Читать книгу "Игра мистера Рипли - Патриция Хайсмит"

– Это Пол, – сказал Ривз Фрицу, указывая на Джонатана. – Англичанин. А это Фриц.

– Добрый вечер, – произнес Джонатан.

Фриц дружелюбно махнул рукой Джонатану. Суровый мужчина, подумал Джонатан, но улыбка у него приятная.

– Присаживайся, Фриц, – предложил Ривз. – Стаканчик вина? Виски? – Ривз говорил по-немецки. – Пол – наш человек, – прибавил он по-английски, обращаясь к Фрицу.

Он протянул Фрицу бокал с белым вином.

Фриц кивнул.

Джонатан улыбнулся про себя. Непомерно большие бокалы для вина казались ему реквизитом из опер Вагнера. Ривз между тем откинулся на спинку стула.

– Фриц работает водителем такси, – пояснил он. – Не раз отвозил домой герра Бьянку, а, Фриц?

Улыбнувшись, Фриц что-то пробормотал.

– Вообще-то делал он это не часто, а лишь дважды, – продолжал Ривз. – Мы, конечно… – Он умолк, как бы раздумывая, на каком языке ему говорить дальше, и продолжил, обращаясь к Джонатану:

– Бьянка, вероятно, не знает Фрица в лицо. Но если и знает, это не имеет большого значения, потому что Фриц выходит на станции «Мессберг». Все дело в том, что завтра вы встретитесь с Фрицем возле станции «Ратхаус», и тогда-то Фриц и покажет нашего… нашего Бьянку.

Фриц кивнул, очевидно, все понимая. Значит, завтра. Джонатан молча слушал.

– Итак, вы оба садитесь на станции «Ратхаус», это будет около шести пятнадцати. Лучше быть там незадолго до шести, потому что Бьянка по какой-нибудь причине может прийти и раньше, хотя, как правило, он появляется в шесть пятнадцать. Карл отвезет вас, Пол, так что вам не о чем беспокоиться. Близко друг к другу не подходите, но, возможно, Фрицу придется сесть в тот же вагон, в котором едете вы с Бьянкой, так ему будет легче на него указать. В любом случае Фриц выходит на станции «Мессберг», это следующая остановка.

После этого Ривз сказал что-то по-немецки Фрицу и протянул руку.

Фриц достал из внутреннего кармана небольшой черный револьвер и передал Ривзу. Ривз посмотрел на дверь, словно опасаясь, как бы в комнату не вошла Габи, но особой обеспокоенности при этом не выказал. Револьвер был чуть больше его ладони. Повертев его в руках, Ривз щелкнул затвором и заглянул в барабан.

– Заряжен. Есть предохранитель. Вот. Вы ведь немного разбираетесь в револьверах, Пол?

Кое-какое представление о них Джонатан имел. Ривз с помощью Фрица показал ему, как обращаться с револьвером. Предохранитель, вот что важно. Надо знать, как снимать с предохранителя. Револьвер был итальянского производства.

Фриц собрался уходить. Он кивнул Джонатану, прощаясь.

– Bis morgen! Um sechs![43]

Ривз проводил его до двери и вернулся из холла с коричневато-красным немного поношенным твидовым пальто.

– Довольно просторное, – сказал он. – Примерьте.

Джонатану не хотелось примерять его, но он поднялся и надел пальто. Рукава оказались длинноваты. Джонатан сунул руки в карманы и обнаружил то, о чем ему в эту минуту говорил Ривз, – правый карман был вырезан. Револьвер у него будет в кармане пиджака. Джонатан должен достать его через карман пальто, выстрелить, желательно один раз, и выбросить оружие.

– Толпа будет, – пояснял Ривз, – человек двести. Сами увидите. Отойдите вместе с ними, как будто опасаетесь новых выстрелов.

Ривз показал, как сделать несколько шагов назад, отклонившись всем телом.

С кофе они пили штайнхагер[44]. Ривз расспрашивал его о семейной жизни, о Симоне, Джордже. Говорит ли Джордж по-английски или только по-французски?

– Он изучает английский, – ответил Джонатан. – От меня толку мало, я ведь провожу с ним не очень много времени.

7

На следующее утро Ривз позвонил Джонатану в гостиницу вскоре после девяти. Карл заедет за ним в 10.40 и отвезет в больницу. Рудольф тоже поедет. В этом Джонатан не сомневался.

– Удачи, – сказал Ривз. – Увидимся позже.

Джонатан сидел внизу в холле и читал лондонскую «Тайме», когда на несколько минут раньше, чем полагалось, вошел Рудольф.

– Доброе утро, герр Треванни! – произнес он. Рудольф и Джонатан сели на заднее сиденье большой машины.

– Надеюсь, у вас будут хорошие результаты анализов! – любезно сказал Рудольф.

– Я и с врачом намерен поговорить, – не менее любезно отозвался Джонатан.

Он был уверен, что Рудольф его понял, но тот выглядел несколько озадаченным.

– Wir werden versuchen[45]… – пробормотал он. Джонатан вошел в больницу вместе с ним, хотя Рудольф до этого говорил, что один сходит за результатами, а заодно узнает, свободен ли доктор. Карл пришел на помощь в качестве переводчика, так что Джонатан все прекрасно понял. В общем, Карл, как казалось Джонатану, держался нейтрально, и наверное, так оно и было. Однако, по мнению Джонатана, выглядело все очень странно, будто каждый играет какую-то роль, притом плохо, да и сам он тоже играл. В вестибюле Рудольф подошел к столу, за которым сидела сестра, и спросил у нее результаты анализов господина Треванни.

Сестра тотчас стала перебирать запечатанные конверты различных размеров, сложенные в коробку, и извлекла оттуда конверт размером с деловое письмо с фамилией Джонатана.

– А нельзя ли мне повидать доктора Венце-ля? – спросил Джонатан у сестры.

– Доктора Венцеля?

Она заглянула в толстый алфавитный справочник, нажала на кнопку и сняла телефонную трубку. Поговорив с минуту по-немецки, она положила трубку и уже по-английски сказала Джонатану:

– Доктор Венцель сегодня весь день занят, как сказала его сестра. Хотите записаться к нему на прием завтра в десять тридцать утра?

– Да, хочу, – ответил Джонатан.

– Очень хорошо, я вас запишу. Но его сестра говорит, что в конверте информации более чем достаточно.

Джонатан и Рудольф направились к машине. Рудольф выглядит разочарованным, подумал Джонатан, или это ему кажется? Как бы там ни было, толстый конверт у него в руках, а в нем – заключение.

Сев в машину, Джонатан извинился перед Рудольфом и вскрыл конверт. В нем оказалось несколько страниц с отпечатанным на машинке текстом, и Джонатан тотчас обратил внимание на то, что многие слова схожи с французскими и английскими терминами, которые он знал. На последней странице, однако, два абзаца были на немецком. Там же он увидел длинное слово, обозначающее наличие желтых компонентов. У Джонатана екнуло сердце, когда он прочитал «210 000 лейкоцитов», а это было больше, чем в последнем французском отчете, и больше, чем когда-либо прежде. Джонатан даже не пытался разобрать, что написано на последней странице, и сложил листки. Рудольф что-то произнес вежливым тоном, протянул руку, и Джонатан отдал заключение, возненавидев документ, – а что еще ему оставалось делать, да и вообще, какое это теперь имело значение?