Читать книгу "Ледяной - Кэтрин Ласки"

Сарк снова вынырнула из сугроба. Она казалась немного удивленной — насколько удивленным может выглядеть существо с безумно бегающим глазом.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросила Гвиннет.

— Странно, но, похоже, голод сказывается на запахах…

— О нет… — вздохнула Гвиннет. — У вас отказал нос?

— Что? Ты что, йойкс? Конечно же, моя нюхалка в порядке!

Гвиннет сразу же поняла, что сморозила глупость. В способностях Сарк лучше не сомневаться — по крайней мере, вслух.

— Изменились сами запахи, — проворчала Сарк. — Волк пахнет немного иначе, когда он голоден. В нем что-то меняется. Здесь ощущается слабый запах волка из клана МакДаффов, возможно, из МакАнгусов — я точно не уверена — и еще вроде бы старый запах мускусного быка. Мускусный бык ходил здесь кругами.

Сарк сделала эффектную паузу и прикрыла глаза.

— И еще кое-что!

— Что именно? — спросила Гвиннет, ощущая покалывание в желудке. «Правда ли я хочу это услышать?»

Сарк подошла к масковой сипухе, подняла лапу и похлопала ее по плечу.

— Кости совы.

— Папы?

— Увы, не знаю, дорогая. Умершая сова пахнет иначе, чем живые совы. Я знала твоего отца, когда он был очень даже живым, «с полным желудком», как вы выражаетесь. Когда прилетал и хвастался очередным своим произведением искусства. Увидев того волка в шлеме, я учуяла слабый запах от кузницы, просто не вспомнила его, пока не открыла кувшины памяти. Пока что все логично, правда?

Масковая сипуха только моргнула.

— Гвиннет, тот волк носил шлем с забралом, которые сделал твой отец в своей кузнице. Шлем до сих пор сохраняет те запахи. Твой отец использовал особую смесь из бонков и низкокачественного угля. И еще немного помета карибу.

— То есть… навоза?

— Да. Того, что вы, совы, называете «навозом». По-моему, грубо. Я называю это пометом. Но неважно. Он использовал довольно необычную топливную смесь, но кто я такая, чтобы судить других? У каждого художника свои секреты, свой способ разведения огня.

— Так значит, волк, который носил тот шлем, оставил слабый запах кузницы моего отца? И, значит, это был действительно его шлем?

— Таково логичное умозаключение.

Гвиннет слабо представляла, что значит «логичное умозаключение», но не стала спрашивать. Она понимала, что волчице не хочется лишний раз напоминать ей о том, что дух умершей совы потревожили, забрав ее вещь и осквернив знак героя. И волчица не хотела утверждать что-то наверняка, пока еще многое было неясно.

— Так что же мы имеем на данный момент? — сказала волчица. — Относительно достоверный запах. Куда надежнее, чем, скажем, запах голодного волка. Как я поняла, в голодные времена запахи волков меняются. К основному аромату примешиваются едкие нотки, и следить за ними становится труднее. Но я могу проследить запах совиных костей и запах кузницы. Можем начать прямо сейчас.

«Но как? — подумала Гвиннет. — Откуда в Сарк возьмется энергия на поиски?» В последнее время волчица почти ничего не ела, кроме нескольких полевок и яиц болотной крачки. Гвиннет знала, что Сарк не особо жалует грызунов и других мелких животных, составляющих рацион сов. Но ей придется привыкать, если она хочет выискивать следы под таким снежным покровом.

И она привыкла.

* * *

— Не стану утверждать, что нахожу это изысканным деликатесом — это было бы преувеличением, но то, что оно вкуснее крысы, — факт, — сказала Сарк.

Шел третий день поисков, и пахучий след постоянно прерывался, отклоняясь то в одну, то в другую стороны. Однако волчица не теряла свойственных ей энтузиазма и присутствия духа. Когда они останавливались на ночлег в какой-нибудь заброшенной норе, то, перед тем как заснуть, вели долгие беседы обо всем на свете, начиная от искусства растопки печи и заканчивая тем, какая еда самая вкусная.

— А что вы скажете про змеиные яйца, которые я нашла сегодня утром? — спросила Гвиннет.

— Определенно лучше яиц крачки. Конечно, не такая уж и большая похвала — найти что-то хуже надо еще постараться. Никак не могу избавиться от мысли, что дурной запах и мерзкий вкус тех яиц каким-то образом связан со скверным характером этой болотной птички. Хотя в этом наблюдается некий парадокс — скорее следовало бы ожидать, что мне, наоборот, понравится есть тех существ, к которым я испытываю неприязнь при их жизни.

— Я вас с трудом понимаю, мадам, но мне ваши слова кажутся странными, — сказала Гвиннет.

— Почему?

— Вы же восхищаетесь карибу, не правда ли? Считаете их благородными животными.

Сарк ответила не сразу. Ее блуждающий глаз беспокойно задергался.

— Ах, вот ты к чему клонишь! Да, я восхищаюсь карибу. И я считаю, что они благородные животные. И к тому же очень вкусные! Да, Гвиннет, на этом ты меня подловила. Ты умная сова.

Уже давно наступила луна Цветущего мха — пожалуй, самая прекрасная из всех летних лун. Именно в это время грубые равнины страны Далеко-Далеко, покрытые мшистым ковром, расцветают изумительными белыми цветочками. По размеру они не более бокового ногтя новорожденного щенка, но их бывает так много, и они так красиво светятся в темноте, что ночью долины становятся похожими на отражение звездного неба. Обычно в это время стоит самая жаркая погода, а потом начинают дуть прохладные ветры, предвещающие приход луны Карибу. За ней по пятам, как преследующий добычу бирргис, идет луна Замерзших звезд, самая мягкая из голодных лун. Но в этом году все луны были холодными и голодными.

Тем не менее этот конкретный день выдался неожиданно теплым — таким, какие бывают в начале лета. Сарк вышла из норы, задрала морду к ослепительно сияющему солнцу и провыла:

— Хвала Великому Люпусу! Будем радоваться лету, пока оно не ушло!

Умная волчица, конечно же, понимала, что настоящее лето так и не пришло, но вечно жизнерадостная Гвиннет захлопала крыльями, поднялась в воздух и принялась парить в теплых восходящих потоках.

— Великий Глаукс! Может, мы еще увидим и как цветет мох?

— Не говори чепухи, — оборвала ее Сарк. — Разве достаточно тепло, чтобы все это растаяло?

Она кивком указала на окружавшие их со всех сторон снежные сугробы.

— Да ни за что, — ответила она сама себе. — Погреемся немного, и то хорошо.

Волчица боялась, что и этой надежде не суждено сбыться. Ей хотелось верить, что тепло пришло надолго, но нос подсказывал, что это вовсе не так. Она чуяла запах приближающихся зимних ветров. Ни одно другое существо не учуяло бы этот запах, такой слабый и едва заметный. Стоило Сарк открыть пасть, как она тут же ощутила привкус снега. Волчица вдохнула поглубже, чтобы тепло проникло внутрь ее тела, но от этого у нее лишь сильнее засвербело в носу. А затем снежный аромат пропал. Трудно обращать внимание на слабые запахи, когда тебя поглощают мысли о смерти и разрушении. Их мир, который они с Гвиннет так любили, умирал на глазах. «Нет, Гвиннет не должна увидеть, как я плачу! — повторяла про себя Сарк. — Я не заплачу!»