Читать книгу "Проклятая книга - Дарья Иволгина"

Тенебрикус выглядел человеком, которого Бог, природа и воспитание наградили терпением скалы. Он был готов растолковывать и объяснять до бесконечности. Он никогда не повышал голоса и не сетовал на непонятливость своих собеседников. Тенебрикус принадлежал к той школе руководителей, которые полагали: лучше десяток раз повторить одно и то же, чем потом расхлебывать последствия ошибок, допущенных по глупости или недостаточной осведомленности подчиненных.

— Я прошу вас поступить в мое распоряжение до тех пор, пока это задание не будет выполнено, — сказал Тенебрикус ровным, глухим голосом. Его глаза, лишенные ресниц, смотрели на Флора в упор, не мигая. — О вас известно, что вы — люди верные и твердые. Вас невозможно сбить с пути посулами, подкупами или вероятной политической выгодой. Вы твердо знаете, чего хотите.

— Мы, может быть, и знаем, — сказал Флор упрямо, — но вот откуда это известно вашему братству Белого Меча?

Ответ оказался ожидаемым — и, как и предполагалось, очень неприятным.

— Наш Орден следит за многими, — сказал Тенебрикус. — И знает о некоторых людях такое, о чем ближайшие соседи и родственники даже не догадываются. Поймите, наша организация — тайная.

— А вы не боитесь, что мы завтра разболтаем ваши секреты? — брякнул Сергей.

Тенебрикус повернул лицо к нему, и Харузина пробрала дрожь. Лич! Мертвый колдун! Сухие губы шевельнулись, голос прошелестел:

— Нет.

И больше — ничего, но Харузину этого оказалось довольно. Он покраснел и опустил глаза. Хватит испытывать судьбу. Если кто-нибудь из посвященных в часть тайны сболтнет лишнее, в Новгороде начнут происходить несчастные случаи. И скоро не будет ни того, кто говорил, ни того, кто слышал. И это не будет наказанием. Просто мерой предосторожности. Потому что цели Ордена гораздо важнее жизни и счастья одного человека. Даже если этот человек — Единственный и Неповторимый Сереженька Харузин.

— Вы подходите для выполнения этого задания, вот и все, — сказал Тенебрикус. — Если вы откажетесь, мы найдем кого-нибудь другого. Но я бы вам посоветовал не отказываться. Нет, это не угроза! — быстрый взгляд в сторону Харузина, который как-то мгновенно испугался: вдруг Флор скажет сейчас «нет», и все они из-за флоровой принципиальности будут истреблены невидимыми и вездесущими адептами ордена!

— У меня еще один вопрос, — сказал Флор. — Дело в том, что моя жена…

— Твоя жена — одна из причин, по которым мы предлагаем это поручение вам. Да, нам известно, что она была арестована за колдовство, — добавил Тенебрикус, предупреждая желание Флора высказаться и по этому поводу. — Она не была виновна в том, в чем ее обвиняли, и блестяще доказала это. Можешь не говорить. Нет, твоя жена привлекла наше внимание тем, что она на самом деле является знатоком многих ритуалов и лжеучений.

— Она давно оставила это, — быстро проговорил Флор.

— Неважно, — отмахнулся Тенебрикус. — В нашем случае имеет значение только ее знание. Мы бы советовали тебе взять ее с собой. Если понадобится, пусть переоденется мальчиком. Кажется, у нее это неплохо получалось… Впрочем, я никогда ее не видел. Она толстая?

Флор покачал головой. Гвэрлум оставалась худой, как щепка, несмотря на рождение ребенка. Может быть, чуть раздалась в бедрах, но самую малость. И грудь оставалась плоской. Впрочем, это было неважно.

— Хорошо, — сказал Тенебрикус невозмутимо. — Итак, решено. Ди сейчас возвращается в Англию, Он намерен поселиться в предместье Лондона, в доме своей матери. Книга — с ним. Вам запрещено брать с собой солдат или посвящать в цель своего плавания кого бы то ни было, даже близких друзей.

— У меня в Англии есть хороший приятель и деловой партнер, — сказал Флор. — Я объявлю, что отправляюсь к нему, чтобы участвовать в совместном деле.

— Хорошо, — одобрил Тенебрикус и вдруг зевнул во весь рот. Сергей с ужасом увидел, что у пришельца почти нет зубов, а те, которые остались, — черные и гнилые. К чему было по-настоящему трудно привыкнуть здесь, в средневековой России, так это к отсутствию дантистов. Только теперь он осознал, как много пломбировочного материала носят во рту его соотечественники. При том, что Россия — даже в ядерный двадцатый век — не самая белозубая страна в мире.

— Я приготовлю тебе ночлег, — сказал Флор, обращаясь к Тенебрикусу. — Прости, что не уложил тебя в постель раньше.

— Время… не ждет, — зевая, выговорил гость. И опять одарил своих слушателей улыбкой, невероятно доброй и светлой. — Ну вот, все сообщил, и сразу силы кончились.

Он повалился лицом на стол и заснул мгновенно.

— Помоги мне, — попросил Флор.

У него имелся слуга, уже немолодой человек, но Флор не стал посвящать его в свои дела. Тот занимался стряпней, выполнял некоторые прихоти Натальи по части покупок, следил за чистотой в доме, но преимущественной его заботой стали лошади — после того, как неделькин выкормыш превратился в Иону и сделался оруженосцем молодого боярина Глебова.

Вместе с Харузиным Флор подготовил для гостя постель в той же комнате. На пол уложили тюфяки.

— Здесь, вроде бы, не дует, — сказал Флор. — Я боюсь класть его на скамью. Он слишком устал и чересчур крепко спит. Как бы не упал во сне.

Вдвоем они перенесли заснувшего и устроили его поудобнее.

— Как ты думаешь, кто он такой? — спросил Сергей, косясь на спящего. В полутьме, укрытый одеялом, он казался грудой смятого тряпья.

— Он же все тебе рассказал, — отозвался Флор.

— Да нет, — Харузин поморщился. — Я имею в виду его лично. Кто он по рождению? Ведь был же когда-то этот… ужасный человек… маленьким ребенком, розовым, смешливым… как Ванюшка…

Флора пронизала дрожь, от макушки до пят. Ему и помыслить было жутко, чтобы его сына, его кровинушку, могла ожидать подобная судьба. Особенно ужасно было представлять себе такое теперь, когда ребенок таксой беззащитный, такой трогательный. Нет и нет!

Флор замотал головой, отгоняя скверные мысли, и пробормотал молитву.

— Прости, — сказал Харузин покаянно, — я сболтнул, не подумав.

— Ничего, я не суеверен, — сказал Флор. — Просто жаль… если Иван, когда вырастет… — Он не договорил и махнул рукой. — Ты прав, — признал Флор после паузы, — таких людей трудно представить себе маленькими детьми. Интересно, что заставило его пойти на службу ордену?

— Скорее всего, случайность, — задумчиво проговорил Харузин. — Такие вещи всегда происходят непонятно как. Жил себе молодой человек, строил какие-то планы, а потом случилось нечто… и уже не вырваться. И происходит обычное дело: ты перешагиваешь роковую черту, не заметив даже, что сделал решающий шаг и ступил на дорогу, с которой нет возврата.

— Во всяком случае, можно утешаться тем, что Тенебрикус — кем бы он ни был на самом деле — занимается делом благим, — вздохнул Флор.

Тенебрикус вдруг ожил. Зашевелился под одеялами, забормотал. Друзья, не сговариваясь, подошли поближе и наклонились над спящим, вслушиваясь в его бессвязную речь.