Онлайн-Книжки » Книги » 📔 Современная проза » Мидлштейны - Джеми Аттенберг

Читать книгу "Мидлштейны - Джеми Аттенберг"

188
0

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 18 19 20 ... 44
Перейти на страницу:

— Я весь вечер ее слушала, с меня довольно! Просто отвези ее домой. Чья это тетка, твоя или моя?

Оба вскинули глаза, по лицам, как рябь по воде, скользнули рефлекторные улыбки. Вечер был долгий, и притворяться уже не хватало сил.

— Посуда. — Робин смущенно показала измазанные кремом тарелки.

Мать забрала их.

— Ужин получился чудесный, — сказала Робин.

— Приезжай к нам, когда захочешь, — ответила женщина.

— Я отвезу вас на станцию, — вставил отец.

* * *

Дэниел как-то ухитрился загнать ее на ужин к родителям, хотя она много месяцев старалась держать с ним дистанцию. С той самой ночи, когда они первый раз переспали и она прошептала ему на ухо: «Это ничего не значит». Он тогда промолчал, и Робин восприняла это как согласие или, по крайней мере, отсутствие возражений. Он был для нее соседом и другом, но отношений она больше не хотела. Нет ничего хуже, чем отношения. Столько обязательств. Компромиссов. Споров. Кто-то всегда страдает в конце. Иногда страдают оба.

* * *

В электричке было много тех, кто возвращался домой с пасхальных седеров, но Робин и Дэниел ни на кого не обращали внимания. Они сели и сползли пониже в креслах. Дэниел вытащил из кармана двух резиновых лягушечек, надел их себе и Робин на пальцы и постучал головой одной игрушки по голове другой.

— Я застала твоих родителей на кухне. Они ругались, — сказала Робин.

Он пожал плечами.

— Да, у них случается.

— Это было ужасно.

— Не все ссоры кончаются разводом.

Дэниел снял с пальца лягушку и посмотрел в окно.

— Ты теперь в этом специалист? — спросила Робин.

Она вдруг потеряла над собой контроль: говорила не то, что думает, сердце горело, руки и ноги стали как тряпочные.

— А ты не допускала мысли, что твоим родителям лучше друг без друга?

Каждый день, с тех самых пор как мать сказала, что Ричард ее бросил.

— Нет, — ответила Робин, красная, потная, надутая ложью.

Она объелась грудинкой и везла домой еще целую коробку. Мясо Робин собиралась тут же выкинуть. Может, выкинуть и Дэниела?

— Слушай, до этого часа все шло прекрасно. И вечер вполне себе удался, ведь правда? — Он легонько ткнул ее в плечо. — Не так уж и плохо немного побыть еврейкой.

— Ничего особенного.

— Да что с тобой? Разве такой праздник может не понравиться?

— Дело в другом. Мне кажется, если уж повторять все эти слова, хранить верность обычаям, соблюдать традиции, нужно действительно верить. Любить по-настоящему. А я не вижу, за что любить. Почему это — правильно, а все остальное — нет? Никогда не понимала.

— Не усложняй. Можно присоединиться, просто чтобы почувствовать связь с чем-то высшим. Мне так спокойнее. Я знаю, что не один.

— Для этого есть друзья.

— Иногда друзей не хватает.

— Все равно ты меня не убедил.

«Мы всю жизнь будем об этом спорить», — подумала она.

— Да ты прямо скала. Расслабься.

— Нет.

Кто осудил бы ее за то, что она заплакала? Разве кто-то поверил, что она и в самом деле — скала? Кто назвал бы ее слабачкой, нюней, жалкой девчонкой, если она расплакалась, потому что проигрывает спор, теряет себя и растворяется в другом человеке, чему противилась так долго? Кто отвернулся бы от нее, кто перестал бы ее уважать, узнав, что она из тех девушек, которые рыдают, поняв, что влюблены?

Эди, 241 фунт

Письмо пришло в пятницу, но Эди уже знала, о чем оно. Дочка, Робин, с несчастным видом шваркнула его на кухонный стол. Эди приехала с работы и сидела совершенно без сил, положив руку на упаковку диетического печенья (без жиров, самый криминальный ингредиент — сахар). Она торопливо подцепила край тонкой пленки, посредине открылась рваная щель, и вместо одного ряда темных бисквитиков появилось целых два. Эди чуть расширила трещину пальцами, и глазам предстали все три. Вот они. Ждут. Печенья совсем не пахли, будто сотканные из воздуха, и в желудке от них оставалось такое же чувство. Сколько ни съешь, никогда не наешься. Однажды ночью, убедившись, что все спят, Эди проглотила две коробки — просто для проверки — и ничего, ничегошеньки не почувствовала.

Она подвинула коробку поближе к дочери, та встала, взяла половину ряда и снова уселась на другом конце стола. Шесть обезжиренных бисквитов.

— Похоже, дело серьезное, — сказала Эди.

Робин устремила на нее пустой мрачный взгляд — веки припухли, изо рта торчит край печенья, точно беспомощная мышь у кошки из пасти. Дочь была такой же пухленькой и розовощекой, как Эди в ее возрасте, только пониже ростом, а потому казалась шире в бедрах. Робин проглотила печенье. Она не разговаривала с матерью два дня, потому что Эди не разрешила вовремя съездить в больницу, а потом осталось только вот это письмо.

Его прислали из школы. Робин уже прочла его и спрятала обратно в конверт, поэтому Эди вытащила листок одной рукой, держа в другой печенье.

Мальчик покончил жизнь самоубийством. Другого отправили в психиатрическую лечебницу. (Это в письме не упоминалось, но Эди сегодня звонили на работу из школы.) Неделей раньше, на выходных, оба мальчика и ее дочь ездили на рок-фестиваль, где выступали «Смэшин Памкинс». Хотя Робин вернулась пьяная, Эди не стала устраивать скандал. Напиваясь, дочка вела себя примерно: никакого нытья и похмелья на следующий день. Держать ей волосы, пока она склонилась над унитазом, тоже не приходилось, как в молодости — соседкам по общежитию. Робин просто хихикала и бредила концертом; судя по всему, к ней никто не приставал. Может, и стоило прочитать нотацию о вреде алкоголя, но кто была Эди, чтобы учить людей, что им пить и есть, а что — нет.

Они с дочерью дружили всегда, а особенно сблизились, когда Бенни уехал в учиться в Шампейн, и дом совсем опустел. Муж, Ричард, разрывался между тремя своими аптеками, вкладывал деньги в какие-то финансовые пирамиды, разъезжал туда-сюда и, несмотря на все неудачи, работал не покладая рук (тут надо было отдать ему должное). Мать и дочь остались вдвоем и объединили силы на кухне. Эди рассказывала, что произошло за день (иногда то, что рановато слышать подростку). Например, о коллегах по юридической фирме, которые всегда оказывались намного интереснее, чем выглядели в своих резюме: воровали из офиса канцелярские принадлежности, играли в свободное время джаз, пили, а кто-то перенес операцию по удалению опухоли. Или о женщине из очереди в продуктовом, у которой было слишком много детей, блузка с огромным вырезом и целая сотня скидочных купонов — почему-то все на кошачий корм! А еще всегда было что сказать о семье, о дальних родственниках, которые разводились — она-то знала, что долго их брак не продержится, — или вспомнить что-нибудь грустное о тех, кто приехал из России до войны и сразу после, потому что «нужно знать свои корни». Мать и дочь сидели вдвоем на кухне, перед ними на столе высилась гора продуктов и упаковки со всякими вкусностями — обе их очень любили.

1 ... 18 19 20 ... 44
Перейти на страницу:

Внимание!

Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Мидлштейны - Джеми Аттенберг», после закрытия браузера.

Комментарии и отзывы (0) к книге "Мидлштейны - Джеми Аттенберг"