Читать книгу "Горизонты ада - Даррен Шэн"

Присцилла неуверенно улыбнулась:

— Ты его знаешь?

— Я о нем слышал. — Положив салфетку на стол, я встал: — Мне пора уходить.

Присцилла тоже встала, когда я сделал шаг от столика:

— В чем дело, Ал? Я что-нибудь не то сказала?

— Нет, просто мне пора идти.

— Но сейчас принесут еду…

— У меня пропал аппетит.

— Но… Ал?

Я ушел, прежде чем она успела позвать меня еще раз.

Выйдя из «Кул кэтс клаба», я быстрым шагом стал удаляться от этого заведения и его рафинированной публики, которая проводила меня шипением, кошачьим воем и редкими аплодисментами. Я шел все быстрее, пока легкие не запротестовали. Тогда я остановился, согнулся и несколько раз глубоко вдохнул. Затем пошел дальше. Наконец я остановился на пустынной автобусной остановке и уселся на один из складных пластмассовых стульев.

Черный. Высокий. Татуировки в виде разноцветных змей на обеих скулах. Только один человек соответствовал этому описанию — Паукар Вами. Самый страшный убийца, которого все в городе панически боялись. Если в это дело замешан Паукар Вами — для меня все кончено. Плевать на угрозы Кардинала. Я пойду к нему на прием, расскажу все, что узнал, и подам прошение об отставке. Я скорее предпочту пережить гнев Кардинала, чем поединок с Паукаром Вами. В любое время.

7

К тому времени как я вернулся домой, мне смертельно хотелось выпить. Ночи — самое тяжелое время для исправившихся алкоголиков, особенно тех, кто живет бобылем. Долгие часы темного одиночества, ночная жажда, воспоминания о прошлых, более ярких ночах, когда бутылка была союзником, а мир был другом.

Обычно я боролся с тягой к спиртному с помощью еды. Поедал гамбургер, жареную курицу или цыпленка по-китайски, читал бульварный роман и изо всех сил старался отключиться от реального мира с его многочисленными горячительными соблазнами. Сегодня было особо важно перенаправить мысли, причем как можно быстрее, до того, как страх столкнет меня с берега трезвости.

Остановившись около своего дома, я зашел в булочную, где продавались рогалики. Али был на месте. Не думаю, что это настоящее имя булочника, но все его так звали.

— Привет, друг мой, — приветствовал он меня.

— Привет, Али, — улыбнулся я в ответ.

— Ужинаешь сегодня дома? — поинтересовался булочник.

— Дешево, да и компания славная.

Али засмеялся:

— Значит, не рискуешь растолстеть, друг мой. Тебе нужна новая жена. Женщина тебя раскормит.

— А потом будет упрекать за жировые складки на боках. Мне придется тренироваться, чтобы согнать жир и снова стать худым.

— В твоих словах есть мудрость, — заметил Али, затем повернулся к лотку с рогаликами: — Семга и сливочный сыр?

— В четырех экземплярах, — сказал я, облизывая губы.

— В четырех экземплярах? — моргнув, переспросил Али.

— Ты же сказал, что мне необходимо поправиться.

Булочник сунул завернутые рогалики в микроволновку и установил температуру.

— Как поживает наш друг Кардинал? — спросил он, протягивая мне разогретые рогалики.

Если верить Али, много лет назад Кардинал заглядывал в его лавку в верхней части города. Я обычно говорил ему, что никогда не видел Кардинала, но Али мне не верил, поэтому я стал делать вид, будто мы с ним лучшие друзья.

— Нормально. Недавно справлялся о тебе.

— В самом деле?

— Сказал, что ты обязательно должен навестить его как-нибудь, поболтать о старых временах.

— Я вполне могу так и поступить. — Булочник широко улыбнулся.

Я потряс пакетом с рогаликами:

— Пойду, пока все это не остыло. Увидимся, Али.

— Скоро, друг мой.

Поднимаясь по лестнице, я достал из пакета один рогалик и откусил от него. Дожевал я первый рогалик, еще даже не войдя в квартиру; остальные три тоже шустро умял. И понял, что по-прежнему хочу есть, поэтому поспешил вниз по лестнице и дальше, до ближайшего магазина «7–11», где накупил шоколада. Придя домой, я несколько часов провел, поедая шоколад и пытаясь сосредоточиться на биографии Яна Флеминга, автора романов о Джеймсе Бонде. Но это мне плохо удавалось. Убежать от мыслей о Паукаре Вами было невозможно. Даже если получалось на мгновение забыть о нем, глаза останавливались на мраморном шарике с золотистыми змейками на каминной полке, и беспокойные мысли снова возвращались. Шарик и Вами не могли иметь ничего общего, но теперь мне казалось, что он послужил своего рода дурным знаком, так что вид его заставлял меня ощущать беспокойство.

Около полуночи позвонила Присцилла и немного отвлекла меня от тревожных мыслей. Она извинилась за то, что потащила меня в «Кул кэтс клаб», и предложила встретиться еще раз, причем в любом месте на мой выбор. Я сказал: «Может быть». Присцилла велела мне об этом подумать — она в самом деле хочет видеть меня снова. Потом прибавила, что если я всерьез решил расследовать убийство Ник, то она хочет помочь, вот только имен бывших дружков подруги все равно не назовет. Мы немного поговорили о Ник, и Присцилла повесила трубку.

Я вернулся к биографии Флеминга, но не мог сосредоточиться на чтении. Мысли все время возвращались к Паукару Вами и Ник. Я никогда не встречался со знаменитым убийцей, но легко мог себе его представить: высокий, темнокожий, пугающий, обнимает Ник в номере 812 в «Скайлайте», руки изрезывают ее спину, пока он высасывает жизнь из ее искаженных болью губ.

Я отложил книгу в сторону, намереваясь лечь спать. Но со сном мне повезло еще меньше, чем с биографией, и я безуспешно гонялся за ним большую часть ночи. Даже если удавалось ненадолго задремать, я спал беспокойно и видел во сне длинных извивающихся змей, высовывающих раздвоенный язык.

Я встал в шесть, позавтракал, затем покатил во Дворец, намереваясь позаботиться об аудиенции у Кардинала. Мне сообщили, что он не сможет принять меня до позднего вечера, если дело не срочное. Я сказал, что подожду, затем спустился в кафетерий, чтобы снова поразмыслить о Ник и Паукаре Вами.

За время, прошедшее со вчерашнего вечера, я немного успокоился. Хотя продолжал испытывать страх перед Вами, я уже не мог просто войти в кабинет Кардинала и заявить, что умываю руки. Кардинал быстро теряет самообладание. Мне следует вести себя более дипломатично. Я расскажу ему о Вами и объясню свое нежелание продолжать расследование. Надо надеяться, что он проявит снисхождение и снимет меня с крючка.

А пока я решил переговорить с Руди Зиглером. Так я смогу представить Кардиналу доказательство, что не бездельничал.

Я запросил в архиве досье на Зиглера, ожидая получить тонкую папку, как досье на Присциллу, но прибыл целый том. Я отправился в отдельную читальную комнату и принялся просматривать бумаги. Досье содержало в основном списки клиентов Зиглера и замечания относительно того, какие он им оказывал услуги и сколько ему с них удавалось поиметь. Я пропустил большую часть и занялся его биографией.