его смертельно пугало одно: она пытается ограничить его свободу. А это ведь так просто: понять его, вкусить хотя бы кроху того, чем он живет…

Каким же он все-таки был эгоистом, если разобраться. Он требовал от нее того, чего сам не мог дать. В его жизни было совсем немного женщин, готовых терпеть его выходки. Но ни одна из них не понимала его до конца. Они просто принимали его. Как данность, как неизбежность. Принимали с покорностью и, наверное, с равнодушием. Гермия была исключением: она, живущая в совершенно другом мире, пыталась понять его, и она любила. Пожалуй, это главное — любила. Но, увы, этот глагол теперь он может употребить лишь в прошедшем времени…

Когда-то давно они мечтали отдохнуть на Кипре — острове греческой богини Афродиты. Это была вторая попытка примирения. И, очевидно, последняя. Констанс прикрыл глаза и пытался вспомнить все до мелочей: ее слова, ее движения, ее улыбку, ямочки на розовых щеках. Их мечты, их глупые слова и жаркие ласки… Если бы они могли попробовать еще раз. Если бы у него был этот шанс… Впрочем, об этом нечего и думать. Едва ли Гермия, даже эта Гермия, которая с олимпийским спокойствием бродит по острову Комодо, предпочтет его, вечного бродягу, линейно правильному Пойти-Войти…

Краем глаза он посмотрел на Гермию, которая пыталась болтать с Джамбатой, понимающим далеко не все, что она говорит. Те же ямочки, та же надменно вздернутая верхняя губа. Тот же смех. И какую боль доставляет мысль о том, что теперь все это принадлежит не ему, а другому мужчине, которого, ко всему в придачу, он вынужден спасать…

Надо отдать должное Джамбате, он отрабатывал свое золото в поте лица. С утра, пока Констанс и Гермия спали на глиняных ложах, он пробежался по своей деревушке и попытался выяснить, не видел ли кто белого мужчину, одетого так же, как большинство туристов, приезжающих на Комодо. Но, увы, мужчину не видел никто. Лишь до одного соседа Джамбаты — Вильтаквы — дошел слух, что в деревне Мамиро вчера появлялись странные европейцы. Мамиро находилась в трех часах пути от рыбацкой деревушки, в которой жил Джамбата. Поэтому троица направилась именно туда.

Констанс не ошибся — Гермия действительно чувствовала себя достаточно бодрой. Новость о европейцах в деревне Мамиро, яркое солнечное утро в рыбацкой деревушке и, как ни странно, присутствие Констанса — все это заряжало ее энергией, желанием двигаться к своей цели, какой бы сложной и недосягаемой она ни была. У нее появилось такое чувство, что за спиной у нее выросли крылья. И эти невидимые крылья позволяли ей двигаться гораздо быстрее, чем это было вчера. Впрочем, этот факт можно объяснить куда более прозаично: теперь на Термин была легкая и удобная одежда. Обуви она практически не чувствовала, а палевая туника сидела на ней, как влитая.

Троица добралась до Мамиро уже к полудню. Гермия подняла глаза к небу и зажмурилась. Золотой паук немыслимой величины ткал свою паутину, которая жаркими лучами-брызгами оплетала и обжигала все вокруг. Жара действительно становилась невыносимой, и Констанс пожертвовал своей рубашкой, чтобы спасти нежные плечи Гермии от жалящих лучей солнца.

— Спасибо. — Гермия благодарно улыбнулась Констансу и прикрыла горячие плечи голубой рубашкой.

— Надеюсь, поможет… А то твои бледные плечики изжарятся, как на сковородке. Хотя, в этом тоже есть плюс: когда-то же у нас закончится провизия…

— Констанс не может без шуток, — снисходительно улыбнулась Гермия, посмотрев на Джамбату. — Он любит делать вид, что ему все нипочем…

Джамбата недоуменно развел руками. Смысл многих английских фраз для него до сих пор оставался загадкой. Он указал пальцем на деревню:

— Остаться здесь? Или со мной — спрашивать?

— Странный вопрос, Джамбата, — удивился Констанс. — Конечно, спрашивать. А заодно запастись водой. Фляжки почти пусты. — Он потряс перед Джамбатой металлической флягой с остатками воды. — Вода кончается.

— Понимать, — обиделся Джамбата, как будто его только что лишили обязанностей наставника. — Мамиро есть вода. Мамиро есть еда. И думать, — улыбнулся он Гермии, — белый мужчина, какой вы искать.

Гермия улыбнулась в ответ, но на душе почему-то сделалось вдруг очень неспокойно. Найдут ли они Пойта или их опять постигнет разочарование? Бог весть… Тревога скользкой вязкой жидкостью расползалась внутри. Гермия посмотрела на Констанса, надеясь увидеть ответный понимающий взгляд, но судьба Пойта, по всей видимости, была ему безразлична. Впрочем, она в этом и не сомневалась… Остается только надеяться, что все будет хорошо. А эта тревога — лишь последствие стресса и волнений. Гермия вспомнила свое состояние перед полетом. Тогда ее предчувствия оправдались… Но вторично убеждаться в своих пророческих способностях ей совершенно не хотелось.