Читать книгу "Игры рядом - Юлия Остапенко"

— Юстас, как я выгляжу?

— А? — в его глазах скользнуло удивление. — Ну… ты здорово исхудал, побледнел… волосы немного отросли… Побриться тебе не помешает. А так — обычно.

— Я не поседел?

— Что?

— Ничего, — я встал, придерживаясь рукой за спинку стула. — Ну, а как насчет тебя? Ты теперь тоже человек Саймека?

— Нет, — немного зло ответил Юстас. — Я уж скорее подохну, чем к этой змее подамся. Не знаю, что на них всех нашло… А то, что сейчас делают Ларс и Грей, не для меня. Видишь, чем занимаюсь… Мне бы ко двору, но, говорят, Дуглас назвал кое-какие имена перед тем, как его повесили… Это могут быть и просто слухи, но… сам понимаешь. Так что мне теперь в приличные места хода нет. Играю во всяких забегаловках за крышу над головой и кислое вино.

— Окорок неплох, — машинально утешил я. Проклятье, привык я был утешителем. Меня бы кто утешил.

— Разве что, — усмехнулся Юстас. — Слушай, но ведь ты же вернулся, Жнец все подери! Ты снова здесь! Да когда наши об этом узнают…

— Ну нет! — быстро сказал я. — И думать забудь!

— Почему?! Мы смогли бы собраться опять, я уверен!

Может, и смогли бы… Да только нужны ли мне соратники, готовые перебежать в другой отряд, стоит нам попасть в настоящую передрягу? Я хотел сказать это Юстасу, но передумал. В конце концов, его-то как раз упрекнуть не в чем.

— Где Ларс?

— В городе, — удивил меня он. — И Грей тоже. Они пробудут еще несколько дней… Грей пробудет, насчет Ларса я не знаю. Если хочешь, выясню.

— Устрой нам встречу. Только тихо, твою мать! Я тебя знаю, растрендишь на всю округу!

Юстас сжал челюсти, коротко кивнул. Я почувствовал укол совести, зная, что несправедлив к нему. Ну, во всяком случае, не совсем справедлив.

В дверь постучали.

— Обед, — флегматично объявил Юстас.

— Спасибо, — вдруг вырвалось у меня. — Ты меня прости, Юстас, я… Спасибо, в общем.

Он только отмахнулся. Потом, уронив взгляд на валяющуюся посреди грязной комнатушки лютню, нахмурился и, подняв инструмент, бережно отер его полой куртки.

ГЛАВА 7

Сиплый свист. Долгий, беспрерывный, разрывающий уши, выгрызающий сердце. Хрип — низкий, гортанный, удовлетворенный. Хруст онемевших суставов, выдох новорожденных легких.

Капли смолянистой черной влаги на стальных пластинках.

Крик, застывший на губах.

— Алоиз… ты понимаешь, что мы… сделали?

— Понимаю, Джевген, понимаю.

— Безымянный… Я не думал… Она… такая…

— Тише. Помолчи.

Тонкие стальные пальцы тянутся к небу: то ли обнять, то ли схватить, сжать, раздавить в кулаке. И свист, свист, протяжный, сиплый.

— Смотри на меня! Ты знаешь, кто я? — Короткий взгляд белых глаз. Железная улыбка на немых губах.

— Иди и сделай то, для чего ты родилась!

Пристальный взгляд. Изучающий взгляд. Взгляд безумной мудрости, дикого понимания. Отливающие металлом руки, протянутые ладонями вверх. Так умоляюще. Так… унизительно.

— Иди… Иди!

В голосе — страх. В руках — дрожь. В груди — обида. Обида трехногой борзой, привыкшей, что ее гладят, а не гонят. Да, трехногая… Да, стальная. Ну и что? Ну и пус-с-с-с-с-сть…

Свист, пронзающий насквозь. Словно арбалетный болт.

Ларс должен был ждать меня в одном из местных трактиров. Я не спросил Юстаса о его реакции на последние новости — зная Ларса, можно предположить, что он хмыкнул и удивленно приподнял бровь. По силе выражения своих чувств он был полной противоположностью Юстаса. Впрочем, не уверен, что он вообще переживал чувства, требующие выражения. Однако он оставался, пожалуй, единственным человеком, к которому я мог спокойно повернуться спиной.

Встречу назначили на вечер. К тому времени я успел вымыться, побриться, отоспаться, одеться поприличнее (всё за счет Юстаса — впрочем, должником я себя не чувствовал) и навестить Паулину. Я толком не знал, зачем шел к ней. Это идея принадлежала менестрелю: он почему-то очень настаивал. Я догадывался о причине и лишь морщился, представляя себе этот разговор.

Из окна мансарды, которую занимал Юстас, открывался вид на особняк, и я засек момент, когда Паулина вернулась домой. Как я и предполагал, не одна: вокруг нее вился какой-то тощий хлыщ. Оба приехали верхом, на Паулине была изящная амазонка изумрудно-зеленого цвета, великолепно оттенявшая ее золотистые волосы. «Хороша мерзавка, — в очередной раз восхищенно подумал я. — Не ценит Грей свое счастье…»

Я выждал четверть часа и, спустившись вниз, неторопливо подошел к воротам особняка. Привратник меня, кажется, не узнал, хотя я сомневался, что несколько часов отдыха столь разительно меня изменили.

— Как прикажете доложить? — осведомился он с оттенком надменности, но, впрочем, вежливо.

— Скажи миледи, что ее хочет видеть Эван, — с легкой улыбкой сказал я, заранее представляя лицо Паулины, когда она услышит эти слова. Наверняка переспросит: «Ты уверен, Густав (Уильям, Роджер…)?» И он скажет удивленно: «Да, миледи».

Привратник вернулся очень быстро. В его взгляде читалось нескрываемое любопытство, и я понял, что угадал.

Паулина приняла меня в очаровательной голубой гостиной. Бархатные обои, ночнички по углам, кружевные занавески, клетки с канарейками. Меня от всего этого блевать тянуло, но я понимал, что роль великосветской куртизанки предполагает подобный образ жизни. Впрочем, насколько я знал, Паулине он был по душе.

— Эван… — пролепетала она, едва я вошел, и покачнулась, стиснув в руках лайковые перчатки.

Я насмешливо поклонился, не сводя глаз с ее побледневшего маленького лица.

— Похоже, с Юстасом ты сегодня не виделась, — заметил я и, подойдя ближе, взял ее холодную, как лед, руку, нагнулся, коснулся дрожащих пальцев губами. — Миледи, этим вечером вы просто неотразимы…

Она вырвала руку, влепила мне пощечину, потом кинулась мне на шею и зарыдала, уткнувшись лицом в мое плечо. Вельветовая куртка Юстаса быстро промокла.

— Где ты был? Где ты был?! — рыдала Паулина.

— Не важно, главное, я снова здесь, — бодро сказал я, отстранившись и аккуратно вытирая мокрые дорожки с ее висков. Плакала наша Паул аккуратно, умело, так, чтобы не страдал макияж, — Тем более что вам тут особо скучать не доводилось. Тебе-то уж точно.

Она отступила на шаг, закусила губу.

— Юстас тебе сказал… — это был не вопрос, а констатация факта. Я кивнул:

— Ну и как? Нравится тебе у Саймека?

— Эван, мне…

— Да ладно, — с деланной небрежностью отмахнулся я. — С тебя-то что взять? Женщины! Имя вам — непостоянство, — я насмешничал и храбрился, постепенно осознавая, зачем Юстас отправил меня сюда. Поняла это и Паулина — она была проницательной девушкой, — и теперь смотрела на меня пристально и немного осуждающе.