Читать книгу "Хитники - Михаил Бабкин"

Именно в этот момент время и реальность вернулись для Глеба в прежнее, нормальное состояние: бабай с силой оттолкнул гнома в сторону, тот кубарем покатился прочь, глухо стуча дубинкой по булыжникам. Одновременно Модест резко поднял вверх войлочную шапку – шар с присоской влетел в неё как бейсбольный мяч в перчатку-ловушку кетчера, где и остался; перламутровая цепочка, напрочь оторванная от «головы», тут же скомкалась в полёте. Долетев до границы огненной полосы, кучка шаров вспыхнула ослепительным сварочным светом и пропала, оставив после себя тающее облачко мелкого пепла. Бабай кинул шапку под ноги, с остервенением принялся скакать по ней – в войлочном кульке что-то мерзко захрустело, пронзительно пискнуло и стихло.

– Это чего такое было? – вставая на ноги, недоумённо спросил гном. – А где настоящие враги, я вас спрашиваю, где? – он гневно топнул галошей по брусчатке, в раздражении крутанул над головой дубиной. – Я требую продолжения боя! Хочу драться! – бабай, зафутболив шапку в витринный проём, молча схватил Федула за руку и поволок возмущающегося гнома к безопасной линии-тропинке.

– Модест, ты на самом деле увидел нападение этого, как бы его назвать… ээ… шарикового червя? – сухо сглотнув, наконец смог спросить Глеб. – Или просто совпало так? Да нет, какое тут, к чёрту, может быть совпадение!

– На самом деле, – буркнул Модест, вытирая пот со лба рукавом фуфайки. – У меня после боевой трансформации особое зрение заработало, бабайское, в мирное время невостребованное и оттого за ненадобностью выключенное. Прозрел я! О как.

– Тогда, получается, ты всё время видел этот кошмар, – Глеб растерянно повёл рукой, указывая на мёртвые дома, – и молчал?

– Вас не хотел пугать, – нехотя признался Модест, – зачем и кому оно нужно? Вовсе лишняя информация. Вредная.

– Ага, – произнёс Глеб и умолк, прикидывая в уме – а бывает ли информация вообще-то лишней и тем более вредной? Предупреди вовремя бабай Федула, глядишь, и поумерил бы гном свой бойцовский пыл, не полез драться невесть с кем, лишь бы поразмяться. Да и Глеб не стал бы сипеть как удавленный, завидев вмороженные в стекло человеческие силуэты и мечущиеся тени нежитей за окнами… А с другой стороны: ну-ка, скажи им Модест о происходящем, они ведь со страху поседели б, пока из города выбрались!

Не найдя ответа на сложный вопрос, Глеб пристроился к Федулу – гном уныло брёл позади бабая, огорчённо вздыхая и шмыгая носом из-за того, что не смог в должной мере потешить свою молодецкую удаль – и, вспомнив то, что давно хотел сказать «брателле», сообщил:

– Федул, а ты в курсе, что твоя дубина – волшебная? Наверное из-за чародейной краски, которой ты её покрасил. Той, из будимировского сейфа.

– В курсе, – отвлёкшись от неприятных мыслей, повеселел гном. – Что я, дурачок тупой, не могу логически связать одно с другим? Тем более, что на тюбике имелась наклейка с надписью «Вседел», я её отодрал, чтобы Хитник не нудел по поводу опасной боевой магии… там ещё крохотным шрифтом было написано, что обработанные «Вседелом» вещи приобретают заданные им при покраске колдовские свойства. Но я-то, когда красил, не знал! Я после ту наклейку прочитал. Ну и получилась у меня дубинка с незаданными, хе-хе, свойствами – действует типа по обстоятельствам. Одна только беда: при исполнении желания краска, зараза, выгорает, причём чем мощнее колдовство, тем больше её облупливается, – Федул сунул Глебу под нос дубинку, – видишь? – Действительно, разноцветный окрас там и сям уродовали разнокалиберные чёрные пятнышки, будто по волшебному оружию выстрелили зарядом мелкой дроби.

Глеб на секундочку представил себе гнома в роли эдакой лягушки-путешественницы – летящего в небе меж двух здоровенных уток, с крепко сжатыми на дубинке челюстями, со страшно вытаращенными от натуги глазами – и стреляющего в него из берданки Модеста, назидательно приговаривающего после каждого попадания: «Ан не летай, друже, не летай, галошики свалятся!» – и захохотал.

– Ничего смешного не вижу, – обиделся гном, засовывая дубинку за верёвочный пояс. – Тебе, гаду-мерзавцу, обычный палец покажи, небось вообще как припадочный конь ржать начнёшь! – Федул в сердцах продемонстрировал Глебу оттопыренный средний пальчик; парень в ответ охотно заржал, отчего бы и нет?

– Тьфу на тебя, – вконец осерчал гном, догнал Модеста и, миновав его, демонстративно возглавил отряд – мол, плевать ему на любые опасности, главное, чтобы от вредного «гада-мерзавца» подальше держаться.

Глеб шёл, с интересом поглядывая по сторонам: сейчас, когда он убедился в защитных свойствах линии-маркера, можно было повнимательнее изучить Нулевую Зону – спокойно, не остерегаясь её местных обитателей. Вернее, не саму Зону, конечно, а лишь те улицы, по которым они шли. И те, куда они не заходили, но которые великолепно просматривались с безопасной трассы.

А посмотреть было на что: в небе над городом там и тут полыхали многоцветные зарницы – не видимые обычному взгляду, но хорошо различимые в упыриных очках. Глеб решил, что в тех районах города, над которыми сияния отличалось цветом от прочих, наверняка имелись особенные, характерные только для этого места колдовские разрушения – и, ясен пень, свои особые чудища, куда же без них.

Некоторые из улиц оказались словно заполненные сырым болотным туманом: что там происходило, Глеб при всём старании увидеть не смог. На иных других улицах плясало жаркое, дрожащее марево, в котором появлялись и исчезали фрагменты дивных, неведомых людям миров – например, с несколькими солнцами в фиолетовом небе и летящими по тому небу хрустально-прозрачными медузами. Или, скажем, приземистые металлические конструкции с веерами-парусами по бокам хромированных кабин, быстро несущиеся на узких полозьях по бесконечному ледяному простору… Или повисшая в космической черноте, на фоне звёздного месива, невероятных размеров газовая туманность в виде человеческого лица; когда лицо заинтересованно уставилось на парня и вдруг заговорщицки ему подмигнуло, Глеб поспешил сорвать очки с носа.

– Хватит! Прям ужас какой-то, – дрожащим голосом сказал он. – Жуть.

– Где – жуть? – всполошился гном, мигом оказываясь рядом с парнем, – где? Я тоже хочу посмотреть!

– На, – Глеб сунул ему упыриную оптику, – гляди сколько хочешь. – Федул живо напялил на лицо несоразмерно большие очки и, придерживая их руками, принялся с восторгом любоваться открывшимися ему чародейными красотами.

Судя по протянувшимися от путешественников теням, было уже часа два пополудни – да, прогулка по городу получалась интересная, познавательная, но чересчур долгая. Глеб не сомневался, что гражданин Дорофей ходит в Нулевую Зону иным путём, более коротким и опасным, но зато у репортёра были скафандр и возможность продублировать себя в случае чего. Потому оставалось только одно: идти вперёд, надеясь, что рано или поздно линия-маркер закончится. Хотя Глеб иногда с опаской подумывал – а ну как та линия наглухо закольцована? И придётся им тогда до конца своих дней безостановочно кружить по заколдованной Зоне, страдая от обезвоживания и голода. А потом они тихо лягут на брусчатку, или на асфальт – смотря на какой улице и в каком районе города это случится – и умрут в печали, истощённые донельзя, заросшие бородами, давно немытые и оттого невыносимо вонючие. А останки погибших бродяг съедят всякие мозголизы с пузовёртышами – тут Глебу стало невыносимо жаль себя, красивого и молодого… Однако погрустить от души у него не получилось: бестактный гном размашисто хлопнул Глеба по пояснице ладонью, проорал как глухому: