Читать книгу "Курьер.ru - Вячеслав Антонов"

Нужна собственная сила — а значит, свои люди, не связанные с конторой. Или связанные — но через него, Андрея Николаевича Шинкарева.

«Что такое длинная жизнь? Только длинное прошлое... А моя жизнь длинная? Еще нет, но я понимаю того, кто так сказал. Прошлое должно бы учить, а нет, не выходит, — каждый раз все иначе. Ну, не все, так многое. Вот и с Крысой этой...»

* * *

Познакомились Андрей и Патриция на оружейной выставке в Джакарте, где и начались те дела, из-за которых Шинкарев вчера петлял, как заяц, уходящий от собак. Стране его нынешнего пребывания вскружила голову роль «азиатского тигра». И от такого, как выразился товарищ Сталин, «головокружения от успехов», собралась она запускать телефонные спутники, для чего ей вдруг понадобились ракетные двигатели, системы наведения «земля-земля» и боевые спутниковые комплексы. А для самой себя это закупалось или прикрывала она кого-то — сразу не разберешь, дела тут всегда многослойные. Ракеты и прочее подпадало под статью о «нераспространении», но ведь не зря сказано: не будь на свете правил, не было бы так приятно их нарушать.

Именно поэтому к шикарному российскому отделу прилепился стендик какого-то инженерного бюро с греческого Кипра, которому для полноты картины не хватало лишь вывески «Рога и копыта». Под длинной зеленой ракетой и бело-сине-красным триколором, составленным из воздушных шариков, его и видно-то не было, но именно сюда в назначенное время подвалила узкоглазая делегация, в составе которой содержалась весьма интересная дамочка — то ли переводчица, то ли научный консультант, то ли хрен-разберет-кто.

Шинкарев в то время работал в курьерском обеспечении. В любой спецслужбе исполнители делятся на две категории: «варяги» — лидеры, лично выполняющие ключевые операции, — и «обеспечение», которое у «варягов» на охране и на подхвате. Как раз в тот день Андрей пребывал в некотором смятении ума и чувств, приняв предложение (а, по сути, приказ) о формальном переходе из спецслужбы в штат той самой киприотской фирмочки, точнее, ее питерского представительства. Обязанности ему определили неясные, как впоследствии выяснилось, охранно-курьерские. Но не только.

Дамочка говорила на «инглише». Была она в условно-деловом костюме, состоящем из минимальных размеров юбочки и жакета с длинным узким вырезом. За вырезом периодически открывалась аккуратная загорелая грудь, обведенная понизу черными кружевами бюстгальтера. Изящно подкрашенные серо-голубые глаза равнодушно прошлись по бородатому русскому, пока она, закинув ногу на ногу, устраивалась за столиком для переговоров.

Случайное обнажение тела, не соответствующее холодному взгляду и замкнутому лицу, производит впечатление еще большей целомудренности. Либо, наоборот, распутности — глаза неподвижны, а титьки болтаются туда-сюда. А бывает то и другое сразу — вот тогда от бабы глаз не оторвать. Эта была именно такой — впрочем, на взгляд Андрея.

К переговорному столу Шинкарева близко не подпустили, о чем он, собственно, и не жалел. А вот дамочку запомнил, хотя на любой выставке эффектных женщин всегда хватает: одни у стендов продукцию рекламируют, другие свой товар предлагают — тот, что в трусиках.

Еще раз Шинкарев увидел ее поздно вечером, в ресторане, где охранял русских конструкторов, взявшихся выпивать с узкоглазыми бизнесменами. Дамочка тоже была здесь, держалась поблизости от одного из азиатов. Ее каштановые волосы были завиты крупными кольцами, низкий вырез приоткрывал грудь, чуть приподнятую и поджатую лифом белого вечернего платья. Золотой крестик заманчиво лежал в четко вылепленной ложбинке, а под белой тканью угадывались прозрачные кружевные трусики.

Держалась она без чопорности, часто присущей переводчикам, пила не меньше остальных и, похоже, на что-то раскручивала своего азиата. К тому времени все порядочно закосели: азиаты от выпитого, а русские от жары, лишь слегка умеряемой кондиционером. По темному залу пробегали красные и синие лучи прожекторов, на освещенной сцене белокурая немка-стриптизерша, усевшись верхом на черную с золотом карусельную лошадку, терлась голыми бедрами о деревянные бока. Когда она, закончив номер, убежала за сцену, переводчица, подламываясь на высоких каблуках, поднялась на эстраду и тоже залезла на скакуна. Из-под задравшегося платья показались кружева трусиков, а новая наездница сильно выгнула спину, сжав ладонями бедра.

В зале особенно не удивились, кто-то даже хлопнул в ладоши. Впрочем, стриптиз она исполнять не умела и быстро вернулась на место, держа туфли в руке. Заметив Шинкарева, стоящего поодаль с бокалом минеральной воды, подошла к нему:

— Знаешь, что я ему сейчас сказала?

— Извините?

— Меня зовут Патриция, Пэт. А тебя?

— Андрей. Или Эндрю — как вам удобнее.

— Я сказала, чтобы он купил мне эту лошадь. Мне она понравилась.

— Ту, что на сцене?

— Точно! Пойдем, выпьешь чего-нибудь покрепче. У них в баре неплохие коктейли.

— Нет, благодарю вас, — корректно отказался Андрей Николаевич.

— А... ну да.

Она покосилась на русскую делегацию. Потерла виски:

— Что-то я хотела... Ты ведь живешь со своими русскими? В той гостинице, что торчит, как член в эрекции? Что ты смущаешься? Я говорю — в этой башне, «Амбассадор-апарт»...

— Да, там.

— В котором номере?

— Простите, зачем это вам?

— Ты что, не понял? И я живу в «Амбассадоре». Хочешь время провести?

— Смокинг в чистке, — ответил Шинкарев, позволив себе улыбнуться.

— Да на тебе и так слишком много, — парировала переводчица, затем оглянулась на своих азиатов. — Пора им заканчивать, завтра снова переговоры. Стой здесь, я быстро!

Подойдя к своему азиату, она что-то шепнула ему на ухо, показывая на часы. Тот, посмотрев вполне бессмысленно, вдруг поднялся с места и громко хлопнул в ладоши. По его сигналу вся узкоглазая половина гулянки дружно встала из-за стола, с широкими улыбками тряся руки «осень, осень увазаемых росиских колег». Российские коллеги, судя по боевому настроению, собрались куда-то допивать.

Отказавшись от посещения экзотического борделя, Андрей взялся доставить в гостиницу бумаги, которые передал ему один из российских делегатов. Работая в структуре спецслужбы, Шинкарев никогда не пошел бы на сколько-нибудь сомнительную связь. Но, перейдя в сферу действия коммерческой структуры и не будучи уверенным в своем положении, он решил повести себя несколько вызывающе, на виду у всех завязав знакомство с иностранкой. Тут фифти-фифти — или выкинут со скандалом, или он закрепит новую степень свободы. А там, кто знает, может, с такой малости и пойдет раскручиваться его карьера. Ну а попрут за амурные дела, так и пошли они все... Снова к армянам поедет. Эдик вон звонил недавно, предлагал принять рембат танкового полка — единственного в Нагорном Карабахе.

Кстати, дежурный презерватив, как и положено по инструкции, всегда был при нем. Для знающего человека презерватив почти универсальный инструмент: используя растяжимость и прочность, коллеги Шинкарева связывали им задержанных, насыпав внутрь песка, использовали в качестве дубинки, хранили в нем воду, или, наоборот, защищали от воды спички или важные бумаги, наконец, использовали как перчатку, не оставляющую отпечатки пальцев. И, конечно, активно использовали по прямому назначению.