Читать книгу "Эликсир вечной молодости - Ирина Арбенина"

— Ну и как? — насторожилась Светлова, уже зная, как Богул любит сюрпризы.

— Да так… — нарочито лениво не торопился Богул. — Договорились встретиться еще раз. Хотите поприсутствовать на этой следующей встрече?

— Хочу.

— Значит, что-то в этом все-таки есть, чтобы взять кого надо за шкирку — и потолковать?! Полезно? Признаете?

— Ну ладно, Богул… Я, в общем, никогда не сомневалась в полезности ваших приемов. Меня смущает, так сказать, этическая сторона.

— А меня лично уже ни хрена в этой жизни не смущает, — признался Богул. — Если ниточки от этих “бермудских” автомобилей тянутся к Кикалишвили, то это все объясняет.

— Ну, так уж и все?

— Многое!

— Но ведь это не ограбления!

— Как сказать… Все-таки, возможно, кое-что исчезло. Вместе с хозяевами машин. Драгоценности, которые могли быть на женщинах, путешествующих на таких машинах, часы… Мы не знаем, кроме того, в точности, были ли у них при себе крупные суммы денег? Возможно, грабители просто не имели возможности воспользоваться их дорогими машинами. Все-таки для этого надо иметь налаженную цепочку сбыта. А преступники, возможно, в автомобильном деле дилетанты. Но это не значит, что, оставляя дорогие машины, они не грабили по мелочи: часы, бумажники, золотые украшения. Наверняка у многих из пропавших были хорошие часы… А дорогие часы в стране, где и за сто рублей могут замочить, не мелочь.

— У меня ощущение, что все это, Богул, вы говорите не просто так.

— Конечно, не просто. Я вообще непростой… Обратите внимание во время предстоящего разговора на руки нашего друга — наперсника мадемуазель Немой, господина Кикалишвили!

— Кольцо?

— Точнее, вглядитесь, по мере возможности, хоть это и не просто, в его волосатые запястья…

— Часы?

— Именно. Мы точно знаем, что у одного из исчезнувших были именно такие. Родственница оставила описание.

— Совпадение?

— А мы проведем опознание! Вызовем эту родственницу. Съездим к ней сами, в конце концов, если не захочет приехать!

— А Немая? Что с ней делать? Как к ней подобраться? Поговорить бы с кем…

— Неплохо бы.

— Может, с ее хозяевами?

— Ага… Что, думаете, Туровские скрывать от нее станут, что их расспрашивали? А девушка узнает, что ею интересуются, — и тут же все, кто стоит за ней — если стоит, конечно! — будут в курсе и переполошатся. —Еще исчезнет, того и гляди, наша Немая! Нет, никого из тех, кто рядом с ней, информировать о том, что она вызывает у нас интерес, мы не будем… Хозяев мотеля ставить в известность не стоит.

— Но вы же уже “тронули” Кикалишвили!

— Что, я похож на дурака?! Я и виду не подал, что знаю о его отношениях с Немой. Вызвал так — как бы для профилактики, потолковать о делах наших скорбных, о старых проблемах… Поверьте, у таких, как он, кожа не тонкая. Отарик — это вам не законопослушная библиотекарша! Для него такие вызовы в милицию — не сенсация.

— А что же делать? У Немой ведь ни родственников, ни родителей…

— Ну, почему же…

— Приют?

— Вот именно.

* * *

Все-таки Светловой впервые за все время пребывания в этом городе стало чуточку полегче. Впервые за последнее время впереди чуть посветлело.

Эта глина на колесах обнаруженной только что машины некоей Лидии Федоровны Свиридовой воскрешала для Анны надежду…

То есть если то, что случилось с Фофановой, — только одно из звеньев всей цепочки происшествий с автомобилями, — то, возможно, это и не Фофанов убрал свою жену…

Если бы ему надо было наказать жену, при чем тут все остальные?

Зачем ему эта Свиридова Лидия Федоровна, не успевшая выпить свой кофе из термоса?

И если это не Фофанов виновен в смерти Нины… Тогда у Светловой все-таки есть шанс.

Тогда, если Анна докопается до истины, Фофанов ее отпустит подобру-поздорову.

Надо просто докопаться.

Ничего себе — просто…

Глава 6

Снова каменный забор женской колонии — с колючей проволокой.

Римма Ивановна разрешила Светловой беседу “с той девушкой”. Беседу с девушкой, которую ехала в колонию навестить Фофанова.

— Вы только не очень с ней раскисайте! — предупредила Аню начальница. — А то они все трогательные такие.., юные! Пока один на один в темном переулке с ними не окажешься.

Когда Светлову провели в комнату, эта девушка уже ждала. Сидела, чинно положив перед собой руки на стол, — приблизительно так, как полагается в первом классе на уроке чистописания.

Светленькая, аккуратная такая девочка.

Аня села напротив.

— Вы, Люда, сколько времени с Семерчук вместе…

Светлова не решилась употребить слово “сидели” — и запнулась.

— Сидели-то? — помогла ей юная заключенная. Девушка посмотрела на потолок, пошевелила губами…

Правда, пальцы на руках загибать не стала. Она явно умела считать в уме, и это обнадеживало.

— Что же, Нина раньше освободилась?

— Ну да.

— У вас что, срок больше?

— Ага.

— То есть.., намного больше?

Светлова в уме прикинула: Семерчук уже освободилась, замуж вышла, погибнуть уже даже успела — а эта все сидит и сидит… При том, что и у Семерчук срок был немаленький — за убийство все-таки.

— Намно-ого больше, — протяжно подтвердила девушка.

— Что же вы такое натворили?

— Да я это.., с особой изощренной жестокостью. Поэтому мне так много дали.

Светлова не решалась спросить: кого это ясноглазое юное существо — “с особой изощренной жестокостью”?

Но та сама объяснила:

— Бабушку. И отчима с матерью.

— Понятно… — не удержалась от вздоха Светлова.

— А кто это с ней, с Нинкой, сделал? — Девушка подняла на Светлову ясны очи.

Можно было не бояться, что она заплачет. Девчонка, очевидно, просто не умела этого делать — плакать.

— Я не знаю, — честно ответила Светлова.

— Не знаете?

— Хочу узнать.

— А-а!..

— У вас что, дела какие-то с Ниной были? — спросила Аня у юной заключенной. — Зачем она к тебе ехала?

— Да нет, никаких дел… Какие у нас тут могут быть дела?

— Просто она ехала тебя повидать?